видел.
– Он в пятидесяти лигах отсюда, – заметил Силк. – Неужели от этого земля может трястись здесь?
Старик кивнул.
– Земля – сплошная, Силк, а сила, вызывающая извержение, – огромна. От нее неизбежно расходятся волны. Я думаю, пора нам трогаться в путь. Теперь, когда песчаная буря улеглась, дозорные Тор Эргаса снова отправятся нас искать.
– Куда нам? – спросил Дерник. Он озирался, пытаясь сориентироваться.
– Туда, – старик указал на дымящуюся вершину.
– Так я и знал, – проворчал Бэйрек.
До вечера они скакали галопом, останавливаясь только, чтобы дать отдых лошадям. Ужасная пустыня казалась нескончаемой. Буря переместила песок и насыпала новые дюны, ветер до белизны вымел солончаки. Путники проехали несколько огромных, изъеденных временем скелетов. Костяки чудищ, некогда населявших давно пересохшее море, словно плыли в черном песке, их холодные пустые глазницы, казалось, голодными взглядами провожают скачущих мимо путников.
На ночлег они остановились возле еще одной груды расслаивающихся камней. Хотя ветер улегся, было ужасно холодно, а дров мало.
Когда на следующее утро они тронулись в путь, Гарион ощутил странный, гнилостный запах.
– Что это воняет? – спросил он.
– Ктокский Тарн, – отвечал Белгарат. – Все, что осталось от бывшего моря. Оно пересохло бы столетия назад, но его питают подземные родники.
– Пахнет тухлыми яйцами, – сказал Бэйрек.
– В здешних подземных водах много сероводорода. Я бы не стал пить из озера.
– Я и не собирался. – Бэйрек наморщил нос.
Ктокский Тарн оказался большим мелким озером. Он был заполнен маслянистой водой, от которой пахло так, словно в нее свалили всю дохлую рыбу мира. В морозном воздухе над поверхностью воды поднималось марево, и струи зловонного пара ударяли путникам в ноздри. Когда они доехали до южной оконечности озера, Белгарат приказал остановиться.
– Впереди очень опасный отрезок пути, – сурово сказал он. – Не позволяйте лошадям уклоняться с дороги. Следите, чтобы они ступали на твердую почву. Надежная на вид земля может оказаться вовсе не такой твердой, а нам придется одновременно следить и за многим другим. Смотрите на меня и повторяйте мои действия. Когда я остановлюсь – останавливайтесь. Когда я поскачу – скачите. – Он с сомнением посмотрел на Релга. Тот повязал вокруг глаз еще один кусок материи, отчасти чтобы защитить их от света, отчасти чтобы не видеть необъятного неба над головой.
– Я поведу его лошадь, дедушка, – предложил Гарион. Белгарат кивнул.
– Полагаю, иного выхода нет.
– Рано или поздно ему придется себя преодолеть, – сказал Бэйрек.
– Может быть, но сейчас не время и не место. Едем. – Старик поехал осторожным шагом.
Низина перед ними дышала дымом и паром. Они проехали мимо большой серой лужи. Грязь в луже пузырилась и булькала, а из середины бил чистый родничок, весело пенился и давал начало горячему ручейку, текущему через грязь.
– По крайней мере, здесь теплее, – заметил Силк. Под тяжелым шлемом лицо Мендореллена покрылось испариной.
– Гораздо теплее, – согласился он. Белгарат ехал медленно, слегка повернув голову, и чутко вслушивался.
– Стой! – вдруг приказал он.
Они натянули поводья.
Прямо перед ними очередная лужа взорвалась, и фонтан жидкой серой грязи взметнулся на тридцать футов вверх. Несколько минут гейзер извергался, потом постепенно сник.
– Ну! – выкрикнул Белгарат. – Скачем! – Он пришпорил лошадь, и они пронеслись над все еще колеблющейся поверхностью лужи. Лошадиные копыта взметнули жидкую грязь, разлившуюся на их пути. Как только лужа осталась позади, старик снова поехал медленно, склонив голову набок.
– К чему он прислушивается? – спросил Бэйрек тетю Пол.
– Гейзеры, прежде чем извергнуться, производят некий шум, – сказала она.
– Я ничего не слышал.
– Ты не знал, к чему прислушиваться.
Гейзер у них за спиной снова забил.
– Гарион! – крикнула тетя Пол резко, когда он обернулся поглядеть на бьющую из лужи грязевую струю. – Смотри, куда едешь.
Он тут же посмотрел вперед. Земля казалась вполне обычной.
– Осади назад, – сказала тетя Пол. – Дерник, возьми поводья лошади Релга.
Дерник взял поводья, Гарион начал поворачивать скакуна.
– Я сказала, осади, – повторила она.
Конь Гариона ступил передним копытом на твердую с виду почву, и копыто тут же провалилось. Гарион резко натянул поводья, конь с трудом вытащил ногу и отступил, дрожа. Осторожно, шаг за шагом Гарион заставлял лошадь пятиться.
– Зыбун. – Даже у Силка перехватило дыхание.
– Они везде вокруг нас, – кивнула тетя Пол. – Не съезжайте с дороги.
Силк с отвращением разглядывал, как зыбун затягивает след, оставленный лошадиным копытом.
– Насколько он глубок?
– Достаточно, – ответила тетя Пол.
Они поехали дальше, тщательно выбирая дорогу между болотом и зыбучими песками, часто останавливаясь, когда гейзеры – некоторые грязевые, некоторые из пенной кипящей воды – выстреливали в воздух. К вечеру, когда они выехали на кромку твердой земли, окаймляющую дышащее паром болото, все обессилели от долгого напряжения, которое потребовалось, чтобы пересечь эту жуткую местность.
– Придется ли нам еще ехать через такое? – спросил Гарион.
– Нет, – ответил Белгарат. – Мы на южном краю Тарна.
– А объехать мы бы его не смогли? – спросил Мендореллен.
– Это было бы гораздо дольше. Кроме того, болото задержит преследователей.
– Что это? – воскликнул вдруг Релг.
– О чем ты?
– Я услышал что-то впереди – звон, как будто ударили камнем о камень.
Гарион почувствовал на лице быструю волну, как бы невидимое колыхание воздуха, и понял, что тетя Пол мысленно ощупывает местность.
– Мерги! – сказала она.
– Сколько? – спросил Белгарат.
– Шесть и гролим. Они поджидают нас за гребнем.
– Всего шесть? – разочарованно переспросил Мендореллен.
Бэйрек ухмыльнулся.
– Легкое увеселение.
– Ты становишься еще хуже него, – сказал чиреку Силк.
– Как мыслишь ты, милорд, надобно ли нам составить план? – спросил Мендореллен Бэйрека.
– Да нет, – ответил Бэйрек. – Их всего шесть. Поехали, расстроим им засаду.
Два воителя двинулись вперед, проверяя, свободно ли ходят в ножнах мечи.
– Солнце уже село? – спросил Гариона Релг.
– Садится.
Релг стащил с глаз повязку. Он тут же наморщился и плотно сощурил глаза.
– Они у тебя заболят, – сказал ему Гарион. – Ты бы лучше подождал, пока совсем стемнеет.
