Люди и только люди остались хозяевами рукава. Проносились тысячелетия, ориентиры- сверхгиганты перемещались по галактике как тонкие голубые змейки. Наконец красные точки стали прекращать свое существование, на этот раз не систематически, а произвольно, одна за другой. Пригоршня их, разбросанных по всему рукаву, висела в пространстве наподобие красноватых песчинок. Но и они начали исчезать. Последнее, что вновь предстало взору Дари, – это пустой рукав и звезды-ориентиры.
– Извините, что прерываю ваши размышления, не хотите ли взглянуть на следующую серию?
Интересно, долго ли Каллик стоит вот так, ожидая ее?
Дари покачала головой. Поскольку она еще не переварила старую информацию, новая порция могла скорее запутать, нежели прояснить картину.
Только тут Дари ощутила, насколько устала. Когда она спала в последний раз? Как долго они находятся в Лабиринте? Она понятия не имела.
А от Жжмерлии по-прежнему никаких вестей. Им с Каллик уже давно следовало отправиться на поиски. Но колдовское очарование полиглифов удерживало ее здесь.
Хуже всего то, что сейчас, несмотря на усталость, ей не удастся заснуть. И причина тому – не беспокойство о судьбе Жжмерлии. Она знала свои слабости – или по крайней мере некоторые. Она могла закрыть глаза, но картинки будут бежать перед ее внутренним взором, и избавиться от этого невозможно, пока нечто, не поддающееся контролю ее сознания, не позволит им исчезнуть. Только тогда она сможет отдохнуть.
– Каллик, давай поговорим. – (Хайменопты, в отличие от людей, казалось, никогда не устают.) – Мне хочется поделиться с тобой некоторыми соображениями.
– Почту за честь.
– Ты видела все три последовательности?
– Разумеется.
– А ты не видела выступление Квинтуса Блума на Вратах Стражника?
– Мне не посчастливилось.
– Жаль. А ты случайно не пыталась изучать содержимое файла Блума здесь, на 'Миозотисе'?
Тут Дари поняла, что как человек, собирающийся поделиться с кем-то своими мыслями, она выглядит странновато. Что ни слово, то вопрос. Но Каллик не обиделась.
– Я изучила записи с 'Миозотиса' и нахожу их поразительными.
– Прекрасно. Значит, ты знаешь, что Блум нашел в Лабиринте, а наши находки ты уже видела.
– Да, некоторые. Мое почтение, но осталось просмотреть еще три серии картинок.
– Не это главное. Мы еще до них доберемся. Сейчас надо выработать гипотезу, а затем при помощи трех оставшихся последовательностей проверить ее справедливость.
– Эта процедура полностью соответствует методике научного поиска.
– Давай, попробуем. Во-первых, изучим последовательность Блума. Она совпадает с нашим прошлым и с прошлым других известных нам клайдов. Она демонстрирует будущее всех имеющихся в рукаве клайдов, широко расселившихся по колонизированным мирам. Возникает вопрос: 'Только ли эту единственную последовательность обнаружил Квинтус Блум?'
– У нас нет данных, чтобы ответить на него. – Каллик обвела комнату всеми своими глазами. – Однако известно, что Квинтус Блум добрался до подобной гексагональной комнаты, правда, может быть, в другом коридоре.
– Вполне возможно. Но ты хочешь сказать, что он должен был разузнать, какие картинки содержатся в пяти других стенах, где бы его комната ни находилась? Согласна. Он очень кропотливый исследователь. Наверняка он изучил все стены. Впрочем, давай обсудим то, что обнаружили мы. Три различные версии колонизации рукава. В двух последних прошлое вполне приемлемо, но отдаленное будущее в любом случае сильно отличается. Согласна?
– Разумеется. Версии не совпадают друг с другом и с тем, что сообщил Квинтус Блум.
– Прекрасно. У меня по этому поводу есть собственные соображения, но я не хочу, чтобы они влияли на твои. Как ты думаешь, в чем состоит единственная величайшая разница между сообщением Блума и нашей находкой?
Анатомия Каллик не позволяла ей нахмуриться, но то, что она не торопилась с ответом, ясно свидетельствовало о ее замешательстве.
– Мое почтение, но мне кажется, здесь целых два важнейших отличия.
Ответ этот несколько смутил Дари. До сего момента все шло как по маслу.
– Два?
– Да. Во-первых, мы обнаружили, что в отдаленном будущем рукав опустеет. Не будет ни колонизированных, ни каких-либо других населенных миров. Квинтус Блум показал совершенно противоположное – рукав с мирами, заселенными различными клайдами.
– Я тоже заметила это. А в чем состоит второе?
– В последовательности Квинтуса Блума присутствовали артефакты Строителей. В наших ничего подобного не было. Никакого присутствия Строителей ни сейчас, ни в прошлом. Но вот это, – Каллик суставчатой лапкой обвела помещение, – это точно артефакт Строителей. Отсюда следует: есть сейчас Строители или нет, но когда-то они точно существовали. – Каллик с сожалением посмотрела на Дари. – Мое почтение, профессор Лэнг, но наше присутствие здесь, в артефакте, доказывает правоту Квинтуса Блума. Только рукав с артефактами соответствует действительности.
Научная работа выработала у Дари огромное уважение к экспериментальным данным. Порой какого-нибудь незначительного факта было достаточно, чтобы разрушить красивую и убедительную теорию.
И вот теперь ей самой пришлось нос к носу столкнуться с невзрачным, но фундаментальным фактом: артефакты Строителей существовали, как справедливо отметила Каллик, в картинах Блума и отсутствовали в их последовательностях. Оспаривать, равно как и игнорировать эти факты было бессмысленно.
Разумнее всего было признать, что картины Квинтуса Блума отражают реальное течение событий, в то время как новые, каковы бы они ни были, – нет. Теперь, согласившись со всем этим. Дари могла наконец расслабиться и немного поспать.
Она бы так и поступила – но не тут-то было. Кто-то из предков наградил ее изрядной долей упрямства. Уже собравшись заснуть, она все же решила просмотреть перед сном три оставшиеся серии.
Каллик, в свою очередь, терпеливо готовила их к демонстрации. Во время этой паузы Дари попыталась направить свои мысли в новое русло.
Лабиринт был новым артефактом, здесь она на все сто процентов согласна с Квинтусом Блумом. И не только потому, что он так выглядел и в глаза не бросалась заброшенность, характерная для всех остальных артефактов, которые ей довелось повидать, а потому, что он находился слишком близко от населенной планеты и не мог оставаться незамеченным на протяжении тысячи лет исследований и наблюдений.
И еще один фактор. Лабиринт отличался не только новизной – он был на виду. Кто бы его ни построил, он явно рассчитывал, что артефакт обнаружат. Дари ощущала какую-то внутреннюю уверенность, несмотря на то, что в настоящий момент ее умозаключения весьма непросто проверить и подтвердить.
Только не вешать нос. Раз уж Лабиринт открыли, его обязательно будут изучать. Конструкторы Лабиринта ожидали, что рано или поздно некое разумное существо – человек или кто-нибудь еще – доберется до этой комнаты. И будет стоять здесь, как стоит сейчас Дари, всматриваясь в испещренные полосками стены, размышляя над их назначением и смыслом. А если уж исходить из того, что подобные открытия неизбежны, сама мысль о том, что серии картинок, обнаруженные Дари и Каллик, – не более чем фантазия Строителей, лишена основания. Все три последовательности, показывающие прошлое, настоящее и будущее рукава, несут важную информацию, имеющую не меньшую ценность, чем сведения Блума. Кто
