Таким образом, непрерывно отбиваясь от врага, матросы достигли шлюпки и баркаса. Капитан Джонсон приказал поместить в баркас раненых, а сам с Транкилем, Квониамом и здоровыми людьми сел в шлюпку, после чего оба судна немедленно же отчалили. Баркас шел на буксире.
Это смелое отступление под неприятельским огнем было произведено замечательно умело. Часть экипажа отстреливалась и отбивалась, другая часть приготовила шлюпку и баркас, перенесла раненых и Кармелу, села на весла, дала возможность сесть остальным, и оба судна поплыли по направлению к бригу.
Скоро берег исчез, слившись с туманом, крики мексиканцев стали долетать слабее, выстрелы прекратились, один за другим исчезли огни на берегу, все погрузилось в молчание, только слышался плеск весел и неумолчный шум моря.
— Ах! — воскликнул капитан Джонсон со вздохом облегчения, протянув мистеру Ловелу руку. — Без тебя, отец, мы бы все погибли!
— Право, я уже давно видел, — отвечал на это со смехом старый моряк, — что ты что-то скрываешь от меня, а уж для меня знакомо, когда ты затеваешь какую-нибудь штуку, вот я и держался начеку и ослушался твоих распоряжений.
Капитан Джонсон ничего не ответил, но горячо обнял своего старого друга.
Кармела подняла глаза, полные слез, к небу и со сложенными руками, казалось, вся ушла в молитву Богу за свое чудесное избавление.
— Вот кого мы спасли, — сказал Транкиль. — Я вам обязан тем, что нашел свою дочь, я не забуду этого, капитан!
— Ах, старый охотник, — смеясь сказал капитан, — я только сдержал слово, которое я дал вам. Разве не клялся я прийти к вам на помощь, хотя бы подвергая опасности свою собственную жизнь?
— И ты мог бы проиграть свою ставку, — заметил мистер Ловел и затем добавил со всей учтивостью, на какую он был только способен, — хотя мне и ничего не известно в точности, но я хорошо понимаю теперь, что можно подвергнуть себя опасности, чтобы взять в виде приза такой чудный корвет, право!
Эта шутка развеселила моряков, которые все еще находились под впечатлением только что пережитых ужасов.
— Мы теперь в безопасности, отец, совсем в безопасности? — вопрошала молодая девушка, дрожа от все еще не оставлявшего ее страха.
— Да, дитя мое, успокойся, — отвечал канадец, — мы теперь в безопасности.
Как раз в это время матросы, как бы для, того, чтобы подтвердить слова канадца или, быть может, чтобы подразнить врага, из рук которого они так счастливо ускользнули, запели песню. Под ритм этой песни дружнее стали опускаться весла, и шлюпка с баркасом пошли быстрее.
Эта песня, подобно другим песням, которым развлекал себя рабочий люд всех специальностей во всех странах, могла продолжаться бесконечно долго, но капитан Джонсон вдруг поднялся со своего места и дал знак матросам замолчать.
— Неужели новая опасность? — с беспокойством спросил Транкиль.
— Может быть… — рассеянно проговорил капитан, внимательно оглядывая горизонт.
— Какая же? — воскликнул охотник.
— Смотрите! — отвечал капитан, протягивая руку по направлению к рыбачьей деревушке на мысу, мимо которой они проплыли раньше.
Транкиль схватил подзорную трубу.
Около двенадцати больших баркасов с солдатами выплывало из небольшой бухты и направлялось в открытое море.
Море бурлило, ветер крепчал, переполненная людьми шлюпка продвигалась вперед медленно, волоча за собой на буксире баркас с ранеными.
Опасность, которую они избежали только что, возрождалась в другом виде и принимала угрожающие размеры, так как мексиканцы приближались быстро и должны были скоро подойти на расстояние выстрела.
Бриг выступил из тумана своими высокими мачтами и находился на расстоянии приблизительно четырех кабельтовых от шлюпки с баркасом, но экипаж, оставленный на нем, был столь малочисленным, что решительно не мог совершить всех маневров, необходимых, чтобы самому подойти к ним на помощь.
С минуты на минуту положение становилось все безотраднее. Капитан обратился к матросам:
— Ребята! Пусть человек десять из вас кинутся в море вместе со мной — мы поплывем к бригу.
— Капитан! — вмешался Транкиль. — Что вы хотите делать?
— Спасти вас, — коротко отвечал капитан и приготовился привести свое намерение в исполнение.
— Ого! — резко остановил его мистер Ловел. — Я не позволю тебе совершить такую глупость.
— Господин помощник, прошу замолчать, я один распоряжаюсь на своем корабле.
— Да ведь ты ранен! — убеждал его мистер Ловел. Действительно, капитан Джонсон получил удар топором в правое плечо.
— Прошу замолчать! — продолжал капитан. — Замечаний не допускаю.
Старый моряк поник головой и отер невольно выступившие на глазах его слезы; капитан же, пожав руку старому охотнику, бросился с десятком матросов в море, и скоро они исчезли в тумане.
Узнав, что близится новая опасность, Кармела без чувств упала на дно шлюпки.
Мистер Ловел наклонился вперед, слезы текли по его загорелым щекам, он старался глазами отыскать в волнах своего капитана, все его тело судорожно вздрагивало.
Мексиканцы подходили все ближе, — можно было уже пересчитать их баркасы. Из бухты на всех парусах выходила двухмачтовая шхуна, стараясь догнать опередившую ее флотилию.
В этот момент до шлюпки долетел жалобный крик, печальный, как последний стон предсмертной агонии. Он заставил всех сидевших в ней, привыкших ко всякого рода ужасам, задрожать всем своим существом.
— О-о! Несчастные! — воскликнул Транкиль, поднимаясь и собираясь броситься в море.
Ловел удержал его за пояс и, несмотря на сопротивление с его стороны, заставил сесть.
— Что вы хотите делать? — спросил он его.
— Эх! — отвечал Транкиль. — Хочу уплатить долг свой вашему капитану: он жертвовал своей жизнью для меня, теперь я хочу принести в жертву свою, чтобы спасти его.
— Отлично! Честное слово, вы храбрый человек! — воскликнул помощник капитана. — Но успокойтесь, сейчас дело вас не касается, в другой раз, а теперь мы на море, и моя очередь действовать.
И прежде чем Транкиль мог что-нибудь ответить, он исчез в волнах.
Капитан Джонсон слишком полагался на свои силы. Едва погрузился он в море, как соленая вода, проникнув под кожу, причинила ране жесточайшую боль, и рука онемела. С упрямством, составлявшим основную черту его характера, он долго боролся против ужасной боли, старался переломить себя, но природа взяла свое, туман заволок его глаза, движения потеряли силу и верность, и он со стоном стал погружаться в воду.
Собрав последние силы, он еще раз вынырнул на поверхность и испустил тот молящий о помощи крик, в ответ на который мистер Ловел бросился из шлюпки и поплыл к нему.
Прошло десять минут — десять минут, в течение которых все в шлюпке затаили, кажется, дыхание.
— Ребята, живее! — вдруг донесся прерывающийся голос мистера Ловела. — Он спасен!
Матросы испустили радостный крик, согнулись над веслами, разом ударили ими, и шлюпка понеслась вперед.
Но тут раздался мощный залп из карабинов, пули, как горох, ударили о бока шлюпки и зашлепали вокруг по воде. Мексиканцы открыли по техасцам страшный огонь.
Техасцы не отвечали и продолжали работать веслами.
Вслед за этим со стороны мексиканцев послышались проклятия, огромная черная масса вдруг
