не повредив волосы! Я не могла думать ни о чем, кроме ножниц, блестящих ножниц, положенных на тумбочку.
Сидя на коленях у ванны, Крису удалось разобрать мои слипшиеся волосы на отдельные пряди, но когда он убрал руки от моей головы, я в ужасе увидела, что к ним прилипла масса черных от смолы волос.
— Тебе придется воспользоваться ножницами, — в отчаянии воскликнула я через два часа, измотанная этой процедурой.
Но нет, ножницы были последним средством. Крис сказал, что попытается сделать химический реактив, чтобы растворить смолу, не трогая волосы.
У него был очень хороший химический набор, который мама подарила ему. На крышке красовалось суровое предупреждение. «Это не игрушка. Коробка содержит опасные химикаты, предназначенные только для профессионального пользования».
— Кэти, — сказал он, присев на корточки. — Я пойду в классную комнату на чердаке и попробую сделать какой-нибудь состав, чтобы убрать смолу. — Он робко улыбнулся мне. Свет лампы оттенял легкий пушок на его верхней губе, и я знала, что в нижней части тела у него более толстые и темные волосы, как и у меня. — Мне нужен унитаз, Кэти. Я никогда не делал это в твоем присутствии, поэтому мне как-то неудобно. Можешь повернуться ко мне спиной и зажать уши, и, кстати, может быть, если ты помочишься в воду, аммиак поможет смыть смолу?
Я удивленно уставилась на него. Все это начинало напоминать мои ночные кошмары. Сидеть в горячей ванне, справлять в нее нужду и полоскать в ней волосы. И мой брат за моей спиной будет мочиться в унитаз. Это был сон, это было слишком нереально. А что если Кори и Кэрри захотят одновременно воспользоваться туалетом?
К сожалению, это было достаточно реально. К ванне, рука об руку, подошли Кэрри и Кори, желая узнать, почему я задерживаюсь в ней так долго.
— Кэти, что у тебя на голове?
— Смола.
— Зачем ты намазала волосы смолой?
— Я сделала это во сне.
— А где ты ее нашла?
— На чердаке.
— Зачем тебе это понадобилось?
Я терпеть не могла ложь! Я хотела все рассказать и не могла. Кэрри и Кори и так уже достаточно боялись старой ведьмы.
— Иди в комнату и посмотри телевизор, Кэрри, — приказала я, все больше раздражаясь, не в силах больше выслушивать вопросы и смотреть на впалые щеки и провалившиеся глаза близнецов.
— Кэти, ты больше не любишь меня?
— Конечно, нет! Я имею в виду, я люблю тебя, Кори. Люблю вас обоих, но сейчас я очень сердита на саму себя, потому что по ошибке залила свои волосы смолой.
Кэрри и Кори снова удалились и, прижавшись друг к другу, сели в уголке, шепотом обмениваясь замечаниями на своем странном языке, понятном только им самим. Иногда мне казалось, что они понимали гораздо больше, чем думали мы с Крисом.
Несколько часов я провела в ванне, пока Крис перепробовал несколько десятков растворов на нескольких волосах, отрезанных от моей когда-то роскошной гривы Он перепробовал все возможные комбинации, несколько раз заставлял меня поменять воду, все время подогревая ее, пока я, наконец, не покраснела, как вишня. Миллиметр за миллиметром, он очищал с моих волос клейкую массу. В результате я избавилась от смолы вместе с большим количеством волос. Но их было так много, что я могла позволить себе потерю некоторой части, чтобы спасти остальные. День прошел, а мы с Крисом не съели ни крошки. Он отдал крекеры и сыр близнецам, а у него самого времени на еду не было. Завернувшись в полотенце, я села на кровать и принялась сушить свои значительно поредевшие локоны. Оставшиеся сделались хрупкими, ломкими и изменили цвет на платиновый.
— Мог бы поберечь усилия, — сказала я Крису, с аппетитом поглощающему два крекера с сыром. — Она не принесла нам пищу и не принесет, пока ты не отрежешь их.
Вместо ответа он подал мне стакан воды и тарелку с сыром и крекерами.
— Ешь и пей. Мы перехитрим ее. Если до завтра она не принесет нам еды, или если не появится мама, я срежу волосы у тебя надо лбом и спрячу остальные под платком. Скажу, что ты стесняешься ходить с лысой головой. А волосы у тебя скоро отрастут снова.
Я съела все до последней крошки и ничего ему не ответила. Еду я запила водой из водопроводного крана.
После этого Крис расчесал мои волосы — бледные и столь много перенесшие. Как обычно, когда что-то теряешь, видишь это по-новому: мои волосы никогда не казались мне такими мягкими и шелковистыми на ощупь. Я была рада, что осталось хоть что-то. Совершенно измотанная разрывавшими меня весь день на части эмоциями, я легла на кровать и стала смотреть на Криса, который сидел напротив и смотрел на меня. И пока он так смотрел на меня, он поглаживал рукой остатки моих паутинно-тонких волос.
В эту ночь я часто просыпалась, и меня переполняли страх неопределенности и чувство бессильного гнева.
Проснувшись в очередной раз, я увидела Криса.
Он не переодевался целый день и, как был одетый, сидел в кресле, самом массивном в комнате, придвинув его к двери, и дремал. В руках у него были те самые ножницы, длинные и острые. Он боялся, что бабушка проникнет в комнату и воспользуется ими. Даже спящий он охранял меня от нее.
Стоило мне посмотреть на него, как он встрепенулся, ему не хотелось засыпать, он думал, что так будет надежнее. В розовом полумраке, который всегда стоял в комнате по ночам, наши взгляды встретились, и он произнес:
— Привет!
— Крис, — воскликнула я, — ложись в кровать! Нельзя преграждать ей дорогу круглые сутки.
— По крайней мере пока ты спишь, я могу это делать.
— Тогда давай я постерегу вход. Давай по очереди.
— Кто здесь мужчина, ты или я? Кроме того я съел больше твоего.
— А это-то тут причем?
— Я могу позволить себе потерять в весе, а ты — нет. Ты и так тощая.
Он тоже весил мало, как и все мы. Если бы бабушка захотела, она все равно смогла бы распахнуть дверь, совокупная масса его и кресла никогда бы ее не остановила. Несмотря на его галантные протесты, я заняла место в кресле рядом с ним.
— Ш-ш, — прошептала я. — Вдвоем нам будет легче удержать дверь, и мы сможем дремать вдвоем. — Обнявшись мы заснули.
Наступило утро… Без бабушки… Без еды…
Начались бесконечные, жалкие, голодные дни.
Очень скоро крекеры с сыром кончились, хотя мы расходовали их очень и очень экономно. Тогда начались настоящие мучения. Мы пили только воду, сохраняя молоко для близнецов.
Крис, с трудом сдерживая слезы, состриг волосы на передней части моей головы. Я старалась не смотреть в зеркало. Длинные волосы сзади остались, и я скрыла их под шарфом, завязанным в виде тюрбана.
Вся ирония состояла в том, что бабушка и не думала приходить и проверять.
Она не приносила нам ни еды, ни молока, ни чистое постельное белье, ни мыло и зубную пасту, которые у нас кончились. Даже туалетную бумагу. Теперь я жалела, что выкидывала оберточную бумагу от нашей дорогой одежды. Оставалось вырывать страницы из самых ветхих книг с полок на чердаке.
Потом перестал работать унитаз. В нем стояла вода. Кори истошно завопил, когда увидел, как зловонная жидкость переливается через края и заполняет ванную. У нас не было троса, чтобы прочистить канализацию. В панике мы метались по комнате, пытаясь найти решение. Я побежала на чердак за старой
