с наступлением благоприятного момента я нападу на него во главе моих бандитов, чтобы завладеть деньгами, не правда ли?
— Да.
— Слухи эти совершенно справедливы, — хладнокровно заявил молодой человек. — Я действительно имею такое намерение. Что дальше?
Транкиль вскочил со своего места, удивленный и разгневанный этим циничным ответом.
— О! — воскликнул он с горечью. — Значит, про вас говорят правду? Вы и в самом деле разбойник?
Молодой человек горько улыбнулся.
— Может быть, — отвечал он глухим голосом. — Транкиль, вы вдвое старше меня и притом человек опытный. Скажите, неужели можно составлять мнение о вещах, руководствуясь лишь поверхностным взглядом на них?
— Как, разве я сужу поверхностно? Ведь вы же сами во всем сознались.
— Да, я сознался.
— Ведь вы замышляете грабеж!
— Грабеж! — вскричал Ягуар, делаясь багровым от негодования, но, стараясь возвратить себе спокойствие, тотчас же добавил: — Впрочем, что же это я? Вы вправе сделать такое заключение.
— Как же иначе могу я назвать ваше намерение совершить бесславный поступок? — вне себя вскричал охотник.
Ягуар поднял голову, как бы намереваясь отвечать, но не сказал ни слова.
Транкиль с минуту смотрел на него взглядом, в котором выражалось явное сострадание, а затем, обращаясь к Чистому Сердцу, сказал:
— Идемте, мой друг, отсюда, мы и так слишком долго здесь просидели.
— Постойте же! — вскричал молодой человек. — Не судите меня столь строгим судом, я повторяю еще раз, что вы не знакомы с мотивами моих поступков.
— Во всяком случае, едва ли эти мотивы могут послужить к вашей чести: они заключаются в убийстве с целью грабежа.
— О-о! — воскликнул молодой человек, в отчаянии закрывая лицо руками.
— Идемте, — снова сказал Транкиль.
Чистое Сердце внимательно и с полным хладнокровием следил за этой странной сценой.
— Одну минуту! — ответил он и, сделав шаг вперед, положил руку на плечо Ягуара.
Последний поднял голову.
— Что вам нужно? — спросил он подошедшего.
— Выслушайте меня, senor caballero, — сказал Чистое Сердце серьезным тоном. — Какое-то тайное предчувствие подсказывает мне, что поведение ваше вовсе не так уж предосудительно, как можно думать, и что наступит время, когда вы получите возможность оправдаться в глазах общества.
— О! Если бы я только мог свободно говорить в настоящую минуту.
— Когда же сочтете вы возможным для себя нарушить свое молчание?
— Откуда я могу это знать? Все зависит от обстоятельств, изменить которые я не в силах.
— Таким образом, вы не в состоянии указать определенный срок?
— Вот именно: я связан клятвой, которую не считаю себя вправе нарушить.
— Хорошо, но обещайте мне только одно.
— Что же именно?
— Не посягать на жизнь капитана Мелендеса.
Ягуар, по-видимому, колебался.
— Ну? — спросил его Чистое Сердце.
— Я сделаю все, чтобы отвратить его гибель.
— Благодарю вас! — и, обращаясь к неподвижно стоявшему рядом с ним Транкилю, Чистое Сердце сказал ему:
— Садитесь-ка опять, compadre, на ваше место ужинать с этим молодым человеком и не держите в сердце никакой задней мысли: я вам за него ручаюсь. Если в двухмесячный срок он не даст вам удовлетворительного объяснения своего образа действий, то это будет сделано мною как человеком, не связанным никакой клятвой, — я посвящу вас в эту необъяснимую пока тайну.
Ягуар вздрогнул и внимательно посмотрел на Чистое Сердце, спокойно наблюдавшего за выражением лица охотника.
Канадец некоторое время находился в нерешительности, но в конце концов возвратился на свое прежнее место у костра, бормоча вполголоса:
— Ладно, подождем два месяца, — и затем громко добавил: — Но я буду следить за его действиями.
ГЛАВА XXVI. Гонец
Капитан Мелендес принимал все меры, чтобы поскорее миновать опасное ущелье, неподалеку от которого он стоял на биваке. Сознавая всю важность лежавшей на нем задачи, он не хотел допускать ни малейшей беспечности или нерадивости, способных навлечь беду, за которую его стали бы упрекать впоследствии. Деньги, нагруженные на мулов, предназначались для важной цели: мексиканское правительство сильно нуждалось в этой сумме и потому ожидало ее с нетерпением. Капитан отлично сознавал, что на него падет вся ответственность, если караван подвергнется нападению пограничных бродяг.
Тревога и беспокойство молодого офицера возрастали с каждой минутой. Очевидное предательство со стороны отца Антонио придавало тревоге капитана особую силу, заставляя его подозревать измену. Не зная, откуда может прийти опасность, Мелендес чувствовал, однако, ее приближение, понимал, что она может нагрянуть с минуты на минуту, и каждое мгновение ожидал ее страшного натиска.
Тайное предчувствие грядущей беды, таившееся в глубине его сердца, привело капитана в состояние сильного возбуждения.
Положение молодого офицера было незавидным, и он готов был дорого заплатить, чтобы только из него выпутаться, предпочитая встретиться с опасностью лицом к лицу, чем быть все время наготове, не видя перед собой никакого врага.
Ввиду всего этого наш герой удвоил бдительность, тщательно исследуя окрестности, лично присутствуя при навьючивании мулов. В случае внезапной атаки эти животные, привязанные друг к другу, должны были поместиться в середине каре, составленного из самых преданных и энергичных солдат отряда.
Задолго до восхода солнца капитан, сон которого все время нарушался тревожными сновидениями, покинул свое жесткое ложе из шкур и попон, на котором он тщетно пытался хоть немного отдохнуть, но нервное возбуждение делало всякий отдых немыслимым для него.
Тогда он принялся расхаживать большими шагами взад и вперед по небольшой площадке, оставленной свободною в центре лагеря, чувствуя невольную зависть к солдатам, которые спали тихим и безмятежным сном, завернувшись в свои сарапе.
Между тем мало-помалу занимался рассвет. Сова, утренний крик которой возвещает близость солнечного восхода, уже принялась издавать свои грустные звуки. Капитан толкнул ногою старшего погонщика, спавшего возле костра, и разбудил его. Малый принялся протирать глаза и затем, окончательно стряхнув с себя сон и приведя в порядок мысли, подавил зевоту и произнес:
— Капитан, какая муха вас укусила, что вы ни с того ни с сего будите меня в такую рань? Смотрите, едва занимается заря. Дайте мне поспать еще часочек. Мне снился прекрасный сон, я постараюсь его досмотреть. Поспать вволю — большое наслаждение.
Капитан невольно улыбнулся при этих словах погонщика. Тем не менее он не счел возможным исполнить его просьбу, так как серьезность положения не позволяла терять времени попусту.
