его…» Топот спотыкающихся ног — шум распахивающейся двери — холодный, безжалостный смех…
— Гарри! Гарри… очнись… Люпин с силой хлопал Гарри по лицу. На этот раз прошла минута, прежде чем мальчик понял, что лежит на пыльном полу классной комнаты.
— Я слышал папу, — невнятно пробормотал Гарри, — раньше такого не было… он бросился на Вольдеморта, чтобы дать маме время убежать… Он вдруг понял, что по его лицу течёт не только пот, но и слёзы. Он пригнулся как можно ниже, притворился, что завязывает шнурки, и украдкой вытер лицо полой робы, так, чтобы профессор Люпин ничего не заметил.
— Ты слышал Джеймса? — спросил Люпин странным голосом.
— Да… — утерев лицо, Гарри взглянул вверх. — А что… вы ведь не были знакомы с папой? Или…
— Я? Вообще-то был. — ответил Люпин. — Мы вместе учились и дружили. Знаешь, Гарри, пожалуй, на сегодня достаточно. Это заклятие до ужаса сложное… Мне не следовало подвергать тебя таким испытаниям…
— Нет! — крикнул Гарри. Он снова поднялся на ноги. — Ещё один раз! Просто я думаю о не самых счастливых моментах, в этом всё дело… Подождите… Он напряг мозги. Нужно очень-очень-очень счастливое воспоминание… такое, которое станет настоящим, хорошим Заступником… Вот оно! Момент, когда он узнал, что он колдун и что он уедет от Дурслеев и будет учиться в «Хогварце»! Если уж это не счастливое воспоминание, то непонятно, чего же ещё… Вспомнив свои ощущения при известии о том, что он покидает Бирючиновую аллею, и сконцентрировавшись на них, Гарри встал лицом к ящику.
— Готов? — Люпин будто действовал против собственного убеждения. — Сконцентрировался? Хорошо… Давай! Учитель в третий раз потянул крышку; над ящиком вырос дементор; комната погрузилась в холод и мрак…
— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! — взревел Гарри. — ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!
Голова сразу же наполнилась криками, только звучали они на этот раз словно из плохо настроенного радиоприёмника — тише, громче, опять тише — Гарри продолжал видеть дементора — тот остановился — огромное, серебристое облако вылетело из кончика волшебной палочки Гарри и повисло между ним и дементором. У Гарри подогнулись колени, но он сумел удержаться на ногах — правда, не был уверен, что продержится долго…
— Риддикюлис! — загрохотал Люпин, стрелой метнувшись вперёд.
Раздался громкий щелчок, и дымчатый Заступник исчез вместе с дементором; Гарри упал на стул, обессиленный, как будто пробежал целую милю. Ноги его дрожали. Уголком глаза он видел, как Люпин палочкой заставил вризрака влезть обратно в ящик; при этом вризрак имел вид серебристого шара.
— Превосходно! — воскликнул Люпин, подходя к Гарри. — Превосходно! Это уже кое-что!
— А можно ещё раз попробовать? Всего один раз?
— Не сейчас, — твёрдо сказал Люпин. — Для одного дня мы сделали больше чем достаточно. На… Он протянул Гарри большую плитку лучшего рахатлукуллового шоколада.
— Съешь всё, а то мадам Помфри сама меня живьём съест. Ну что, через неделю в это же время?
— Ага, — подтвердил Гарри. Он откусил кусок, наблюдая за Люпином. Тот гасил лампы, которые зажглись вновь после исчезновения дементора. Тут Гарри в голову пришла одна мысль.
— Профессор Люпин? — позвал он. — Раз вы знали моего папу, то и Сириуса Блэка тоже должны были знать? Профессор Люпин очень быстро обернулся.
— Почему ты так решил? — он пронзил Гарри острым взглядом.
— Да так… Просто они тоже были друзьями, когда учились в «Хогварце»… Люпин расслабился.
— Да, я знал Сириуса, — коротко ответил он. — По крайней мере, думал, что знаю. Тебе лучше идти, Гарри, уже совсем поздно.
Гарри покинул кабинет и пошёл по коридору. Завернув за угол, он вдруг зашёл за статую рыцаря в доспехах и устало опустился на постамент. Он сидел, доедая шоколадку, и жалел, что заговорил о Блэке — Люпин был явно не в восторге от этой темы. Потом Гарри снова стал думать о маме с папой… Он чувствовал себя совершенно опустошенным, несмотря на весь съеденный шоколад. Пусть это невыносимо — слышать отголоски последних мгновений жизни родителей, и всё же… это единственная возможность услышать их голоса… Но, если он будет стремиться к тому, чтобы их услышать, ему никогда не удастся создать настоящего Заступника…
— Они мертвы, — сурово сказал он сам себе. — Они мертвы, и никакое эхо их не вернёт. Займись лучше самим собой, если хочешь выиграть квидишный кубок.
Он встал, засыпал себе в рот шоколадные крошки и направился в гриффиндорскую башню. Матч «Слизерин» — «Равенкло» состоялся через неделю после начала семестра. Слизеринцы выиграли, хотя и с небольшим отрывом. По словам Древа, это была хорошая новость для «Гриффиндора», который теперь мог оказаться на втором месте, в случае, если тоже победит «Равенкло». По этой причине Древ увеличил количество тренировок до пяти раз в неделю. А это означало, что — при учёте занятий с профессором Люпином по защите от дементоров, каждое из которых выматывало больше, чем шесть квидишных тренировок — у Гарри оставался только один вечер в неделю на выполнение всех домашних заданий. Несмотря на это, он уставал меньше, чем Гермиона, которую, похоже, задавил тот груз, который она на себя взвалила. Каждый вечер без исключения Гермиону можно было видеть в уголке общей гостиной; вокруг неё сразу на нескольких столиках валялись книги, таблицы по арифмантике, рунические словари, плакаты с изображениями муглов, поднимающих тяжёлые предметы, увесистые стопки пространных записей… Гермиона практически ни с кем не разговаривала и огрызалась, когда к ней обращались.
— Как ей это удаётся? — как-то раз тихонько пробормотал Рон. Гарри в это время заканчивал заданное Злеем жутко сложное сочинение про необнаружимые яды. Он поднял глаза. Гермиону было едва видно за шаткой башней из учебников.
— Что удаётся?
— Успевать на все занятия! — воскликнул Рон. — Я слышал, как она разговаривала с Векторшей, ну, этой, арифмантичкой. Они обсуждали вчерашний урок. Но ведь Гермиона никак не могла быть на нём, она же в это время вместе с нами была на уходе за магическими существами! И ещё — Эрни Макмиллан говорил, что она не пропустила ни одного мугловедения, а половина этих уроков совпадает с прорицанием! А ни одного прорицания она тоже не пропустила! Но у Гарри совсем не было времени на разгадку мистической тайны Гермионы; кровь из носу, а сочинение для Злея надо было закончить. Однако, через две секунды его снова прервали, на этот раз Древ.
— Ужасные новости, Гарри. Я только что ходил к профессору Макгонаголл по поводу «Всполоха». Она буквально — м-м-м — наорала на меня. Сказала, что у меня неправильные приоритеты. Она считает, что меня больше волнует кубок, чем твоя жизнь. Всего-навсего потому, что я сказал, что меня, мол, не интересует, скинет тебя метла или нет, лишь бы ты до этого успел схватить Проныру. — Древ в полнейшем недоумении потряс головой. — Нет, правда, она на меня так орала… можно подумать, я сказал что-то ужасное… Тогда я спросил, сколько ещё они собираются держать у себя «Всполох»… — Он скорчил рожу и передразнил профессора Макгонаголл: — «Столько, сколько потребуется, Древ»… Мне кажется, тебе надо заказать новую метлу, Гарри. В каталоге «Ваша новая метла» сзади приложен бланк заказа… купи «Нимбус 2001», как у Малфоя.
— Ничего как у Малфоя я покупать не буду, — буркнул Гарри.
Январь незаметно перетёк в февраль, а погода как была отвратительной, так и осталась. Матч с «Равенкло» неуклонно приближался, а Гарри никак не мог заказать себе метлу. После каждого урока по превращениям он донимал профессора Макгонаголл вопросами о «Всполохе», Рон стоял рядом и с надеждой ждал ответа. Обычно в это же время мимо, отводя глаза, проходила Гермиона.
— Нет, Поттер, пока нельзя, — сказала профессор Макгонаголл в двенадцатый его подход, не дожидаясь вопроса. — Мы проверили метлу на все обычные заговоры, но профессор Флитвик опасается Сбросового Сглаза. Как только мы закончим проверку, я обязательно сообщу об этом. И, пожалуйста, перестаньте донимать меня расспросами.
В довершение несчастий, с защитой от дементоров дела шли совсем не так хорошо, как хотелось бы. Последние несколько занятий Гарри удавалось создать неотчётливую серебристую фигуру, но его Заступник был не настолько убедителен, чтобы отогнать дементора. Полупрозрачное облако бессмысленно болталось в воздухе, и поддержание его существования только выпивало из Гарри всю энергию. Гарри злился сам на себя, на своё неизбывное тайное желание снова услышать голоса родителей.
— Ты хочешь от себя слишком многого, — строго сказал профессор Люпин на четвёртой неделе занятий. — Для тринадцатилетнего колдуна даже нечёткий Заступник — огромное достижение. Ты же больше не теряешь сознание, правда?
— Я думал, Заступник будет… повергать дементоров на пол или что-то в этом духе, — потерянно пробормотал Гарри. — Заставит их исчезнуть…
— Настоящий Заступник так и делает, — подтвердил Люпин. — И всё равно, ты достиг очень многого за очень короткое время. Если дементоры придут на следующий матч, ты сможешь держать их на расстоянии достаточно долго для того, чтобы спуститься на землю.
— Вы говорили, что, когда их много, это труднее, — вспомнил Гарри.
— Я в тебе полностью уверен, — улыбнулся Люпин. — На… ты заслужил…. это из «Трёх мётел». Ты такого ещё не пробовал… Он достал из портфеля две бутылки.
— Усладэль! — необдуманно возликовал Гарри. — Обожаю! Люпин поднял брови.
— О… мне Рон с Гермионой приносили из Хогсмёда, — пришлось соврать Гарри.
— Понятно, — сказал Люпин, хоть и продолжал глядеть с некоторым подозрением. — Ну что? Давай выпьем за победу «Гриффиндора»! Мне, конечно, как педагогу, не полагается иметь предпочтения… — торопливо добавил он. Они в молчании выпили усладэль. И вдруг Гарри вслух задал давно мучивший его вопрос:
— А что у дементоров под капюшоном? Профессор Люпин задумчиво опустил бутылку.
— Хм-м-м… те люди, которые действительно это знают, находятся в таком состоянии, что рассказать ничего не могут. Понимаешь, дементоры опускают капюшон только затем, чтобы воспользоваться своим последним и самым страшным оружием.
— Каким?
— Это называется Поцелуй Дементора, — с несколько вымученной улыбкой ответил Люпин. — Они используют его тогда, когда хотят полностью уничтожить личность. Полагаю, что под капюшоном должно быть нечто вроде рта, потому что они прижимают челюсти ко рту жертвы и… и высасывают из него душу. Гарри от неожиданности поперхнулся.
— Что? Они убивают?…
— О, нет, — сказал Люпин. — Гораздо хуже. Понимаешь, без души жить можно, разумеется, при условии, что мозг и сердце продолжают работать. Но у тебя не остаётся личности… воспоминаний… ничего… И нет ни малейшего шанса восстановить всё это. Ты просто… существуешь. Пустая оболочка. А душа исчезает навсегда… Люпин глотнул усладэля, а затем проговорил:
