приземлится на остроконечный ледяной выступ.
В закованных в перчатки руках Камиллы уже начал ощущаться холодок. Ее скафандр был разработан скорее для защиты от потока частиц, чем для термической изоляции. Оказавшись вне теплого вездехода, Камилла довольно быстро начала ощущать холод в руках и ногах. Ее идея о том, чтобы пешком дойти до Вентиля, похоже, оказывалась всего лишь благим пожеланием. Она замерзнет гораздо раньше, чем туда доберется.
Существовал один-единственный способ, посредством которого кто-то мог ее найти. Вездеход имел свой собственный передатчик для аварийных ситуаций, и Камилла могла послать сигнал бедствия. Большую проблему здесь составляла геометрия. Сигнальный луч от передатчика не прошел бы сквозь слой льда, а потому он мог быть принят только летательным аппаратом, которому случилось бы оказаться внутри расширяющегося кверху конуса с передатчиком в виде его вершины и прямоугольной дырой во льду в качестве наружной границы. На практике это означало космический или надземный поиск. И Камилле не было до конца ясно, есть ли такая возможность на Европе.
Она забралась обратно в вездеход и принялась обследовать индикаторы статуса; так Камилла выяснила, что она в гораздо худшем положении, чем ей поначалу казалось.
Воздух, ее первая забота, проблемы не составлял. Его хватило бы на неделю и даже больше. Убийственным было тепло. Точнее — его нехватка.
Прежде чем покинуть «Гору Арарат», Камилла проверила энергетические запасы вездехода и убедилась, что их достаточно — по крайней мере для того, чтобы машина свободно проехала сотни километров. Однако эту энергию было не так легко обратить в теплоту. А по мере падения внутренней температуры Камилле требовалось именно тепло, а не мобильность.
Даже в экстремальных ситуациях Камилла мыслила как человек науки, и откровенная ирония ситуации окончательно ее доконала. В старых, примитивных машинах столетней давности энергия, служившая движущей силой, получалась от угля, нефтепродуктов или урана. Эта энергия первоначально производилась как теплота; затем это тепло в свою очередь весьма неэффективно конвертировалась в движение вперед. Однако системы двигателей дня сегодняшнего были куда более изощренными, пренебрегая этим излишним промежуточным шагом. Энергия непосредственно придавала вращение колесам или производила линейное движение. Эти моторы были куда более эффективны, и во всех отношениях куда более совершенны — если не считать одного случая из миллиона, когда машина не могла двигаться и ее пассажиру требовалось именно тепло.
Так как насчет источника энергии, предназначенного для обогрева кабины?
Он был прискорбно неадекватен. Вездеходы предназначались для поездок, самое большее, на сотню-другую километров, и никто не рассчитывал, что кто-то станет проводить там многие сутки за один раз. Поэтому нагреватели, полностью заряженные, когда Камилла покидала «Гору Арарат», должны были поддерживать в кабине сносную температуру еще примерно двадцать часов. Но эта цифра относилась к холодной поверхности Европы, а у Камиллы должно было оставаться немного больше времени, поскольку температура окружающей среды в ледяной пещере была несколько выше. Итак, Камилла располагала максимум тридцатью часами, а потом кабина начнет медленно переходить в глубокую заморозку, в которой ни один человек не имел никакой возможности выжить.
Камилла включила передатчик, благо его энергетические потребности были пренебрежительно малыми, и начала посылать сигнал бедствия. Затем она переключила внимание на запасы провизии. Это тоже была своего рода энергия: химическая, чье медленное высвобождение в пищеварительной системе Камиллы обеспечит ее собственным теплом.
Еды было навалом — хватило бы на несколько суток. Впрочем, задолго до того, как запасы провизии закончатся, Камилла уже превратится в ледяную глыбу.
Воды также было более чем достаточно: аж сотня с лишним литров. Ее можно было подогреть. Но тепло для этого будет взято из того же энергетического источника, который обогревал кабину. Запасной скафандр вездехода? Камилла могла натянуть его поверх того, что уже носила, и тем самым улучшить изоляцию. Но это даст ей всего час-другой.
Идеи у Камиллы закончились. Откинувшись на спинку сиденья, она почувствовала, как разум ее уплывает прочь от проблем. Все, что ей оставалось делать, это сидеть, ждать и оставаться в живых столько, сколько удастся. Спасение Камиллы, если оно вообще состоится, уже зависело не от нее, а от кого-то, кто станет ее искать, зафиксирует сигнал маяка и вовремя найдет вездеход.
Камилла достала накопитель с экспериментальными данными РСН и вставила его в бортовой компьютер машины. Это было умышленным дурачеством, признанием того факта, что она уже оставила надежду себя спасти.
Наблюдая за тем, как первые элементы данных просачиваются на экран, Камилла почувствовала себя так, словно ее разум разделился на две части. На одном уровне, темном и примитивном, ее беспокоило исключительно выживание. На другом, более высоком уровне Камилла уже удалилась в абстрактный, легко управляемый мир физики и астрономии, где мерилом времени и пространства служили миллиарды лет и миллиарды световых лет, где отдельный индивид не имел решительно никакой важности.
Анализ данных продолжался, и Камилла постепенно начала видеть кое-какие пути. В то же самое время ее руки и рот постоянно работали. Она поглощала запасы продуктов и, даже не думая об этом, продолжала это делать еще долгое время после того, как голод был утолен. Пока Камилла ела, она также пила воду — такую горячую, какую только ее рот и горло могли переносить.
Пила, пила и пила. Три литра… еще три литра… еще три литра…
И еще три литра, когда после многих часов температура в кабине начала падать… медленно, но неуклонно опускаясь к тому уровню, на котором двуокись углерода и водяной пар в выдохе Камиллы сразу же становились бы клубом ледяных кристалликов. Если не считать того, что задолго до этого никаких выдохов в кабине уже не было.
Нелл меняла свое мнение о Тристане Моргане. Да, по стандартам видеошоу он был абсурдно- наивен и идеалистичен; но поставить его в нужную ситуацию — и он становился настоящей электростанцией.
Тристан уже сказал, что привык к чрезвычайным положениям, и теперь делом это доказывал. Еще до того, как им выложили все факты, он уже начал действовать.
— Ладно, давайте прикинем, что нам точно известно — в противоположность тому, о чем мы догадываемся или хотим считать верным. — Тристан разом отрезал всю болтовню, которая уже началась за длинным столом для совещаний глубоко внутри «Горы Арарат». — Итак, Камилла Гамильтон уехала на вездеходе, и на базе ее нет. Учитывая скорость машины, она к этому времени могла удалиться отсюда аж на восемьсот километров. С каждым часом верхний предел увеличивается еще на тридцать километров.
— Никогда не поверю, что она смогла забраться так далеко, — возразила ему рыжеволосая женщина-инженер, в манерах которой было многое от самого Тристана, и, похоже, именно по этой причине она не соглашалась с ним куда с большей готовностью, чем все остальные. — Могу поручиться. Я провела в вездеходах больше времени, чем кто-либо на «Горе Арарат», и могу вам сказать: как только вы сходите со стандартных маршрутов, все становится очень сложно. Порой вы и километра в час не сделаете.
— Не сомневаюсь, что вы правы. Но я устанавливаю границы того, что мы точно знаем, а не того, что мы подозреваем или предполагаем. И я думаю, это все, что нам известно, — Тристан оглядел стол. — Я что-то упустил?
— Мы знаем, что в вездеходе имеется передатчик, чтобы посылать сигнал бедствия, — сказал Сандстрем. — И мы знаем, что он не используется.
Тристан нахмурился.
— Не совсем так. Мы знаем, что в машине имеется передатчик — я сам в этом поручусь. И мы знаем, что мы не зафиксировали его сигнал. Но там может быть скверная геометрия для наземного приема. — Тристан опять оглядел стол. — Что подводит меня к моим заключениям. Основываясь на том, что мы точно знаем, Камилла Гамильтон может находиться в сотнях километров отсюда. В подобном случае нельзя полагаться на наземный поиск. Операцию по поиску и спасению следует проводить с орбиты. Мы могли бы начать ее в корабле, на котором мы сюда прибыли, но его недостаточно. Он не предназначался
