император! Не только он, конечно, но и он тоже.
— Даже так? — нервно передернул ушами владыка Эльварана. — И что же понадобилось от тебя этому колдуну?
— Не знаю, — пожал плечами принц. — Да и какая разница? Говорят, мы те самые пятеро, что в пророчестве пятерых.
— Пятеро?! — побелел Фартаэль, переглянувшись с мгновенно насторожившимися магами. — Но тогда среди вас должен быть орк…
— Да. Мой кровный брат Храт Сломанный Клык.
— Ты побратался с орком?! — ужаснулась Алливи. — С чудовищем?!
— Никакое он не чудовище! — обиделся за друга Тинувиэль. — Ты бы видела, как он рисует! Валлаэлю до него далеко!
— Теперь мне понятна причина увядания… — мрачно пробормотал Фартаэль. — Как же ты мог, сын мой? Неужели ты не знал, что случится, если эльф смешает свою кровь с орком? Ты ведь учил каноны…
— Какие каноны? — растерялся принц, не понимая, что имеет в виду отец.
— Какие?! — раздраженно переспросил тот. — А такие! Иди сюда.
Тинувиэль подошел. И сразу просиял улыбкой. Отец-дерево! Его отец-дерево. Принц нежно коснулся пальцами коры, позвал и настороженно замер. Никто не ответил на призыв! Дерево молчало, как будто бы было мертвым! Оно отвергало своего воспитанника…
— Твое дерево умирает… — внимательно посмотрел на сына Фартаэль. — Когда Зеленая Стража сообщила мне об этом, я кинулся сюда. Увы, это оказалось правдой. Такое, как ты знаешь, случается только тогда, когда умирает связанный с деревом эльф. Мы выдернули тебя сюда усилиями лучших магов Эльварана, а ты оказался кровным братом орка… Ты хоть понимаешь, что стал своей родине чужим?
— Чужим? — растерялся принц. — Но почему?!
— Ты еще спрашиваешь?! В твоих жилах теперь течет кровь врага! Ты должен отречься от него. Или…
— Или что?
— Или уходи и никогда больше не возвращайся.
— Отец! — с ужасом воскликнула Алливи. — Как ты можешь?!
— Я — Хранитель Света! — отрезал Фартаэль. — На мне ответственность за всех эльфов Эльварана! Если кровный брат твари Тьмы останется среди нас, то деревья-покровители отвергнут наш народ! Ты понимаешь, что это значит, девчонка?! Мне больно от того, что Тинувиэль — мой сын!
— Тини, мальчик мой… — протянула к ошеломленному принцу руки мать, Ланлиэли, самая прекрасная женщина эльваранских лесов. — Зачем тебе этот орк? Отрекись…
— Отрекись, сын… — поддержал жену Фартаэль. — Отрекись.
— Отрекись, юный эльф… — выступил вперед Дамаэль, самый сильный эльфийский маг. — Или уйди.
— Тини! — вскрикнула Алливи, с болью смотря на брата. — Ну на что он тебе сдался? Отрекись!
Тинувиэль отчаянно звал отца-дерево, всей своей сущностью звал, но оно молчало, презрительно игнорируя его призывы. Только в шуме листвы звучало то же самое страшное слово: «Отрекись!» Да как же это? Неужели они не понимают, чего требуют? Нельзя отречься от кровного брата — это предательство! Даже хуже, чем предательство… Подлость. В глазах принца застыли слезы, он неверяще смотрел на отца, мать, сестру. Но в их глазах не было ничего, кроме требования отречься. А он вспоминал сколько раз Храт спасал его от последствий собственной безалаберности, сколько раз тащил на спине, когда Тинувиэль падал без сил. Разве можно все это забыть? Никак нельзя.
— Но я ведь носитель мечей Жизни… — неуверенно пробормотал он.
— Мечи Жизни пригодятся нашему народу, — резко кивнул Фартаэль. — Когда мы начнем войну, они могут помочь.
— Войну? — удивился Тинувиэль. — Какую войну? Зачем?
— Люди с орками загнали нас сюда, на крайний юг, — зло усмехнулся владыка Эльварана. — Мы ничего не забыли и ничего не простили. Этот мир должен принадлежать эльфам, сын. Наш долг уничтожить захватчиков. И мечи Жизни могут в этом помочь.
— Но есть ведь и другие великие мечи…
— Другие?
— Каждый из нас получил пару великих мечей. Храт носит алые мечи Ярости, Энет — синие мечи Мудрости, Санти — белые мечи Света.
— Мечи Света пришли в мир?! — едва не подпрыгнул от такого известия Фартаэль. — Почему они не у тебя?!
— Не знаю, — пожал плечами Тинувиэль. — От меня там ничего не зависело.
— Но ты говорил о пяти парах великих мечей, — пристально посмотрел на сына владыка Эльварана. — Какова же пятая?
— Черные мечи Тьмы. Их носит наш наставник, Лек ар Сантен.
Эльфы мгновенно спали с лица, посмотрев на принца с откровенным ужасом. У магов вооще начали дрожать руки, такого Тинувиэль не видел ни разу.
— Твой наставник служит Тьме?! — Алливи отшатнулась от брата.
— Никому он не служит! — рявкнул в сердцах Тинувиэль, едва не плача от отчаяния — да что они все, с ума посходили? Не были же они раньше такими! Никогда не были!
— А…
— Нас не спросили, на нас эти мечи свалились, как птичье дерьмо на голову! И все мы — кровные братья!
— Не нужны эльфу люди и орки в кровных братьях! — отрезал Фартаэль. — Да, я предпочел бы иметь мечи Жизни в Эльваране. Но только если их носитель будет истинным эльфом. Отрекись и оставайся дома, мы будем рады тебе, сын.
Отречься? Не только от Храта, а ото всех? От Санти? От Энета? От Лека? Перед глазами вереницей проплывали лица друзей. Нет, не мог он от них отречься. Не мог. Свет, до чего же больно… Душа рвалась на части, плакала, стонала. А ведь если Тинувиэль не отречется, его изгонят… Он станет чужим для Эльварана. Навсегда чужим. Но отречься? Нет… Даже ради родного дома нельзя насиловать собственную душу, ни в коем случае нельзя. Юный эльф опустил голову. Он уже принял решение, только боялся признаться в нем даже самому себе.
— Я не могу предать… — поднял голову принц. — Отец, я не могу!
— Ты мне не сын! — выплюнул Фартаэль, брезгливо кривясь. — У меня нет больше сына по имени Тинувиэль! Он умер и сегодня по нему будет проведена панихида.
Принц зашатался, ноги его не держали. Такой страшной, такой раздирающей душу боли он никогда еще не испытывал. За что? За то, что он не хочет становиться предателем? Отец ведь сам говорил, что нельзя предавать друзей! Сам! Отец, да как же ты можешь? Как?!
Тинувиэль попытался поймать взглядом глаза матери и сестры, но они отворачивались, не желая смотреть на отступника. Значит, он для них чужой только потому, что не способен предать друзей? Свет, да как же это? Ведь отец с детства учил, что нельзя предавать, никого, никогда. И сам же теперь требует от него предательства…
Юный эльф долго еще стоял и молча смотрел на родителей, а затем повернулся и пошел куда глаза глядят. Он почти ничего не видел вокруг, все скрывала какая-то пелена, ноги дрожали и подгибались, руки тряслись. Ему сейчас хотелось одного — умереть, не чувствовать этой пронзительной, не поддающейся описанию боли. Тинувиэль не знал сколько он шел, но внезапно на кого-то натолкнулся.
— Тини, мать твою, зараза ушастая! — раздался знакомый рык. — Ты когда под ноги смотреть научишься?! Больно же!
Принц ошеломленно открыл глаза и замер. Эльваранский лес куда-то подевался, он стоял в огромном пирамидальном зале черного цвета. Перед ним скорчился, сипя от боли, Храт. Эльф натолкнулся на него, и раненая нога орка подвернулась. Рядом сидел на полу прямо в луже крови изможденный до
