– Ступай, ступай, герой. А может, тебя проводить?
– Не-е-е, Глик…Глик… – дальше не пошло.
Толик мотнул головой, мол, мерси за подсказку, и стал спускаться вниз по ступенькам, держась за поручень. Он наконец-то сообразил, что ошибся адресом.
Толик рассмеялся, оказавшись перед дверью-двойником, и предпринял еще одну попытку со звонком. На этот раз ему открыла мама, в родном бархатном халате вишневого цвета.
– Господи! – всплеснула она руками. – Это где же ты так сподобился, сынок?
«Сподобился!» Мама десять лет проработала в библиотеке. В ее словарном багаже было много старинных, давно ушедших из повседневного обихода словечек. К примеру, она любила старинную пословицу: «С кем венчаться, с тем и кончаться». Не умирать, как принято говорить в наши дни, а кончаться!
На шум вышел отец. Толик дружелюбно улыбнулся предкам. Он был невероятно рад, что добрался до дома.
– Ты только посмотри на нашего сына! – произнесла мама.
– Да в чем проблема, ма? – Улыбка все еще гуляла на губах Толика. – Ну, принял сын сто грамм на грудь.
Толика качнуло, когда он попытался повесить куртку. Отец шагнул к нему, поддержал.
– Э-э-э, паря, тут не ста граммами пахнет. Ну да ладно, все разговоры отложим на завтра, сейчас ты все равно ничего не поймешь.
Мать согласно закивала.
– Пойдем-ка, я уложу тебя в постель, сын.
Толик давно спал, а мать и отец беседовали на кухне.
– Ничего не понимаю. Он же сказал, что пошел к Тусе, и на тебе.
– Бывает, – сказал отец почти так же сочувственно, как Гликерия Павловна до этого.
– Может, мне Тусе позвонить?
– Уже поздно, – остановил отец, взглянув на часы, которые показывали двенадцать, и после этого сказал: – Откуда мы знаем, может, они повздорили? Чего между молодыми не случается. А может, он сегодня и не был у Туси. Может, встретил по дороге кого-нибудь из знакомых ребят. Посидели парни мужским кругом, распили бутылку, не без этого. Ты вот что, Насть, ты его завтра не пили. Ему и так с утра мало не покажется.
– Я что пила, чтобы пилить? – возмутилась мать. – Но ты все же с ним поговори. Как отец, построже, чтобы больше такого не повторялось.
– Это само собой, – успокоил отец, поцеловав разволновавшуюся жену в висок.
На следующее утро Толика разбудил звонок будильника.
«У-у-у, садист!» – простонал он, нащупывая с закрытыми глазами кнопку звонка. Голова гудела, как чугунный котел, но он каким-то шестым чувством сообразил, что родители ушли на работу и заботливо завели для него будильник, чтобы он не опоздал в институт. «А ну его в пень», – сказал себе Толик, проваливаясь в небытие. Второй раз он очнулся, когда стрелки будильника приближались к часу. Во рту стоял отвратительный металлический привкус, под ложечкой неприятно посасывало, его собственное тело отказывалось повиноваться элементарной команде – встать и идти в ванную. И тут Толик все вспомнил. Ему стало настолько нехорошо, что он со стоном зарылся в подушку.
«Туся…Туся…Туся…» – стучало молотком в висках. Нет, он не раскаивался, перебирая в памяти вчерашний разговор. В принципе он до сих пор чувствовал себя оскорбленной стороной. Он сожалел о том, что оказался несдержан, что повел себя не лучшим образом: нужно было несмотря ни на что предложить Тусе проводить ее домой. А он вместо этого смалодушничал и напился впервые в жизни.
«Позвонить ей? Ни в коем случае», – возразил он себе. Нужно выдержать характер. Завязать себя морским узлом и ждать. Никаких телодвижений. Но не сейчас. Сейчас как раз ему нужно встать, принять контрастный душ, позавтракать, точнее сказать, пообедать и бежать на тренировку, поскольку лекции он благополучно проспал.
Однако вопреки собственным утверждениям, Толик все же разыскал трубку радиотелефона и набрал Тусин номер. Услышав ее бодрое: «Алло?! Да говорите же!» – он отключил связь. Пусть думает, что не туда попали или ошиблись номером.
На тренировку Толик пришел вовремя, несколько помятый внутри, но снаружи вполне в форме. Так ему, по крайней мере, казалось. Однако у Славки было собственное мнение на этот счет. На разминку приятели вышли первыми. Славик бросил Толику мяч, как всегда, без подготовки, резко, а тот вовремя не среагировал и досадливо поморщился.
– В чем дело, нервничаешь? – Приятель подбежал ближе и внимательно пригляделся: – Э, да ты, как я погляжу, не в форме.
– Что-то в этом роде, – уклончиво ответил Толик.
– А я думал, что ты ярый сторонник трезвого образа жизни.
– До вчерашнего дня мне и самому так казалось.
– И что с тобой за ночь стряслось? Не иначе как с Натальей поссорились?
– Больше чем поссорились. – Толик нахмурился: – Представляешь, я ей журнал со статьей показываю, а она меня упрекает, что меня заносит. Что я зазвездился, видите ли. Это я-то? У нее поклонники, телевидение, фотографии, анонсы в «ТВ Парке» да в «МК-Бульваре», а все претензии ко мне. Ну, слово за слово, и пошло и поехало. В общем, она мне вчера своими наездами сердце вдребезги разбила.
– Брось, ничего она тебе не разбила. Просто поставила синяк на твоем самолюбии, – сказал Славик, но, заметив недоуменный и несколько раздраженный взгляд Толика, неожиданно признался: – А вот мне этим летом действительно всю жизнь одна девчонка перевернула с ног на голову.
– Твоя девчонка?
– Я считал, что моя, а она, видно, думала иначе. В общем, изменила она мне с каким-то хмырем.
– Как изменила? – не сразу врубился Толик.
– Нет, ты сегодня точно тормоз без ручки! Не знаешь, как изменяют? – Славка криво усмехнулся. – И главное, сама мне призналась. Прикинь: мол, люблю только тебя, поэтому и обманывать не хочу, это меня обманули. И начала нести полный бред.
– А что же ты?
– Не простил, – жестко произнес Славик. – Сказал, что теперь у нас разные пути – я иду своей дорогой, а она любой другой.
– Она – это Кристинка?
– Обойдемся без имен. А вы с Тусей помиритесь, помяни мое слово.
– Не знаю, – как-то неуверенно произнес Толик.
В голову пришла мысль, что это может оказаться совсем не просто: Тусю слабохарактерной тоже не назовешь. Сердце тревожно сбилось с ритма, но Толик заставил его вернуться в норму.
– Чего там «не знаю», – гнул свою линию приятель, затягивая развязавшийся шнурок на кроссовке. – На игру с вихревцами придет, вы и помиритесь. – Он поднял голову, светлая выбеленная прядка свалилась на лоб. – Только ты из глаз муть похмельную убери, а то тренер с тебя крышу снимет и скажет, что так и было.
– Пожалуй, – ответил Толик без особого энтузиазма.
Тут капитан стопудово был прав. И вообще раскисать нельзя. Он не позволит никаким обстоятельствам загнать себя в угол. Он будет играть так, как играл прежде. Он сделает все, чтобы победа досталась им, а не «Вихрю». И этим он лишний раз докажет себе, что он один из лучших (в смысле лучших начинающих), а заодно и даст понять Тусе, как она не права, принижая его достоинства.
Тренировка прошла так себе – ни шатко ни валко. Толик, помня совет друга, особенно не светился, тренер, соответственно, его не доставал.
А вот вечер у Толика выдался напряженным. Вначале с ним разговаривали родители. Первой, как водится, начала мама:
– Толик, что произошло? Что-то в институте? – Толик сосредоточенно пережевывал пельменину. – На тренировке? – настойчиво перебирала мама, пока Толик продолжал жевать. – Значит, с Тусей поссорились? Я так и думала.
– Мам, отстань, а? – умоляюще попросил Толик, отодвигая от себя тарелку с дымящимися домашними пельменями.
– И что же вы с ней не поделили? Меньше недели назад Новый год встречали на Лизиной даче, все было так замечательно. Ты можешь сказать, что вдруг произошло?
– А можно мы сами во всем разберемся? Без чьей-либо помощи? – раздраженно перебил Толик, проведя пятерней по белобрысым волосам.
Мать недовольно поджала губы. Отец, заметив это, не выдержал и взял слово:
– Никто не собирается лезть в твою жизнь, сын. Ты вполне взрослый человек, чтобы решать проблемы самостоятельно. Я, во всяком случае, надеюсь, что это тебе по плечу. Мы с матерью старались воспитать тебя правильно, привить определенные взгляды. Но учти, Толик, как и все люди на свете, ты будешь не только совершать свои собственные ошибки, но и расплачиваться за них.
Сергей Геннадьевич еще много чего сказал о вреде алкоголизма, например, и о том, что алкоголь – это прибежище для слабых, никчемных людей, но эта фраза отца об ошибках и расплате врезалась ему в память. Аппетит у Толика окончательно пропал, он потянулся к кофеварке.
Час спустя, когда отец возился в гараже с машиной, а мама смотрела сто пятидесятую серию любимой мыльной оперы, в дверь позвонили.
– Я открою, – крикнул Толик, щелкнул английским замком и увидел Кирилла.
– Рэкет вызывали? – обаятельно улыбаясь, спросил тот, после чего оттеснил Толика широким плечом и ввалился в коридор.
– Только не дави на перепонки, рэкетир, – предупредил Толик и добавил, проясняя ситуацию: – Меня и так недавно дважды проутюжили.
Кирилл хмыкнул:
– И что же я скажу Лизе?
– Придумаешь что-нибудь. Ты же у нас будущий адвокат. Считай, что я тебя нанял.
Минут через двадцать приятели уже объяснялись на повышенных тонах, а потом Кирилл пробурчал: «Ну и черт с тобой, идиот упертый!» – и ушел, хлопнув дверью.
7
После ссоры Толика с Тусей прошло больше недели. И неожиданно выяснилось, что они очень схожи в своей гордыне. Никто не пожелал сделать шага навстречу. Каждый ждал от другого извинений или какого-то знака, чтобы кинуться в объятия друг друга и все забыть. Но знака не было.
