отложить встречу он тоже не мог – вот в чем дело-то!
На двенадцатом этаже двери лифта распахнулись, и Марат поспешно выскочил из него. Солдатские сапоги его глухо бухали по кафелю…
Пересветов был тут – стоял в конце длинного коридора, возле железной двери, и копался в своем портфеле.
– Я к вам, – мрачно произнес Марат. – Поговорить надо…
– Что? А, да, хорошо… – тихо пробормотал Пересветов. – Минутку.
Он наконец отыскал свой пропуск, прижал к электронному датчику. Дверь щелкнула и распахнулась.
– Прошу вас, проходите, – бросил Пересветов через плечо. Марат догадался, что тот, вероятно, принимает его за одного из посетителей конторы.
Пустая стойка охранника у входа…
Марат шел за Пересветовым со странным чувством – здесь работала Жанна, ходила вот по этому ковролину, отворяла вот эти двери… Контора «Минерва- плюс» была еще пуста – похоже, только они с Пересветовым находились здесь.
Пересветов зашел в один из кабинетов, повесил плащ на вешалку, сразу же включил компьютер.
– Это вы мне вчера звонили насчет установки электронного адреса? Сейчас разберемся…
– Нет, не я, – сказал Марат. Он увидел, как Пересветов дернулся и медленно повернулся к нему. – Я с тобой о Жанне хочу поговорить.
Пересветов снова дернулся.
– О Жанне? А кто… а вы, собственно, кто? – напряженным голосом спросил он.
– Я Марат, ее сосед.
– Марат… Нет, не помню, чтобы она о вас говорила…
– А она о тебе говорила. Пересветов, Юра… – усмехнулся Марат.
– Давайте без фамильярностей, – тихо сказал тот. – И вообще, пойдемте в другое место, сейчас народ сюда набьется…
– Пойдем, – подчеркнуто вежливо произнес Марат.
Они проследовали по длинному коридору. Пересветов распахнул дверь – это оказалась курительная комната. Узкий диванчик, несколько пепельниц, чья-то забытая зажигалка и плакат во всю стену: «Курение сокращает жизнь». Ниже была приписка от руки, печатными буквами – «Чуть больше фантазии, Зина!».
– Я вас слушаю, – сказал Пересветов, закуривая.
– Мужик, ты ей не пара, – серьезно произнес Марат.
– Не вам судить… – усмехнулся Пересветов, выдохнув дым и медленно оглядывая Марата с ног до головы. – Да и вы тоже, как я посмотрю.
Марат не обиделся – в словах соперника была своя правда.
– Может быть, обсудим этот вопрос в другом месте и в другое время?
– Нет. Сейчас и здесь, – покачал головой Марат. – Жанна – моя, и ты это должен понять, мужик.
У этого Пересветова были странные глаза – зеленые, неподвижные. Какие-то рыбьи, что ли?.. Выглядел он совсем не так, как должен был выглядеть возлюбленный такой девушки, как Жанна, – потертые джинсы, растянутый свитер, разбитые кроссовки.
– Умом, наверное, берешь? – с неприязнью спросил Марат.
– Что?
– Да так, ничего… Я говорю: Жанна – моя.
– Плохо вы ее знаете, – пожал плечами Пересветов. – Она не ваша и даже не моя. Она сама себе не принадлежит, вы заметили?.. Как я понимаю, вы один из ее многочисленных поклонников…
– Правильно понимаешь, – кивнул Марат. – Только я не поклонник, у меня все серьезно. И я серьезно тебя прошу, мужик…
– Да пошел ты, – без всякого выражения произнес Пересветов. Ему, видимо, было уже не до вежливости. Одной рукой он открыл балконную дверь, чтобы проветрить комнату, а другой – принялся давить сигарету в пепельнице.
Марата словно ударили – он вдруг схватил этого типа за грудки, отбросил к стене. Пересветов на ногах удержался, лишь закашлялся.
– Этим ничего не изменишь, – со смешком, сквозь кашель, произнес он. – С сегодняшнего дня ты будешь и моим соседом, Марат.
– Что?
– Что слышал. Мы с Жанной решили жить вместе.
– Ну уж нет! Да я…
– Ну что «ты», что – «ты»! – насмешливо произнес Пересветов. – Пролетарий ты, вот ты кто!
И в этот самый момент Марат его возненавидел. Раньше – понимал, а теперь вдруг наполнился бешенством, так, что даже кровь закипела. Может быть, потому, что в словах соперника слишком много было этой правды… Несмотря на разбитые кроссовки и вытянутый свитер, Пересветов имел больше прав на Жанну, чем он, Марат.
Солнечная девочка сидела на берегу, обхватив колени, светло-карие глаза смотрели вдаль, кончики волос касались золотистого песка. Отдать ее кому-то было немыслимо и невозможно…
Марат с окаменевшим лицом снова толкнул Пересветова. Тот отлетел теперь уже к балконной двери, едва успел уцепиться за раму – иначе неминуемо бы растянулся на балконном полу и ударился бы головой о каменные перила.
– Псих… – с отвращением произнес он и попытался закрыть дверь со стороны улицы.
Марат рванул дверь на себя и тоже выскочил на балкон. Вдали шумел проспект, сплошным потоком шли машины – начинался утренний час пик. Пахло черемухой – она цвела внизу, возле парковки. Где-то рядом глухо курлыкали голуби.
От холодного и сладковатого майского воздуха у Марата заломило в висках. На какое-то мгновение ему показалось, что все это происходит не с ним, что он просто видит сон…
Пересветов стоял в углу, прижавшись к перилам, и кусал губы. Испуганным он не выглядел, скорее – удивленным и злым. Тусклый серый фасад старого дома нависал над ними, давил своими размерами – чем-то он опять напомнил Марату картинку из материных книг, чужих и непонятных, в которых рассказывалось про собор Парижской Богоматери. Только горгулий здесь не хватало…
– Я люблю ее, – задыхаясь, надменно произнес Марат.
– Что?.. А ты знаешь, через что мне пришлось пройти, чтобы быть с ней?.. И вообще, это глупо – решать такие вопросы с помощью кулаков! – произнес Пересветов.
– А если это единственный выход?..
– Чего ты хочешь, ну чего ты хочешь?! – пробормотал Пересветов с раздражением. – Пропусти меня…
Он двинулся к балконной двери, и в этот момент Марат понял, что не может просто так отпустить своего соперника, что не сможет жить без Жанны, без надежды на то, что когда-нибудь она станет его. В ней было все – смысл, счастье, радость, покой, примирение… Примирение со всем – со своей не слишком удачной жизнью, с людьми, с миром, с собственной матерью, с самим собой.
И озарение снизошло на Марата – здесь и сейчас все должно случиться, здесь разрешится его проблема, потому что более удачного момента может и не быть. «Чего я хочу? О, я знаю, чего я хочу!..»
Он бросился к Пересветову, обхватил того поперек туловища. Соперник был выше, но Марату придавало сил отчаяние. Они возились у перил – и вдруг откуда-то снизу, прежде невидимые, вспорхнули со свистом и клекотом голуби. Скорее всего они сидели на каком-то выступе снизу, с другой стороны балконных перил, а теперь их напугала возня.
От неожиданности Пересветов вздрогнул и на миг замер – но одного этого мгновения Марату вполне хватило. В последнем усилии он толкнул соперника в грудь, подхватил за ноги, перевалил через перила…
В следующее мгновение Марат увидел, что Пересветов уже висит с той стороны перил, из-под пальцев его сыплется каменная крошка.
Пересветов молчал, на помощь не звал – Марат лишь слышал его громкое, тяжелое дыхание и всей кожей ощутил тот ужас, который чувствовал сейчас его соперник.
А потом пальцы скользнули вниз…
Марат попятился назад, спиной открыл балконную дверь. Уперся взглядом в плакат – «Курение сокращает жизнь». «Это не я… это он сам!» – мелькнула в голове мысль. И другая мысль – что за смерть Пересветова все равно придется отвечать ему, Марату. «А если он и не умер?..» – «Ну да, как же! – словно ответил ему кто-то невидимый. – Человек упал с двенадцатого этажа и не разбился в лепешку?.. Такого быть не может!»
Марат выскочил в длинный коридор, побежал…
Уперся в дверь. Не то. Побежал обратно.
Конторка охранника была по-прежнему пуста. Марат метнулся к железной двери, увидел, что просто так не выйти – чтобы попасть наружу, опять же требовалась карточка, которую необходимо было прижать к датчику.
Паника охватила его – впрочем, последним усилием он сумел подавить ее, сообразил, что надо делать. Метнулся к конторке, нажал на нужную кнопку, и дверь автоматически щелкнула.
Лифта он ждать не стал – сразу побежал по лестнице вниз, стараясь громко не топать. Было неприятное, томительное ожидание погони, того, что его сейчас начнут ловить, хватать, куда-то тащить… Ждал криков, воплей, паники – но ничего этого не было.
У окна между этажами кто-то курил. Вжав голову в плечи, Марат проскользнул мимо, но куривший даже не повернул голову в его сторону.
На восьмом этаже шумели люди, возле входа в какой-то мебельный салон, краем уха Марат уловил слово – «распродажа», оно витало над толпой и не имело к нему, Марату, никакого отношения.
На четвертом смеялась компания молодых людей.
По коридору второго шла полная женщина с огромным подносом пирожков, которые нестерпимо пахли ванилью. Марата едва не вырвало. Он взмок словно мышь и ничего не понимал.
«А может, мне все показалось, и не было никакого Пересветова, и не были мы с ним на том балконе?» – мелькнула безумная мысль.
А на первом этаже было вообще пусто. И даже нерадивый охранник с газетой отсутствовал.
Еще не веря своему счастью, Марат выскользнул на улицу. И только тогда понял, в чем дело, – метрах в двадцати от входа в подъезд, позади стоянки, где был узенький газон, заросший чахлыми кустами, собиралась толпа, бежали люди. Тревожные голоса резанули ухо. Марат понял, что произошедшее ему не
