Деньги меняют человека.. Избитая истина, но это действительно так. «Эдик» и вовсе помешался у меня на глазах, а ведь тоже что-то любит…
Стеклянные двери операционной распахнулись, и в коридор вывезли Сашу. Я подошла к нему и взяла за руку. Он посмотрел на меня одурманенными наркозом глазами и, по-видимому, не узнал.
Ничего, отойдет, он крепкий. Завтра придет в себя.
Проводив Сашу до палаты, я вернулась в свое отделение и завалилась спать. Незадолго до ужина меня растолкала соседка. Побрызгав в лицо холодной водой, я поплелась в столовую, без всякого аппетита проглотила скудное больничное варево, выпила несладкий, жидкий чай и пошла звонить. Набирая номер своей квартиры, я рассчитывала на то, что трубку снимет кто-нибудь из Лютовских братков. Мне хотелось договориться о встрече и рассказать наконец о том, что произошло в Париже. К моему удивлению, к телефону никто не подошел. Подумав немного, я позвонила родителям.
– Слушаю вас, – почти сразу ответила мама.
– Мама, привет, а почему ты не на да – че? встревожилась я.
– Продуктов решили подкупить. Через пару дней назад вернемся – С квартирой все нормально? – осторожно спросила я.
– Нормально, а что с ней будет? Она у нас на сигнализации. Зря, что ли, деньги плачу.
– Ой, мам, дай мне поговорить с Санькой, я без него уже не могу.
– Катенька, а у нас его только что забрали.
– Кто? – От испуга я чуть не выронила трубку из рук.
– Муж твой, кто ж еще!
– Паша?!
– Ну, он товарища попросил. Забыла, как зовут. У него еще кличка собачья. Бульдог, что ли?
– Дог?
– Точно, Дог! Он приехал, забрал Саньку и повез его к Пашке. Он сказал, что произошла ошибка. Пашка жив, здоров, деньги на месте…
Мы с ним так мило побеседовали! Я его чаем напоила. Он обещал Саньке рыбу на озере половить.
Санька аж прыгал от радости. Ты из дома звонишь?
Дог сказал, что завтра утром Пашка с Санькой домой вернутся. Дед Саньке свою удочку дал…
– Мама, ты что! – не владея собой, закричала я. – Как ты могла отдать ребенка!
– Так я его не чужому отдала, а родному отцу…
– Паша мертв. У нас похитили ребенка! Похитили, понимаешь!
– Господи, доченька, да кто ж знал, – сдавленным голосом произнесла мать. – Дог сказал, что Паша давно вернулся… Мол, он с директором какие-то дела решает, вот и попросил мальчика привезти… Я срочно звоню в милицию!
– Нет! – громко вскрикнула я, испугав проходившего мимо больного. – Не вздумай никуда звонить! Я поеду к Лютому и сама заберу ребенка.
– Катя, но ведь.., тебя могут убить…
– Нет, мама. Все будет хорошо. Я узнала, где деньги? Теперь об этом надо рассказать Лютому.
Будь дома и пока ничего не предпринимай. Я поехала за Санькой.
– Катя, я вызову милицию! – забилась в истерике мать.
– Не делай этого, я тебя умоляю. Лютый не знает, что Паша мертв. Я расскажу, что произошло в Париже, и он отдаст ребенка. Он же не зверь.
– Ты была в Париже?
– Да. Я летала к Пашке. Я потом тебе все расскажу, будь дома и постарайся успокоиться. Мы с Санькой скоро приедем.
Повесив трубку, я спустилась в хирургическое отделение и зашла к Сашке в палату. Сашка мирно посапывал, чему-то улыбаясь во сне. Сев на краешек кровати, я потрепала его по щекам.
– Не буди ты его, он ведь после операции.
Дай человеку выспаться, – укоризненно посмотрел на меня сосед.
– У меня срочное дело…
– Потерпит твое срочное дело. Какие могут быть срочные дела с такой ногой?
– Дайте мне, пожалуйста, ручку, – попросила я, схватила валявшийся на подоконнике смятый листок и, торопясь, написала записку: 'Саша!
У меня большие неприятности. Лютый забрал ребенка… Не стала тебя будить – ты и так из-за меня натерпелся. Все, пока! Я поехала искать Саньку. Целую, Катя'.
Положив листок на тумбочку, я прижала его пузырьком из-под лекарства и бросила быстрый взгляд на Сашкины штаны. Нянечка из приемного отделения принесла их в палату и повесила на спинку кровати. Заметила ли она пистолет? На мое счастье, Сашкин сосед куда-то вышел. Расстегнув карман, я облегченно вздохнула. Пистолет оказался там. Сунув его в непрозрачный пакет, я выбежала в коридор и, спустившись вниз, стала ловить такси.
Ехать за город долго никто не соглашался.
Сторговаться мне удалось только с частником. До владений Лютого он довез меня за полчаса. Рассчитавшись с ним на повороте, я прошла вдоль высокого каменного забора, поднялась по ступенькам и вошла в караульное помещение. То, что я увидела, привело меня в состояние шока. За столом сидел мертвый охранник. Полголовы его снесло выстрелом. Второй охранник лежал на диване. Его убили, прострелив грудь. Произошло это, по-видимому, недавно, так как кровь не успела загустеть.
Пятясь, как каракатица, я без сил выползла на улицу и, глотая воздух широко открытым ртом, побрела к офису Лютого. В офисе никого не было. Телевизор тихо бормотал голосом Жанны Агалаковой, бесцветно рассказывающей о последних новостях. На столе слабо мерцал экран компьютера, рядом с ним дымилась недопитая чашка кофе. Тот, кто сидел здесь, вышел несколько минут назад…
Вытащив из пакета пистолет, я повертела его в руках (вид оружия придавал мне смелость) и, положив обратно, побежала к бару.
Санька оказался там. Он сидел на высоком круглом стульчике и, болтая крепенькими ножками, уплетал мороженое. Официантка Наташа, протирая посуду, смотрела очередной сериал.
– Мам, ты чего? – Санька посмотрел на меня удивленным взглядом. – Ты почему плачешь?
– Санечка, сынок… Они что-нибудь с тобой сделали? – рыдала я, целуя загорелые щечки.
– Я жду Дога. Мы с ним пойдем рыбачить на озеро, а ночью приедет папа.
– Кто приедет? – уточнила я.
– Папа. Дог сказал, чтобы я его обязательно дождался: папа привезет много подарков.
– Нет, Санечка, папа не приедет. Он больше никогда не приедет, не жди его…
– Да все нормально с твоим пацаном, – не выдержав, влезла Наташа. – Мне за ним ведено присматривать. Ему тут нравится. Он бегает, мороженое лопает.
– Где Лютый?
– Лютый с братвой на разборки уехал.
– Там на КПП охранников убили…
– Да знаю я! Приехали какие-то отморозки, пальбу подняли. Лютого хотели замочить, но он успел спрятаться. А ты разве ничего не слышала?
Туг такой грохот стоял!
– Жаль, что его не замочили, – не слушая ее, произнесла я. – Из-за этого козла столько невинных людей пострадало! А почему трупы никто не убирает?
– А некому их убирать. Все в погоню помчались. Дог велел ничего не трогать. Ну, Кать, ты даешь! Не я ж их убирать буду! Я крови с детства боюсь. Пацаны приедут – займутся.
– Саша, пойдем, – сказала я, потянув сына за собой. – Бабушка без тебя плачет. Пойдем, сынок.
– Что это она плачет? Я ж с ней недавно виделся. Она сама сказала, чтобы я к папке ехал.
– Пойдем, Саша. Не задавай лишних вопросов. Нам нужно побыстрее отсюда уносить нога.
– А ну посади ребенка на место, – насторожилась Наташа. – Я за него головой отвечаю. Лютый сказал, что, если ребенок пропадет, он мне голову прострелит..
