Джон замолчала, готовая откусить себе язык.
— Как круглоухую? — кивнул он. — Но это совсем другое дело. Там одни негодяи! Порядочные люди должны вести себя по-другому! Здесь ты в безопасности.
— Не знаю, — пробормотала Джон. — Это как волшебство!
И в самом деле, она никогда не могла себе представить, что кто-то посчитает ее привлекательной.
— Кстати, о волшебстве. Волшебство — это то, что делаем мы сами. Моя бабушка была ведьмой и колдуньей.
— Правда? — заинтересовалась Джон, обрадованная, что может сменить тему разговора. — Превращала людей в лягушек и летучих мышей?
— Вряд ли! — засмеялся он. — Вправляла вывихи, лечила переломы, помогала роженицам.
— Значит, не настоящее волшебство!
— Не сказал бы. Кое-что она все-таки знала.
— О чем? — рассеянно спросила Джон, думая о поцелуе.
Неужели она и в самом деле привлекательна?
— Могла заклинать плоды оупля, жимолость.
— Как это?
— Слабый человек делался сильным, а сильный — слабым. Я от нее многому научился.
— Ты? Ты волшебник? Значит можешь помочь Келвину!
— Помочь? Каким образом?
Джон подумала о той ночи, когда услышала плач Келвина.
— По-моему, он не так уж храбр. Или силен!
— Хм-м. Я мог бы, пожалуй, что-то сделать.
— Правда?!
А может, потом он подскажет и ей как стать красивой и привлекать мужчин?
— Думаю, смогу. Я знаю заклинания. Сейчас наберем полную шапку ягод и отнесешь их брату. Только не говори, что они заколдованы!
— Не скажу, — согласилась Джон. — Келвин все съест! Он очень любит жимолость.
Келвин сидел на бревне, мрачно ставясь в карту, и ковырял мозоль на ладони. Джон молча протянула ему ягоды.
— Это мне? — удивленно спросил он.
— Посчастливилось. Нашла целые заросли. Может, не очень сладкие, но на вкус не такие уж плохие.
— Знаешь, мне что-то не хочется. Я только поел и у меня неважно с желудком.
— От ягод сразу легче станет!
— Раньше ты никогда их мне не приносила, наоборот, норовила съесть мои.
— Я исправилась, — заверила Джон, — Неужели не могу сделать что-то для родного брата?!
— Конечно можешь! Слезай с ослика, съедим их вместе.
— Это для тебя. Я уже объелась, — пробормотала девушка.
— Так и знал, — кивнул Келвин, все еще колеблясь.
— В чем дело, Кел? — встревожилась Джон.
— Эта дурацкая перчатка. Она, почему-то стала теплой. И даже руку покалывает. Здесь поблизости, случайно, нет королевских стражников?
— Н-не думаю.
Что тревожит брата?
— Ну…
Келвин взял шапку правой рукой, поставил на бревно, но тут левая рука сама собой поднялась и смела все на землю. Ягоды посыпались в пыль.
— С чего это она? — недоумевающе спросил Келвин. — Уж и поесть спокойно нельзя!
Джон покачала головой. Может, перчатка не желает, чтобы Келвин стал храбрым?
Мокери невозмущенно подошел ближе, принюхался и начал есть ягоды.
— Джон, — нахмурившись спросил Келвин. — Может в этих ягодах что-то не то?
— Не то? — обуреваемая нехорошими предчувствиями переспросила Джон.
Если Келвин узнает, волшебство не подействует. Так сказал Эпплтон. Но теперь это неважно, ягоды все равно пропали.
Мокери дернулся. Глаза ослика закатились, он задрожал, и к ужасу Джон, медленно повалился на землю.
— Джон, что это? — вскочил Келвин. — Мокери! Где… где ты взяла эти ягоды?
Джон с трудом выкарабкалась из-под осла и взглянув на закрытые глаза и высунувшийся из пасти язык, поняла — Мокери мертв или умирает. И, кажется, она знала почему. Горло перехватило, страшная правда предстала во всей беспощадности.
— Он… сказал… ягоды волшебные и… могут сделать тебя храбрым.
— Джон, осла отравили.
Келвин взглянул на мертвое животное и перевел глаза на сестру.
— Я не знала! — заплакала Джон. — Не знала, Кел. Думала… ох, какая дура.
Бедный Мокери! Бедный, добрый, верный, храбрый, глухой Мокери! Что она с ним сделала! И что стало бы с братом? Слезы полились по щекам девушки.
— Я тебе верю, братец Чирей, — сказал Келвин. — Не надо плакать.
— Это он! Говорил мне такие слова! Сказал, что я хорошенькая. Я… я всему верила.
— Ну что ж, в этом он не лгал, — утешил Келвин. — Ты могла быть такой же красивой, как Хелн, если бы постаралась.
— Но он х-хотел обмануть меня, и заставить принести яд! О, Кел, как мне стыдно.
— Не стоит, Джон. Всякого можно обмануть. Мы найдем его и… Кстати, а кто это?
— Эпплтон. Ненавижу, ненавижу его.
Келвин затрубил в рог, и каждый находившийся поблизости Рыцарь немедленно бросил все дела и прибежал на зов.
Но Эпплтон, конечно, был уже далеко.
18. КРУГЛОУХИЙ
— Я должна сделать это, Кел, — сказала Хелн. — Ты сам знаешь. После того, что случилось…
Келвин кивнул.
— Да, после того, как меня пытались отравить. Значит, Эпплтон был шпионом королевы. Нужно узнать, нет ли здесь и других шпионов.
— Я посмотрю, нельзя ли найти Эпплтона, но прежде всего, полечу к Затанасу и попытаюсь узнать, что он замышляет.
— Лучше подожди, — вмешался Мор. — У них здесь рыщут разведчики. Позволим им добраться до королевы; пусть узнает новости и тогда посмотрим, что они предпримут. Самое главное, успеть вовремя.
Келвин не мог не согласиться с ним. Не стоит Хелн попусту рисковать. Придется ей подождать день или два, прежде чем вновь съест ягоду. Он по-прежнему не мог вынести вида лежавшей без дыхания Хелн.
Затанас, мрачный как туча, изо всех сил пытался выглядеть могущественным чародеем, но на дочь его вид почему-то не произвел ни малейшего впечатления.
— Хочу, чтобы ты выпустил у него кровь! — велела она.
— Зачем?! Его кровь бесполезна. Нужен невинный человек, девственник, или девственница, иначе волшебство не будет иметь смысла.
