— Радист! — позвал наемник негромко. — Радист! — крикнул он уже во весь голос.
— Да, сэр…
— Немедленно попробуй связаться с “Ангелом-Три”. Узнай, что, и как… Мы, сдается, лишились еще одного транспорта…
— Слушаю, сэр.
— Да шевелись же! — процедил Фрост. Парень, разумеется, не провинился ничем. Просто наемнику было необходимо хоть на ком-то сорвать вскипавшую злость и отчаяние.
Глава двадцатая
— По словам Адольфо, они от нас приблизительно в восемнадцати часах марша. Если, конечно, препятствий по пути не возникнет, — слабо и печально улыбнулась Марина. — Точного своего местонахождения Коммачо не назвал.
— И правильно сделал. Вспомнил, наверное, что на свете радиоперехват существует, — буркнул Фрост.
Наемник закурил сигарету, позволил маленьким волнам беспрепятственно оглаживать ему босые ноги. Ноги побаливали. Растер во время беготни, да и натрудил изрядно. Впрочем, это не беда, пройдет…
— Сколько людей погибло на “Ангеле-Три”?
— Пятнадцать. Поразительно мало, если учесть силу столкновения и взрыва.
— Просто все, кто мог пригодиться на берегу, на берег и отправились, — вздохнул Фрост. — А прочим беднягам не повезло.
— Да… По сути, почти весь экипаж.
— Вот-вот…
Солнце закатывалось.
Полчаса назад наемники удостоверились: любые попытки удержать корабль на плаву — бессмысленны. Транспорту предоставили спокойно тонуть, но предварительно сняли с борта все, что можно еще было снять.
Н-да, подумал Фрост. Людей-то, как ни крути, а размещать придется… Тесновато будет на “Ангеле- Один”…
И, не доведи Господи, возникнет необходимость эвакуироваться срочно! Об этом наемник боялся даже помыслить.
— Хм! — произнес он вслух. — Я вспомнил, как Эрнандо Кортес велел своим солдатам высадиться на сушу, а корабли поджечь. Отрезал дорогу назад, оставил им единственный выход: захватить империю Монтесумы. Кстати, все бойцы Кортеса тоже были наемниками… Дрались ради заработка. Что ж, надеюсь, мои люди ничуть не хуже.
— Они, подобно тебе, ненавидят коммунистов? — спросила Марина.
— Да, ненавидят. И, подобно мне, больше ничего толком делать не умеют. Лишь воевать.
Наемник вздохнул.
— Теперь, между прочим, любой из них задушит Рамона голыми руками. Чересчур большие потери мы понесли на здешнем берегу. Слишком уж много погибших Друзей у каждого. И война принимает явно личный оттенок…
— Что? — не поняла Марина.
— Сведение счетов. Своего рода месть.
— Мы победим? — тихо спросила молодая женщина.
— Сколь ни странно — да, — отозвался наемник. Фрост чувствовал себя неимоверно усталым, старым, слабым и ленивым. Даже разговаривать не хотелось. Он стоял и рассеянно глядел, как уходит в пучину изуродованный транспорт — уходит наискосок, носом вниз. Так обычно рисуют гибель “Титаника”, подумал Фрост.
Он только не мог понять, почему разбитая почти вдребезги корма продолжает возвышаться над водой. А, махнул рукою капитан, какая разница?
— Ты уверен?
— А?
— Ты уверен, что мы победим?
— Странным образом, это последнее побоище изрядно подняло боевой дух войск. Мы справились с эскадрильей советских истребителей. Немалый подвиг, скажу безо всякой похвальбы. Люди убедились: они вполне способны противостать кому и чему угодно. Противостать — и одолеть. Да, я убежден. Мы победим.
— А вдруг у Рамона сыщутся дополнительные силы?
Фрост пожал плечами.
— Я не знаю, — произнес он задумчиво, — каким образом доставили сюда целую танковую роту. Вероятнее всего, на кораблях. Или же существует засекреченный путь сквозь джунгли… Опять-таки, сведений о воздушной базе, которую намерен захватить Коммачо — никаких. Если Рамон уже выслал против нас монтеасулийские военно-воздушные силы в полном их составе — отлично. А ежели нагрянет еще дюжина самолетов — особенно, бомбардировщиков, — тогда пиши пропало. Но, полагаю, мы победим.
— Полагаешь? Только полагаешь?
Фрост сердито промолчал.
— Кстати, о воздушной базе…
— Да?
Проклятье, мысленно ругнулся Фрост, как неудобно общаться с союзником через третье лицо! Да еще с командиром, по сути, подчиняющимся тебе! Но Адольфо Коммачо наотрез отказался беседовать с Фростом — “убийцей дяди”. Фрост попробовал урезонить Коммачо, воззвал к его здравому смыслу — безуспешно…
Отчетливо и внятно послав повстанца к чертовой матери, наемник оставил эти попытки.
— Адольфо передал, что партизаны ведут весьма успешную атаку.
— А это, прости меня, еще ни шиша гнилого не значит! — взорвался Фрост. — Они могут вести успешную атаку еще месяц! А самолеты станут преспокойно грузить на борт фугасные бомбы, взлетать и наведываться в гости к очаровательной сеньоре Агилар-Гарсиа. И к войску ее, разумеется. Через денек вынужденного гостеприимства у тебя не останется ни одного солдата! И фельдмаршала не будет! И саму тебя корова языком слижет! Проклятый болван!
— Кто?
— Коммачо, кто же еще?
— Возможно, кстати, — встревожилась Марина, — что на самом деле Адольфо проигрывает. Но боится радистов Рамона и уверяет в эфире, будто все идет гладко и по заранее намеченному плану.
— Это не я сказал, а ты! И совершенно правильно сказала!
— Что же делать?
— Надеяться. Что Адольфо не врет. И ждать, пока подойдут его ублюдки, вооруженные мачете.
— Несправедливо, — засмеялась Марина. — Армия Коммачо совсем неплохо оснащена.
— Ублюдок есть ублюдок. И военного таланта ему не вложишь.
— Довольно браниться. Я хочу поговорить с толком и пользой. Итак: мы дожидаемся Адольфо?
— Конечно. Больше ничего не остается.
— Почему?
— Располагая нашими возможностями, я могу держать нынешнюю позицию, отбрасывать нападающих, ждать подкрепления. А совершать бросок сквозь кишащие неприятельскими полками джунгли — уволь. Я своим солдатам не палач.
— Это известно, — промолвила Марина потеплевшим голосом. — Если Коммачо и впрямь собрал
