– Может, я пошлю тебе замену, – неудачно пошутил он.
Она подняла голову и озорно посмотрела ему в глаза.
– Давай еще раз, Сос. Дорога каждая минута.
– Остынь, женщина! Не такой уж я гигант!
– Такой, такой! – засмеялась она. И снова оказалась права.
18
Безымянный и безоружный, он снова ступал по земле. Была весна. Почти два года прошло с того дня, когда, с горечью поражения в душе, он отправился на Гору. Соса больше не было: гора мышц и металла вместо тела, уродливая маска вместо лица, сдавленный хрип вместо голоса. Ледяной взгляд сквозь защитные линзы и волосы, обесцвеченные до смертельной белизны.
Соса больше не было, но оставались потаенные воспоминания. Они неудержимо рвались наружу. Безымянный подошел к знакомым местам. Лишившись имени, он не утратил чувств. Он шагал, глядя по сторонам, и ему казалось, что все осталось прежним, и даже маленькая птичка сидит на его плече. Как хотелось бы ему забыть, что он вернулся не человеком, а разрушительным механизмом! Снова бродить по лесам и ночевать в уюте стоянок, как четыре года назад. Четыре года, длиною в жизнь и смерть!
Он остановился у круга, того самого, в котором Сол-Меченосец сразился с Солом-Всех-Орудий за имя, оружие, и как потом оказалось, за женщину. Не будь той схватки – насколько иным был бы сейчас этот мир!
Он вошел в здание стоянки, мимоходом отметив, какие вещи в ней из подземелья и какие от ненормальных. До чего изменился ход его мыслей! Раньше его никогда не интересовало, откуда что берется; он, как и другие дикари, принимал все как должное. Наивность, граничащая с безрассудством.
Он забрался в буфет и, вытащив половину запасов, принялся неторопливо с ними расправляться. Чтобы поддерживать свою гигантскую массу, приходилось поглощать горы еды, и без всякого удовольствия. Чувством вкуса тоже пришлось пожертвовать ради обладания нечеловеческой силой. Хотел бы он знать, удавалось ли древним хирургам совершать свои чудеса, не затрагивая органы чувств? Или вместо воинов у них были машины?
Вечером его одиночество нарушила молоденькая и довольно привлекательная девушка, но, взглянув на запястье и не обнаружив браслета, она не стала его беспокоить. Стоянки всегда были превосходным местом для охоты за браслетами. Интересно, знают ли ненормальные о таком особом использовании их услуг?
Он улегся на кушетку. Девушка, проявив должное почтение, заняла соседнюю, хотя прекрасно могла бы уединиться где-нибудь за колонной. Долго лежали молча, когда же до нее дошло, что он один, она начала вертеться и вздыхать. Ему приходилось читать, что в древности женщины остерегались мужчин и редко отваживались спать в присутствии незнакомцев. Хотя с трудом верилось, что в более развитой цивилизации бытовали столь дикие нравы. Немыслимо, чтобы мужчина вдруг посягнул на то, что ему не давалось по доброй воле, или чтобы женщина ни с того ни с сего, по чистому капризу, стала обходить мужчин стороной. Правда, Соса рассказывала о своем племени, где к женщинам относились совсем иначе, – выходит, не все зло исчезло в пламени Взрыва.
Девушка, наконец, решилась на первый шаг.
– Простите, конечно, но где ваша женщина?
Он думал о Сосе, озорной малышке Сосе, с виду такой слабенькой для настоящего тяжелого браслета, но такой неожиданно сильной телом и душой. Он тосковал по ней.
– В стране мертвых.
– Простите, – она, конечно, истолковала его ответ по-своему. На это он и рассчитывал. Если мужчина любил свою жену, он хоронил ее вместе с браслетом и не заводил другого, пока не истекал срок траура.
Девушка села в постели, прижав руки к груди в жесте сочувствия:
– Мне не нужно было спрашивать.
– Это мне нужно было объясниться сразу, – великодушно возвратил он извинения, подумав, каким уродом должен казаться он этой девчушке.
– Если вы все же…
– Без обид. – Тон его не допускал возражений.
– Ладно, – она натянула на голову одеяло.
Сможет ли эта простая, милая, безыскусная девушка, делившая с ним кров, но не постель, – сможет ли она когда-нибудь вызвать такой накал страсти и отчаянья, который довелось пережить ему? Протянет ли ей завтра свой браслет какой-нибудь большой и глупый воин, для того чтобы через год, потеряв ее, пойти на Гору?
А почему бы и нет? Такой во все времена была несокрушимая сила любви. «Но запомни навек поцелуи над Долиною Красной реки…» И любой человек, мужчина ли, женщина ли, хранил в душе своей способность отдаваться ей без остатка. Ради этого чуда и стоило жить.
Утром она приготовила завтрак – еще одна любезность с ее стороны, говорившая о хорошем воспитании. И когда он выходил из душа, она поспешила отвести взгляд. Затем они без лишних слов простились и разошлись. А ведь кто знает, встреться она года четыре назад…
Путь, который когда-то прошли двое мужчин и женщина, занял у него всего одну неделю. На всех стоянках он держался особняком, и его не беспокоили. Немного удивило отсутствие перемен в людях, но это и радовало – теперь, когда он мог сравнить их простые нравы с опытом жестокости и коварства.
Но перемены все же были. Исчезла граница. Вероятно ненормальные, приняв во внимание его рассказ мистеру Джоунсу, пришли сюда со своими щелкунчиками (сделанными, вспомнил он, в электронных цехах подземелья) и заново проверили зону.
То и дело попадались следы и тропы животных. Вероятно, исчезли и мотыльки с землеройками. Или ужились с новым окружением?
И – вот чудо! – старый лагерь, к которому он так часто возвращался в мыслях, сохранился и жил! В его боевых кругах все так же упражнялись воины, и даже большая палатка осталась на прежнем месте у реки. Защитный ров, напротив, был наполовину засыпан, его края округлились и заросли травой. Значит, землеройки здесь больше не появлялись. Им пришлось уступить место более сильному – человеку.
А почему, собственно, он так удивился, увидев здесь людей? Ведь знал он: так и будет. Четыре года назад для этого он сюда и пришел. Это место – колыбель империи.
Он подошел к лагерю и его окликнули.
– Стой! Из какого ты племени? – гаркнул приземистый шестовик, разглядывая его необычный наряд и пытаясь определить оружие.
– Я сам по себе. Проведи меня к вашему командиру.
– Как тебя зовут?
– У меня нет имени. Проведи меня к командиру!
Шестовик нахмурился.
– Я вижу, тебя стоит поучить хорошим манерам, приятель.
Сос молча протянул правую руку, схватил шест и начал поднимать.
– Эй, что ты!.. – Воин не мог его пересилить и не хотел отпускать своего оружия. Сцена была уморительна: один едва касался носками земли, вцепившись в шест, а другой тянул орудие к небесам одной лишь рукою.
Презрительно улыбаясь, Сос раскачал шест. Воин болтался, как маятник.
– Если ты не проведешь меня к вождю, я сам тебя к нему отнесу. – Он резко опустил орудие, шестовик грохнулся оземь, так и не расцепив пальцев.
У круга уже собрались зрители, представление следовало завершить. Обеими руками он взялся за конец шеста, – воин дурацки завис в воздухе, – раскрутил его, словно метательный снаряд, и запустил подальше.
