прямо сейчас. Мне придется вернуться на «Гору Арарат», сесть за компьютер и ввести туда все параметры для судового «мобиля». И еще геометрию Вентиля, а кроме того, свойства поверхностного материала, уровни радиации и температуры окружающей среды, — Камилла вырвалась из хватки Дэвида. — Ты говоришь о чудовищном вычислении. Пойми, оно может занять дни, прежде чем все сойдется.
— Но дней у нас нет, не так ли? — задумчиво прошептала Хильда Брандт. — И даже часов. — Она опустила голову, как будто изучая крапчатый узор льда у себя под ногами. Наконец Брандт продолжила, словно бы обращаясь к самой себе: — Значит, так тому и быть. Иначе мы обречены, разве нет? И в самом деле — какой у нас выбор?
Директор Европейского научно-исследовательского центра вздохнула, подошла к Камилле и протянула руки, чтобы взять ее за плечи. Затем Хильда Брандт стала неподвижно смотреть сквозь шлем скафандра молодой женщины, не обращая внимания ни на вездеход, что пробивал себе путь по льду от горы Арарат, ни на странную фигуру, которая вскоре из него появилась.
Свами Савачарья, составив исключение из правил для поверхностных скафандров «один размер подходит всем», был раздет до ботинок и засунут в полупрозрачный контейнер из зеленого защитного пластика, предназначенный для хранения крупного оборудования, не переносящего потоки частиц.
Импровизированный скафандр был достаточно велик… но все же не совсем. После подгонки Сова мог ходить, делая по несколько сантиметров за один шаг и плотно прижимая руки к бокам. Но холод был просто лютый; рация его скафандра работала кое-как; и, хотя зеленый пластик не был непрозрачным, совсем прозрачным его тоже назвать было нельзя. Сова мало что видел, а слышал только шуршание собственных ног по поверхности. У него под боком, направляя его в нужную сторону, шагал Сайрус Мобилиус.
Хильда Брандт проигнорировала зеленую фигуру, переваливающуюся точно перекормленный пингвин. Она неотрывно смотрела на Камиллу, глаза в глаза.
— Камилла Гамильтон, — сказала она наконец, — посмотри на меня и послушай. Корабль будет здесь через десять минут. Я уже передала приказ, чтобы он вылетел. За пятнадцать минут из этого корабля вынут «мобиль» и подготовят его к использованию. В конце этого временного отрезка нам потребуется знать, как расположить «мобиль» и какие регулировки использовать. Возможности вернуться на «Гору Арарат» и сесть за компьютер у тебя не будет. Эти регулировки ты должна рассчитать сама. За пятнадцать минут. Ты меня слышишь? У тебя будет пятнадцать минут. Не больше.
— Я не смогу! — Камилла попыталась вырваться на свободу.
Дэвид Ламмерман инстинктивно двинулся было ей помочь, но затем совладал с собой и отвернулся. Все остальные стояли неподвижно — такие же застывшие, как кристаллы европейского льда под подошвами их ботинок с тройной изоляцией. Нелл, толком не понимая, за чем именно она наблюдает, но лишь чувствуя, что это неким образом драматично и очень важно, молилась, чтобы ее потайной диктофон работал.
— Я не смогу, — повторила Камилла. — Без моих моделей, без компьютера и всех параметров…
— Сможешь. Я знаю тебя лучше, чем ты сама себя знаешь. Загляни себе внутрь, Камилла. Разве ты не понимаешь, что всегда можешь предчувствовать ответы — еще раньше, чем компьютеры выдадут свои. Ты чувствуешь термоядерную стабильность, причем в самых сложных ситуациях, и тебе даже не надо об этом думать. Ты училась этому и училась, пока это не стало частью твоего подсознания. Загляни себе внутрь.
— Нет, — Камилла дрожала. Глаза Хильды Брандт казались ей двумя колоссальными лунами, что заполняли собой все небо. Камилла не могла отвести взгляд. — Вы ошибаетесь. Очень ошибаетесь. Я все вычисляю.
— Верно. Но тебе вовсе не требуется вычислять все при помощи компьютеров, потому что ты это делаешь у себя в голове. Решения компьютеров — просто гарантия надежности. Если тебе не нравятся их ответы, что ты тогда делаешь? Ты прогоняешь их снова и снова, пока ответы не становятся такими, какими они, на твой взгляд, должны быть. Ты рассказывала многим людям о «кратчайших путях», которые ты используешь для получения быстрых результатов. Используй их сейчас — когда они нам по-настоящему нужны.
Камилле некуда было деваться. Она даже не могла двинуться с места. Ужасная сила, властная и неумолимая, приковывала ее к этим лучистым глазам. Откуда-то издалека звучал голос:
— Пятнадцать минут. У тебя будет пятнадцать минут.
Голос повторил это снова. И в третий раз. На четвертом повторении небо и ландшафт Европы исчезли, и Камилла ускользнула в странное внутреннее царство волнистой плазмы, ее собственные владения, куда больше никто не мог за ней последовать.
Лишенный всего вспомогательного оборудования, «мобиль» казался удивительно мал для своей пятидесятигигаваттной мощности. Ярко-голубой округлый цилиндр не более двух метров в длину и всего полметра в поперечнике, он располагался в вертикальной раме широким концом книзу. Открытую решетку его держателей, установленную на точную центровку посредством пары гироскопов на самом его верху, аккуратно поместили в самый центр Вентиля.
Дэвид Ламмерман в третий раз проверял силовые регулировки и диаметры сопел. По поводу одного-двух наиболее тонких пунктов ему очень хотелось проконсультироваться с Камиллой, но ее, бледную и близкую к обмороку, увели, как только ее перечисление параметров для «мобиля» было закончено. Камилла неподвижно простояла двадцать пять мучительных минут — двадцать пять, не пятнадцать, — и даже Хильда Брандт не отваживалась прервать ее сосредоточение. В конце концов она запросила аудиосвязь и принялась как можно быстрее уточнять регулировки «мобиля».
Дэвиду оставалось только установить эти регулировки и тревожиться о том, что ответы Камиллы могли оказаться катастрофически неверными. Что, если неизвестные факторы местной гравитации или температуры оказались важнее, чем кто-либо ожидал? Изучал ли кто-нибудь когда-нибудь подобное прямое взаимодействие плазмы со льдом? Дэвиду хотелось спросить Камиллу об эффектах, оказываемых на «мобиль» окружающим потоком частиц большой энергии, о скрытой теплоте, о проводимости, о радиационных потерях в открытом космосе над поверхностью Европы. Короче, обо всем.
Но время уже вышло. Где-то под ногами у Дэвида — хотел бы он знать, как далеко; если «мобиль» сработает как планируется, эта глубина станет критической переменной — где-то там, внизу, в любой точке от пятидесяти до ста километров, Джон Перри и Вильса Шир либо уже погибли, либо умирали от кислородного голодания.
Никаких заминок быть не могло.
Дэвид приготовился включить «мобиль». Неподалеку от него Сайрус Мобилиус наблюдал за своим сыном, пока тот занимался калибровкой. Трижды он протягивал руку, чтобы вмешаться, и трижды ее отводил. Солнечный Король упорно сопротивлялся побуждению взять власть в свои руки и устроить собственную проверку регулировок «мобиля». Единственным исключением стал самый конец, когда Мобилиус понял, что Дэвид через считанные секунды включит «мобиль», и принялся в темпе отгонять всех от Вентиля.
Хильда Брандт отказалась тронуться с места. Она так и стояла на самом краю ледяного круга, пока сам Дэвид, выполнив свою задачу, не схватил ее за руку и не оттащил подальше от периметра.
Пятнадцать бесконечных секунд все смотрели и ждали. Дэвид, уверенный, что с одной из регулировок наверняка что-то не так, устремился было вперед по льду. Однако могучая рука Сайруса Мобилиуса тут же опустилась Дэвиду на плечо и удержала его на месте.
— Нет, — хриплым, гипнотизирующим голосом пробормотал Солнечный Король. — Переходный процесс низкого порядка. Задержка термоядерного цикла.
Дэвид не ответил. Он уже в этом не нуждался. Ибо хотя на самом «мобиле» нельзя было ничего разглядеть, лед в пятнадцатиметровом кружке вокруг него вдруг зашипел и задымился. Секунду спустя начала образовываться густая полусфера водяных паров. Расположенный в самом центре белого облака «мобиль» скрылся из вида.
— Он работает? — Голос в наушниках скафандра принадлежал Тристану Моргану, однако его тут же заглушили с полдюжины других голосов, которые дружно воскликнули, когда облако пара сделалось голубым у своего расширяющегося основания. Все инстинктивно сделали шаг назад. Лед у них под ногами задрожал,
