Растерянным взглядом Сол обводил лица своих командиров.
– Я буду сражаться… Ради дочери.
Как страшное откровение поразила Соса мысль, что не имя, не женщина, не империя были причиной их поединков. Ребенок! Вот этот ребенок, эта резвая девчонка Соли, которая присутствовала в каждой схватке; круг должен был определить, кто же из них может назвать себя ее отцом.
Сол уже не мог отступить, но не мог отступить и Сос. В подземелье ему слишком ясно объяснили, что произойдет, если он не разрушит эту империю.
– Значит, завтра. – Сос больше не возражал.
– Да, завтра… друг.
– И победитель становится вождем империи, всех племен! – выкрикнул Тил.
– Всех племен! – подхватили другие, и что-то волчье мелькнуло в их оскалах.
Они поужинали вчетвером: два вождя, Сола и малышка.
– Позаботишься о моей дочери, – сказал Сол. Теперь это было единственным его условием. Сос молча кивнул.
Сола тоже была немногословна:
– Хочешь меня этой ночью?
Неужели это была та самая женщина, из-за которой он так долго страдал? Сос смотрел на нее, отмечая все ту же пышность фигуры и по-прежнему красивые черты. Она его не узнала, он был в этом уверен. Она ничуть не изменилась, но теперь он видел в ней какую-то скучную, раздражающую обыкновенность.
– Когда-то она любила другого, – сказал Сол. – А теперь, кроме власти, ее ничто не волнует. Но это не ее вина.
– Я до сих пор люблю его, – отозвалась она. – Его нет на земле, но он жив в моей памяти. А кто будет владеть моим телом, мне безразлично.
Сос смотрел на нее, а видел очертания малышки Сосы, девушки из подземелья, носившей его браслет. Девушки, которую Боб грозился послать вместо него, откажись он от этого задания. И ей пришлось бы пробраться в лагерь Сола под видом чьей-либо жены и – уколоть его и себя отравленной иглой, оставив вождя империи мертвым и обесчещенным. И сейчас ее могут послать, если он потерпит поражение.
Вначале он был обеспокоен судьбою Сола. Знал бы об этом Боб! Лишь согласившись на задание, он мог отвести от него смертельную опасность. Но со временем, с каждой новой тренировкой, угроза, нависшая над Сосой, переживалась еще мучительней.
Сол и Соса: два человека, никогда не видевших друг друга, держат судьбу его в своих руках. И он должен уберечь обоих, не смея ни с кем объясниться.
– Во имя дружбы, возьми ее! – воскликнул Сол. – Мне нечего больше предложить.
– Во имя дружбы, – прохрипел Сос, зная, что человек, которого в мыслях своих обнимет Сола, будет тот, который некогда ушел на Гору. И правды она, быть может, так и не узнает. А женщиной, которую обнимет он, будет Соса. И она тоже никогда не узнает правды. До разлуки он и не подозревал, что так любит ее.
Схватка должна была начаться в полдень. Третья их схватка. Победа Сола будет означать его смерть – таков был приговор подземелья. Дважды он стремился к победе – и проигрывал. Сейчас, искренне желая себе поражения, обязан был победить. Унижение одного лучше, чем смерть двоих.
Сол выбрал кинжалы. Он стоял, лоснясь в солнечном блеске, красавец, силач. Сос с грустью подумал, во что превратится это тело в жутких объятиях чудовища.
Зрители уже толпились вокруг и шумели, предчувствуя редкий поединок.
Они одновременно вступили в круг и на секунду замерли, отдавая должное легендарным способностям соперника. Как наивны были они, полагая, что схватки удастся избежать! В их власти находились тысячи людей, и – как ни смешно – власть сейчас они уступили им.
Сос сделал первый рывок. Он прыгнул, оказавшись около Сола, целясь железным кулаком в живот. С невероятной быстротой Сол шагнул в сторону – и неглубокий порез рассек руку нападавшего вниз от локтя. Кулак промахнулся, клинок не причинил серьезного вреда. Прикидка сил была окончена.
Сос выжидал момент для второго удара – атаки соперника. Но Сол не спешил пускать в ход кинжалы, зная, что кажущаяся беззащитность рук безымянного – опасная ловушка, что большинство простых приемов – бесполезны или самоубийственны; требовался тонкий, осмотрительный подход.
Они кружили, наблюдая больше за положением ступней и наклоном туловищ, чем за лицом или руками. Выражение лица может обмануть, реакция же тела – никогда; и рукой, не нарушая равновесия, проще сделать обманный прием. Не просчитав всех возможных реакций, они не могли пойти на более решительные действия. И Сол держал кинжалы, словно вовсе забыв о них, а Сос едва касался их своим вниманием.
Сол бросился, замахнувшись клинками сверху снизу. Сос был наготове и тотчас, как только острия уперлись в подкожные щиты плеча и живота, его пальцы сомкнулись на обоих запястьях. Сол попался. Сос медленно усиливал зажим, подозревая, что до конца еще далеко.
Сол был силач, но куда ему было тягаться с мощью безымянного! Постепенно, поддаваясь болезненному давлению, его кисти стали опускаться. Еще немного – и кинжалы выпадут из безвольных пальцев. И вдруг Сол быстро повернул обе руки, и… они завертелись внутри захвата! Кожа его блестела потому, что он натерся маслом!
Кинжалы – будто сами собой – резали тыльную сторону ладони. Острые, как иглы, лезвия вонзались в кожу, намереваясь поразить в сухожилия.
Броня кожи могла вынести лишь рубящие удары, она не могла сдержать натиск колющих орудий. Сос освободил одно запястье; второе, рассчитывая сломать, резко дернул на себя, выбросив ногу к внутренней стороне бедра противника. Но свободный клинок Сола не медлил и безошибочно вонзился в предплечье Соса, ступня которого ко всему попала не в мышцы бедра, а в прочную тазовую кость. Разойтись с ним оказалось даже сложнее, чем взять в захват.
И вторая попытка закончилась. Один вышел с белыми метками от сокрушительных тисков, второй – с точками уколов, с кровью, струившейся из руки. Опытные зрители обменивались взглядами, кивали. Даже если безымянный сможет схватить кинжальщика, то не сумеет его удержать. Один сильней, другой – поворотливее, и пока преимущество было на стороне старого вождя.
Тело Сола покрылось кровоподтеками, на Сосе полыхали бесчисленные порезы, поединок превратился в состязание на выносливость. Так могло продолжаться долго, а этого никто не хотел. Ставка была слишком серьезной, чтоб затягивать развязку. В круге должен был остаться лишь один вождь. И по обоюдному молчаливому согласию они прекратили осторожный обмен ударами.
Сол бросился на землю, как некогда Сос в первом их поединке. Он целил не в торс, почти неуязвимый, а в поверхностные мускулы и сухожилия ног. В одно мгновенье он мог превратить соперника в калеку. Сос отскочил в сторону, но два клинка устремились за ним, переброшенные – извернувшимся змеей – Солом. Он лежал уже на спине с поднятыми ногами, готовыми отшвырнуть противника. Сос больше не сомневался, столь умелое сочетание атаки с защитой говорило само за себя этот воин хотя бы отчасти был знаком с приемами борьбы без оружия. Не отсюда ли его легендарная непобедимость?
Единственным преимуществом Соса была грубая сила. И он использовал его. Ссутулив плечи, он навалился на Сола, прижав к земле весом всего тела и сцепив пальцы обеих рук на его горле. Ослабленные, но свободные клинки взметнулись и в двух сторон вонзились в роговой панцирь на шее. Сила каждого удара была невелика, но их было много. Снова и снова клинки протыкали шею, уже показались на ней зияющие раны… Столь долгой атаки не могла выдержать даже эта, наиболее защищенная часть его тела.
Сос приподнялся и, не размыкая жестокого кольца, стал швырять Сола из стороны в сторону. Но когда кинжал попал в нерв, когда голова его зашлась огнем, – понял, что проигрывает: клинки свалят раньше, чем Сол лишится чувств от удушья. Щадящего завершения схватки уже быть не могло.
Схватив Сола за волосы, он рванул его голову назад и всадил сокрушительный кулак в дыхательное горло.
От адской боли, от невозможности дышать Сол забился в конвульсиях. Горло было размозжено. И все же смертельные острия продолжали колоть лицо Соса, добиваясь если не победы, то обоюдного
