для орбитального поиска высокого разрешения. Нам требуется подкрепление.
— Но мы уже сделали запрос, — сказала рыжеволосая. — И ничего не получили. Вы прибыли сюда, но вовсе не в ответ на наш запрос.
— Значит, вы, скорее всего, запрашивали не тех людей. — Нелл заговорила впервые с тех пор, как начался разбор ситуации с Камиллой Гамильтон. — Вы сказали, что запросили канцелярию Хильды Брандт. Но вы уже согласились с тем, что Гамильтон не работает на Брандт и никогда не работала. И вы признали, что, когда вы впервые выяснили, на кого Гамильтон работает, вас перестало волновать, что будет с ней дальше. Вам не кажется, что персонал Брандт на Ганимеде мог испытывать те же чувства, что и вы? Сами понимаете — какая-то пешка Мобилиуса прибывает на Европу, не желая принести сюда ничего хорошего, кроме проблем со своими высокомощными термоядерными программами. Что с того, если она сама попадает в беду? Очень даже справедливо. Черт с ней — пусть теперь сама попробует выпутаться.
— Но мы больше таких чувств не испытываем, — сказал Сандстрем. Впрочем, без особой убежденности.
— Вы, быть может, и не испытываете. Потому что она здесь, и вы с ней встречались. Вы знаете, что она реальный, живой человек. Но я могу поручиться, что для персонала на Ганимеде она всего лишь статистическая величина. И одним-двумя звонками вы их мнения не измените.
Последовало неловкое молчание. Похоже, все с этим соглашались.
— Так что же нам делать? — наконец спросил Сандстрем.
— Две вещи. Тристан, с помощью пары ваших людей, может начать поиск с орбиты. Даже если мы сомневаемся, что это сработает, мы все равно должны попытаться. А остальные могут призвать на помощь единственного человека в системе Юпитера, который точно хочет эту помощь оказать — и единственного человека, который действительно может ее обеспечить. Того самого человека, который Камиллу Гамильтон сюда прислал: Сайруса Мобилиуса.
Сайрус Мобилиус. Это имя способно было полностью объединить Тристана Моргана и персонал «Горы Арарат». Нелл с таким же успехом могла предложить им призвать на помощь Вельзевула. Все охотно соглашались по поводу власти Мобилиуса, его богатства и влияния во всей Солнечной системе.
Но встречаться с ним никто не хотел.
«Они, — решила Нелл, делая звонок в канцелярию Мобилиуса, — элементарно его боятся. И, может статься, они правы, а я просто тупица». Но давать задний ход уже было поздно.
Связь была налажена за считанные секунды — так быстро, что Нелл ожидала оказаться лицом к лицу с Факсом Мобилиуса. Однако вместо этого на экране появилось человеческое лицо с приятными чертами и огромной шапкой жестких курчавых волос. Лицо это сразу же нахмурилось, как только мужчина увидел Нелл, как будто он ожидал увидеть кого-то другого.
— У меня проблема, — Нелл даже не потрудилась представиться. — Та, о которой Сайрус Мобилиус, как мне кажется, захочет услышать.
— Он на финансовом совещании, и его нельзя отвлекать. Я Дэвид Ламмерман. Могу я вам помочь?
Ламмерман. Эту фамилию Нелл тоже знала. Подобно Камилле Гамильтон, он был недавним пополнением в свите Мобилиуса, рекрутированным для работы над Европейским термоядерным проектом. И, согласно биографическому материалу, который выслал ей Глин Сефарис, Ламмерман и Гамильтон были близки. Нелл следовало соблюдать осторожность, сообщая о том, что Камилла оказалась в беде, но она также должна была проявить определенную прямоту, чтобы гарантировать полное внимание и содействие со стороны Ламмермана.
— Я звоню с Европы. Нам нужна помощь Сайруса Мобилиуса. Нам требуется высокомощное оборудование орбитального поиска, способное выполнить автоматическое сканирование большой части планетарной поверхности на предмет чего-то столь малого, как вездеход. И оно нам требуется как можно скорее.
Глаза Ламмермана расширились. Он уже открывал рот, явно собираясь сказать, что она делает беспрецедентный запрос.
— Оборудование нам нужно прямо сейчас, — продолжила Нелл, — потому что одна из ваших сотрудниц потерялась на поверхности Европы. И если мы в темпе ее не найдем, она замерзнет. Вы сказали, что Сайруса Мобилиуса нельзя беспокоить. Знаете, все-таки придется. Лучше бы вы пошли туда и его побеспокоили. Чтобы получить его одобрение на отправку соответствующего персонала.
Лицо на экране уже не казалось невозмутимым и безмятежным. Нелл прочла на нем странный набор эмоций: шок, тревогу, неверие и нервное балансирование на грани ужаса.
— Я не могу этого сделать.
— Чего вы не можете сделать?
— Побеспокоить Сайруса Мобилиуса. Он велел, чтобы его не беспокоили. Никто этого не делает.
— Значит, кому-то следует начать. Или этому кому-то придется потом объяснять Сайрусу Мобилиусу, что он убил человека только потому, что у него не хватило духу прервать посиделки денежных мешков, — Нелл кивнула Ламмерману. — Сейчас я прерву связь, чтобы вам не пришлось тратить время на разговоры со мной. Вы знаете, что нам нужно. Идите и скажите Мобилиусу, что жизнь Камиллы Гамильтон в великой опасности.
— Камиллы!
Но Нелл уже прервала связь, хотя ее так и подмывало помедлить. Конфликт эмоций на лице Дэвида Ламмермана по-прежнему продолжался. Нелл страшно хотелось узнать, которая победит.
Камилла, одна-одинешенька, потерялась на ледяных равнинах Европы. Ее должны были спасти, или она замерзнет и превратится в блок органического льда. А Дэвид Ламмерман и сам был подобен блоку органического льда, шагая по длинным и гулким коридорам Ганимеда.
Если не считать, что ноги настоящего ледяного блока не дрожали при каждом шаге. Сердце ледяного блока не барабанило, не порхало вверх-вниз и не подергивалось в груди. Пальцы ледяного блока не тряслись так, что их приходилось крепко-накрепко сжимать в кулаки.
Наконец Дэвид поднял одну ледяную рукавицу и замер, чтобы постучать в дверь стального цвета. В последний момент он передумал, сдвинул обе панели в одну сторону и вошел, даже не постучав.
В роскошно обставленной комнате находились три человека. Одним из них, сидящим на темно- синей софе, был Сайрус Мобилиус. Он повернулся к двери, и на лице у него отчетливо читалось раздражение. Дэвид, пожалуй, тут же повернулся бы и побежал прочь, если бы не две вещи. Во-первых, когда Мобилиус его увидел, раздражение на его лице сменилось глубоким изумлением. А во-вторых, впервые за все это время Дэвид заметил на лбу у Мобилиуса крошечную капельку пота. Это яснее всяких слов сказало Дэвиду: он тоже человек. Мобилиусу в этот момент явно приходилось туго, и капелька пота отчетливо это показывала.
— Дэвид? — Единственное слово Мобилиуса содержало в себе много всякой всячины. Например: «Как ты смеешь сюда вторгаться, когда знаешь, что у меня самый разгар решающего совещания?» Но еще сильнее звучало: «Что случилось, Дэвид? Ты еще никогда в жизни меня не прерывал». И на очень глубоком уровне: «Плохие новости. Это у тебя на лице написано».
Дэвид узнал двух других мужчин. Это были главные воротилы в системе Юпитера, магнаты, которые предположительно держали в своих руках половину Генеральной Ассамблеи. Также это были люди, один- единственный хмурый взгляд которых мог погубить такое юное ничтожество, как Дэвид.
И теперь они определенно хмурились.
Чувствуя бешеный прилив адреналина, Дэвид вдруг понял, что ему совершенно наплевать на все, что они о нем думают. Забота о безопасности Камиллы была превыше всего, и раз он уже зашел так далеко, он вполне мог продолжать в том же духе. Так или иначе, его дело касалось Сайруса Мобилиуса, а не двух сверх меры разжиревших проходимцев.
— Речь идет о Камилле. Она потерялась на поверхности Европы. Если мы срочно не организуем ей помощь, она погибнет.
Мобилиус не задал ни единого вопроса. Похоже, он сразу же понял все — с той исключительной
