Дари бросила на него ненавидящий взгляд и увидела его руки в волдырях, лопнувших до кости от удара о камни при подъеме к кораблю. Он наверняка чувствует себя гораздо хуже, чем она. Дари стиснула зубы, приподняла левую ногу, схватилась за дверную раму и запрыгнула внутрь корабля. Там едва хватало места для уже вошедших. Как-то она ухитрилась пробраться к боковому иллюминатору и устроилась около него, по-прежнему стоя на одной ноге.
'Что же делать? Не могу же я бесконечно так стоять?' Мысль о том, что надо коснуться ногой чего бы то ни было, приводила ее в ужас.
Ответом стало объявление Ребки, что он стартует на трех 'же'. Слова эти привели ее в отчаяние. Она едва стояла при обычной тяжести. Значит, ей придется лечь, и тогда три 'же' безжалостно вдавят ее больную ногу в пол.
Прежде чем она смогла что-то выговорить, к ней протиснулось короткое тельце Каллик. Хайменоптка приблизила свое мягкое брюшко к искалеченной ноге Дари и издала несколько тихих свистков.
– Нет! Не прикасайтесь! – в панике воскликнула Дари.
Она попыталась отодвинуть ногу в сторону, но из тельца Каллик высунулось блестящее желтое жало и вонзилось в нижнюю часть ее икры. Дари вскрикнула и упала навзничь, ударившись головой о ящик с запасным снаряжением за креслом пилота.
Она не успела шевельнуться, как начался подъем.
Дари обнаружила, что лежит плашмя, и нога ее прижата к металлическому полу. Ее больная нога! Она собралась закричать, открыла рот и внезапно поняла, что единственная часть ее тела, не испытывающая никакой боли – это ступня. И икра. Укол жала Каллик лишил это место всякой чувствительности.
Она откинулась назад и повернула голову, чтобы ее увеличивающийся вес пришелся на щеку и ухо. На полу лежала груда тел. Прямо перед собой она видела Каллик, ее мохнатое брюшко служило изголовьем Джени Кармел. Сразу за ними лежал Джулиус Грэйвз, но она смогла разглядеть лишь его лысую макушку рядом с блестящим черным черепом Ж'мерлии. Корабль пилотировал Ребка; в соседнем кресле находился Макс Перри, но его закрывал от нее ящик и спинка кресла.
Сделав огромное усилие. Дари повернула голову в другую сторону. В футе от нее был боковой иллюминатор, и она посмотрела в него. Невероятно! Они ведь уже несколько минут как стартовали, а их корабль все еще находился под облачным слоем Тектона. Вспышка молнии выхватила из темноты поверхность планеты, покрытую сетью разломов. Ее захлестывали волны оранжево-красный лавы, вздымавшейся, как океанские валы. Вся планета была в огне, словно грешник, обреченный на вечные муки. Затем корабль вошел в облака черной пыли, такие плотные, что она не могла разглядеть даже контрольные экраны, расположенные всего в футе от нее.
Корабль встряхнуло. Дари беспомощно привалилась к Каллик, и обе они заскользили по полу, пока не столкнулись с Джулиусом Грэйвзом. Еще мгновение, и все трое покатились обратно и притиснули Дари к стенке. Она все еще лежала в этом положении, прижатая к полу весом всех, кроме Ребки и Перри, когда 'Летний сон' неожиданно вынырнул из облаков Тектона. В иллюминаторе блеснуло невыносимое золотое сияние, но его тут же смягчили светозащитные экраны.
Дари повезло. Когда взрыв ослепительного света ударил по кораблю, ее голова находилась под брюшком Каллик. Все остальные на несколько секунд просто ослепли.
У сидевших впереди Ребки и Перри были защитные экраны, но они сидели лицом к свету, стараясь вывести корабль на орбиту в условиях, на которые он не был рассчитан. Поэтому только одна Дари, повернувшаяся к иллюминатору, чтобы бросить последний взгляд на оставшуюся за кормой корабля планету, увидела все, что произошло потом.
'Летний сон' поднимался над противоположным Опалу полушарием Тектона. Слева, у самого горизонта, маячили диски Мэндела и Амаранта. Светозащитные экраны смягчили их яркость, и они выглядели как светящиеся круги с темными разводами: сверкающие диски звезд-двойников были испещрены пятнами. Приливные силы заставляли их рвать друг друга точно так же, как они рвали Опал и Тектон. Прямо над головой, как бледный призрак, сиял Гаргантюа, этот гигант, чей отраженный свет защитные экраны делали слабым и нематериальным, почти потусторонним.
Из какой-то точки у края Гаргантюа (Дари не было уверена, находилась ли эта точка на планете или вне ее) к Тектону внезапно протянулся сверкающий голубой луч, яркий и тугой от сдерживаемой энергии.
Дари видела, как он движется. То был не луч обычного света, невидимый космической пустоте, а плотный, почти материальный огненный шнур. Там, где он ударил в облака, закрывавший поверхность планеты пылевой слой мгновенно испарился. Круглый участок поверхности Тектона, диаметром примерно километров в сто, осветили лучи Мэндела и Амаранта. Эта сочащаяся расплавленной лавой площадка стала деформироваться и превращаться в кратер. Образовался темный туннель, на глазах становившийся все глубже и шире. Вскоре Дари увидела, как из глубин планеты полетели расплавленные камни, образовавшие вокруг кратера зазубренный вал.
Движение космического корабля уносило Дари прочь от туннеля, а угол зрения был слишком мал, чтобы увидеть его дно. Не обращая внимания на боль во всем теле, она нагнулась поближе к иллюминатору. С набирающего высоту корабля Тектон казался огромной облачной бусиной, повисшей на стержне голубого света. Там, куда ударил этот луч, в бусине темнела дыра, окаймленная кольцом расплавленной лавы.
Дальнейшие события произошли так быстро, что Дари с трудом восстановила потом их точную последовательность.
Когда, благодаря вращению Тектона, за горизонтом скрылся Мэндел, а потом и Амарант, из открытого космоса ударил второй голубой луч, встретившийся с идущим от Гаргантюа. Сколько Дари ни смотрела, она так и не смогла разглядеть, откуда он пришел: луч становился вдали все тоньше, пока не исчезал окончательно.
Новый световой стержень вошел в просверленный в коре Тектона туннель и расширил его – но не постепенно, а разом, лишнее вещество буквально выплеснулось оттуда. Узкие лучи красного и синего цвета ударили в пространство из точки пересечения первых двух. В тот же самый момент из глубины туннеля медленно выползли два серебристых шара.
Они выглядели совершенно одинаковыми, каждый, наверное, с километр в поперечнике. Поднявшись над Тектоном, они неподвижно зависли, один под другим, покачиваясь, как два прозрачных пузыря, наполненных ртутью.
Голубые лучи изменили цвет. Тот, который шел от Гаргантюа, стал ярко-шафрановым, другой налился лилово-красным огнем. Пульсации, пробегавшие по ним, участились. И когда это произошло, более высокий шар двинулся вдоль лилово-красного луча с нарастающей скоростью. Какие-то доли секунды, и он исчез. Дари так и не смогла сказать, ушел ли он из поля зрения, мгновенно набрав огромную скорость, или же таинственным образом растворился в пустоте. Едва он исчез, пропал и лилово-красный луч.
Второй шар все еще покачивался около Тектона. Через несколько мгновений и он медленно пополз вдоль шафранового светового стержня. Но двигался он лениво, как бы нехотя. Дари без особого труда следила за тем, как серебряный пузырек ползет вдоль шафранового луча, словно металлический паук, взбирающийся по собственной паутинке. На этот раз она не спускала глаз со светящейся сферы.
А затем внезапно что-то случилось с ее зрением. Звезды вокруг яркого шарика закачались и сдвинулись со своих мест. Сам шар исчез, став черным пятном, вокруг которого звезды слились в какую-то кольцеобразную радужную гроздь. На месте исчезнувшей сферы осталась чернильная точка, центр этого сверкающего звездного кольца, которое продолжало подниматься по желтому световому лучу.
Пока она разглядывала эту дыру в космосе, 'Летний сон' совершил головокружительный разворот и ринулся вперед с максимальным ускорением. Дари услышала, как вскрикнул в пилотском кресле Ханс Ребка. Яркая фиолетовая струя реактивного выхлопа прочертила звездное небо и двинулась наперерез 'Летнему сну'.
Повернув голову. Дари увидела пикировавший на них космический корабль с характерными тупыми обводами. Так строили только в Сообществе Зардалу. На носу корабля внезапно распахнулись замаскированные бойницы.
