вгляделась в шар. У Гарри упало сердце. Он легко мог предугадать, что сейчас будет…
— Здесь что-то есть! — шёпотом воскликнула профессор Трелани, приблизила лицо к шару, и он дважды отразился в огромных очках. — Что-то движется… но что? Готов держать пари на всё, что у меня есть, включая «Всполох», подумал Гарри — что бы там ни двигалось, оно несёт недобрую весть.
— Мой дорогой… — выдохнула профессор Трелани, взглядывая на мальчика. — Он здесь, отчётливее, чем когда-либо… Мой дорогой, к тебе подбирается, всё ближе и ближе… Сгу…
— Ради всего святого! — громко оборвала её Гермиона. — Опять этот идиотский Сгубит! Профессор Трелани подняла на Гермиону огромные глаза. Парватти шепнула что-то Лаванде, и они обе гневно воззрились на Гермиону. Профессор Трелани выпрямилась, источая нескрываемую ярость.
— С сожалением вынуждена признать, что, с самого первого момента твоего появления на моих занятиях, моя дорогая, стало очевидно, что тебе не даровано то, чего требует благородное искусство предсказания судеб. В самом деле, у меня ни разу ещё не было ученицы с таким приземлённым мышлением. Последовало минутное молчание. А затем…
— И очень хорошо! — Гермиона вдруг встала и запихнула «Растуманивание будущего» в рюкзак. — Отлично! — повторила она, перебрасывая рюкзак через плечо. При этом она чуть не сшибла Рона с пуфика. — Я умываю руки! Я ухожу! Под изумлёнными взглядами всего класса Гермиона прошагала к люку, открыла его ногой и слезла вниз. Прошло несколько минут, прежде чем класс успокоился. Профессор Трелани совершенно позабыла о Сгубите. Она резко отвернулась от стола Гарри и Рона и, тяжело дыша, поплотнее укуталась в газовую шаль.
— Оооооо! — внезапно закричала Лаванда. Все вздрогнули. — Ооооо, профессор Трелани, я только что вспомнила! Вы ведь видели, как она уходит! Помните, профессор? «В районе Пасхи один из нас покинет класс навсегда»! Вы знали об этом давным-давно, профессор! Профессор Трелани, с влажными от благодарности глазами, одарила её улыбкой.
— Да, моя дорогая, я действительно знала, что мисс Грэнжер покинет нас. И всё же, мы всегда надеемся, что могли неверно истолковать Знаки… Должна признаться, Внутренний Глаз — это тяжкий крест!.. Лаванда и Парватти благоговейно внимали её словам. Они подвинулись, и профессор Трелани села к ним за столик.
— Ну и денёк у Гермионы, да? — пробормотал Рон с каким-то недоверчивым восхищением.
— Да уж…
Гарри глядел в хрустальный шар, но ничего, кроме кружащего белого дыма, не видел. Неужели профессор Трелани снова узрела Сгубита? Этого ему только не хватало — ещё одного несчастного случая! Как раз перед квидишным финалом. В пасхальные каникулы особо отдохнуть не удалось. Им ещё никогда не задавали столько домашней работы. Невилль Лонгботтом был близок к нервному расстройству, да и не только он один.
— И это называется каникулы! — взвыл как-то Симус Финниган. — Экзамены ещё неизвестно когда! Что они с нами делают?!
Но, никому не приходилось работать так много, как Гермионе. Даже без прорицания, она изучала больше предметов, чем кто-либо другой. По вечерам она покидала общую гостиную последней, а по утрам приходила в библиотеку первой; под глазами у неё пролегли тени, такие же глубокие, как у Люпина, и вообще, Гермиона постоянно находилась на грани истерики.
Поиск информации для аппеляции по делу Конькура Рон взял на себя. В свободное от домашних заданий время он просматривал множество толстенных книг: «Карманный справочник по психологии гиппогрифов», «Птица или зверь: трактат о жестокости гиппогрифов»… Рон был так погружён в это занятие, что даже забывал прогонять от себя Косолапсуса. Гарри каждый день приходилось выкраивать время для занятий в перерывах между тренировками и бесконечными обсуждениями тактики боя с Древом. Матч «Гриффиндор»— «Слизерин» должен был состояться в первую же субботу после пасхальных каникул. «Слизерин» лидировал в турнире со счётом двести очков ровно. А это означало (о чём неустанно напоминал Древ), что гриффиндорцам для получения кубка нужно было выиграть матч, набрав более двухсот очков. Это также означало, что вся ответственность за выигрыш практически полностью ложилась на Гарри, так как поимка Проныры приносила сто пятьдесят очков.
— Не забудь, ты начинаешь ловить Проныру, только когда мы наберём больше пятидесяти очков, — твердил Древ. — Только когда у нас будет больше пятидесяти очков, Гарри, иначе мы выиграем матч, но не получим кубок. Ты понял меня, да? Лови Проныру, только когда…
— Я ПОНЯЛ, ОЛИВЕР! — заорал Гарри.
В «Гриффиндоре» все думали только о матче. Колледж не завоёвывал квидишного кубка со времён легендарного Чарли Уэсли (второго по старшинству брата Рона). И всё же, никто так страстно не желал выиграть, как сам Гарри. Их вражда с Малфоем достигла своего апогея. Малфой не мог пережить унижения от того, что его забросали грязью в Хогсмёде и был в ярости, что Гарри удалось увильнуть от наказания. Гарри, в свою очередь, не забыл попытки Малфоя вывести его из игры во время матча с «Равенкло». Теперь же его решимость поквитаться с Малфоем на глазах у всей школы подогревала история с Конькуром. Никогда раньше в преддверии матча атмосфера не бывала так накалена. К концу каникул напряжённость между игроками команд, равно как и остальными учениками колледжей, грозила взрывом. В коридорах вспыхивали мелкие ссоры. Кульминация наступила, когда четвероклассник из «Гриффиндора» и шестиклассник из «Слизерина» попали в больницу с проросшими из ушей побегами лука-порея. Для Гарри это время было особенно тяжёлым. Он не мог выйти из класса без того, чтобы какой-нибудь слизеринец не подставил ему подножку; Краббе и Гойл повсюду преследовали его, вырастая как из-под земли, и разочарованно удалялись, увидев, что он не один. Древ приказал никуда не отпускать Гарри без сопровождения, на случай, если слизеринцы попытаются вывести его из строя. Весь колледж с энтузиазмом взялся за это поручение, и Гарри нередко опаздывал на уроки из-за того, что в окружении громадной, оживлённо болтающей толпы можно было передвигаться только в очень медленном темпе. Сам Гарри больше беспокоился о «Всполохе». В перерывах между тренировками он надёжно запирал метлу в сундуке и на переменах часто прибегал проверить, на месте ли она. Вечером накануне матча в гриффиндорской башне замерла вся обычная деятельность. Даже Гермиона отложила учебники.
— Не могу сосредоточиться, — пожаловалась она.
Кругом было очень шумно. Фред с Джорджем от напряжения вели себя ещё более буйно, чем обычно. Оливер Древ сидел в уголке над макетом квидишного поля, волшебной палочкой передвигал по нему маленькие фигурки и бормотал что-то себе под нос. Ангелина, Алисия и Кэтти истерично хохотали над шуточками близнецов. Гарри сидел в сторонке рядом с Роном и Гермионой и старался не думать о завтрашнем дне — всякий раз, как он о нём думал, появлялось чувство, будто что-то огромное стремится вылезти у него из живота.
— Всё будет хорошо, — успокаивала Гермиона, хотя вид у неё при этом был испуганный.
— У тебя же «Всполох»! — убеждал Рон.
— Да… — отвечал Гарри, все внутренности которого выворачивались наизнанку. Он с облегчением воспринял неожиданно раздавшийся приказ Древа:
— Команда! Спать!
Спал Гарри очень плохо. Сначала ему снилось, что он проспал, и что Древ вопит на него: «Ты где был?! За тебя пришлось играть Невиллю!» Потом снилось, что Малфой и остальные слизеринцы прилетели на матч на драконах. Гарри мчался на огромной скорости, пытаясь уйти от языков пламени, вырывающихся из пасти малфоевого чудовища, и вдруг понял, что забыл взять «Всполох». Он начал падать и, вздрогнув, проснулся.
Прошло несколько секунд, прежде чем Гарри осознал, что матча ещё не было, что он благополучно лежит в постели и что слизеринской команде вряд ли разрешат летать на драконах. Ужасно хотелось пить. Насколько мог тихо, он слез с кровати и направился к столику у окна, на котором стоял серебряный кувшин с водой. Во дворе было очень тихо. Ни малейшего дуновения ветра; верхушки деревьев Запретного леса стояли не шелохнувшись; Дракучая ива недвижно уронила ветви и выглядела вполне безобидно. Да, условия для игры самые подходящие. Гарри поставил на место чашу и собирался уже вернуться в постель, как вдруг его взгляд уловил какое-то движение. По серебристому газону крался зверь. Гарри метнулся к прикроватному столику, схватил очки, нацепил их и бросился назад к окну. Только не Сгубит — только не сейчас — не перед самым матчем… Он стал оглядывать двор и, после минуты пристального наблюдения, обнаружил животное. Оно уже приближалось к опушке Запретного леса… Это вовсе не Сгубит… это кот… Гарри с облегчением вцепился руками в подоконник, когда узнал бутылочный ёршик хвоста. Это же просто Косолапсус… Просто Косолапсус или?… Гарри прищурился, прижав нос к стеклу. Косолапсус резко остановился. Гарри был уверен, что на фоне чёрных деревьев рядом с котом движется кто-то ещё. И тут он появился — гигантский, косматый, чёрный пёс. Он воровато крался по газону, а Косолапсус трусил следом. Гарри непонимающе уставился на них. Что бы это значило? Если Косолапсус тоже видит пса, как может этот самый пёс быть знамением Гарриной смерти?
— Рон! — зашипел Гарри. — Рон! Проснись!
— У?
— Мне нужно, чтобы ты сказал, видишь ли ты кое-что?…
— Темно же, Гарри, — спросонок тяжело ворочая языком, отозвался Рон. — О чём это ты?
— Да вот же!..
Гарри снова выглянул в окно. Ни Косолапсуса, ни собаки больше не было. Гарри вскарабкался на подоконник и вгляделся в темноту под самыми стенами замка, но звери исчезли. Куда? Раздалось громкое сопение — Рон опять заснул. Настало утро, и Гарри вместе со своей командой под бурные аплодисменты вошёл в Большой зал. Когда Гарри понял, что аплодисменты раздаются не только от их собственного стола, но и от столов «Хуффльпуффа» и «Равенкло», то не смог сдержать довольной, от уха до уха, улыбки. От слизеринского стола неслось злобное шипение. Гарри заметил, что Малфой сегодня гораздо бледнее обыкновенного. Во всё время завтрака Древ неустанно заставлял свою команду есть, хотя сам не проглотил ни кусочка. Потом — вся школа ещё сидела за столами — он погнал ребят на поле, чтобы «оглядеться». Гриффиндорская команда покинула Большой зал тоже под аплодисменты.
— Удачи, Гарри! — крикнула вслед Чу. Гарри почувствовал, что неудержимо краснеет.
— Что ж! Ветра нет… солнце чересчур яркое, могут быть проблемы с видимостью, имейте в виду… земля достаточно твёрдая, это хорошо, быстрее взлетите… Древ в сопровождении своих игроков расхаживал по полю и дотошно осматривал всё вокруг. Наконец, стало видно, как вдалеке распахнулись двери замка, и оттуда потоком хлынули школьники.
— В раздевалку, — лаконично приказал Древ.
Переодеваясь в малиновые робы, они не разговаривали друг с другом. Гарри интересовало, все ли чувствуют себя так же, как и он: как будто съели на завтрак что-то чрезвычайно вертлявое. Казалось, не прошло и секунды, а Древ уже говорил: «Окей, время, выходим…» Они вышли на поле. С трибун волной хлынули крики. Три четверти присутствующих надели на робы малиновые розетки, размахивали малиновыми флагами с изображением гриффиндорского льва и потрясали плакатами «ДАЁШЬ „ГРИФФИНДОР“ и „КУБОК — ЛЬВАМ!“ За слизеринскими кольцами, однако, сидело сотни две ребят в зелёном; у них на флагах сверкала серебром слизеринская змея. Профессор Злей восседал в переднем ряду, тоже в зелёном и с очень мрачной улыбкой на устах.
— Выходят гриффиндорцы! — завопил Ли Джордан, как обычно, выступавший коментатором. — Поттер, Бэлл, Джонсон, Спиннет, Уэсли, Уэсли и Древ. В
