И вот теперь, выйдя из дверей бара, он то и дело опадал на плечо Кристины. Наконец она дотащила его до своей машины и смогла затолкать его внутрь на заднее сиденье.
– Где ты живешь?
– Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский Союз, – произнес Толик заплетающимся языком и рассмеялся.
– О-о-о! – Кристина оглядела его. – Предупреждала же, добром это не кончится.
– Я не пьян, – обиделся Толик.
– Все так говорят.
– Не-е, все нормально!
– Нормально будет, если ты скажешь, где живешь, а я тебя туда отвезу.
– Мне домой нельзя, – вспомнил Толик.
Он хоть и был крепко выпивши, все же соображал, что отец устроит ему конкретный разбор полета. Да и перед матерью стыдно появиться снова в таком непотребном виде.
В салоне повисла пауза.
– Ну и куда прикажешь тебя девать? – вздохнув, спросила Кристина.
Не дождавшись ответа, она обернулась: Толик спал, по-детски приоткрыв рот и посапывая. Девушка покачала головой, словно не понимая, как это с ней произошло, и, проворчав себе под нос что-то вроде: «Вот влипла», – завела машину.
…Наутро Толик мучился от изнуряющего похмелья. Мало того, что он проснулся в совершенно незнакомой комнате, на чужом диване, с чужими постерами на стенах, так он еще к тому же совершенно ничего не помнил. Полный ноль, матрица начисто стерта после того момента, как он оказался в «Курятнике». И голова болит так, словно он стукнулся ею о рельсы. А на часах, если верить собственным глазам, десять, и за окном светло. Значит, десять утра. Теперь следующий вопрос: где он? Кажется, Господь его услышал, потому что послышались шаги, и в комнату вошла… Славкина Кристина. Точно, вчера он с ней долго разговаривал в баре, но о чем? Толик слишком резко замотал головой и был за это мгновенно наказан – внезапно мозги пронзила резкая боль. Он прижал пальцы к вискам, чувствуя, как в них пульсирует кровь. «Пить больше не буду никогда, ничего, кроме воды… и пива, – подумав еще немного, Толик расширил список до шампанского, в разумных пределах. – И все! Точка!»
– Ну что, очухался, центровой? – Кристина с улыбкой потянулась за сигаретами.
– У-м-м. Как я здесь оказался? – невнятно произнес он, массируя виски и уговаривая голову не болеть.
– Это особая история. Ты что же, ничего не помнишь?
– Откуда? Я вчера никакой был.
– Вот это верно замечено. – Кристина перестала улыбаться. – Пойду-ка я приготовлю нам кофе покрепче. А ты иди в ванную, приведи себя в порядок. Полотенце темно-синее возьми.
– Спасибо, – поблагодарил Толик, почесывая небритый подбородок.
Он откинул одеяло. Полностью одет, только ботинки сняты. Сам он их снимал или Кристинка помогла? Опять провалы в памяти. А, какая разница!
Минут через двадцать посвежевший после прохладного душа Толик вошел в кухню. Кристина разливала кофе по чашкам.
– Знаешь, я пока душ принимал, вспомнил кое-что из нашего вчерашнего разговора. – Толик провел рукой по мокрым волосам. – Кажется, мы подружились?
– Ура! Амнезия отступила! – Кристина присела за стол.
Толик сел напротив. Огляделся.
– Уютно у тебя. Одна живешь? – вспомнил он рассказ Славки.
– Одна. Это бабушкина квартира.
– А как ты в «Курятнике» оказалась?
– Вчера казалось, что случайно, но теперь я начинаю думать, что ничего случайного в жизни не бывает, – отозвалась она. – А вообще-то у меня сигареты закончились, за ними и забежала. Пристрастилась в последнее время к курению. Нервы, знаешь ли, пошаливают.
– Это мне знакомо. – Толик отхлебнул горячего крепкого кофе и спустя несколько секунд окончательно почувствовал себя человеком. – Спасибо тебе, Кристин.
– Да ладно, чего там! Ты пей, печенье соленое бери, а потом я тебя домой отвезу. Что с баскетболом-то делать будешь?
Толик помолчал.
– Пока не знаю. Подумать нужно.
– Да, думать всегда нужно.
Примерно час спустя красная спортивная «тойота» лихо притормозила неподалеку от дома Толика.
– Ну, я пошел.
– Давай. Ты больше не пей, Толик. Забвения в вине ищут только слабые люди.
– Да я и сам решил завязать. Человек, когда хочет, все может.
– На мое курение намекаешь?
– Сообразительная. Я тоже курил в прошлом году. А потом взял и бросил.
Толик вышел. Но он не успел отойти от машины, как сзади хлопнула дверца.
– Толик!
– Что?
– Шарф свой забыл.
Кристина стояла, опершись о дверцу машины. Порыв ветра заиграл ее распущенными волосами. Толик вернулся, взял у нее шарф, набросил его себе на шею. Их взгляды встретились.
– Хочешь, я со Славкой поговорю?
– Только если тебе не жалко потерять друга. – Девушка улыбнулась, но голубые глаза оставались грустными. – Кстати, не нужно ему знать, что ты гостил у меня этой ночью.
– Почему?
– Потому что очень многое в этой жизни построено на легковерии. А у нас с капитаном и так проблем хватает. Ну, пока.
– Пока.
Толик поддался неожиданному порыву, наклонился и поцеловал Кристину в щеку. Та поняла все как надо.
– Не кисни, парень, все обойдется.
– Еще раз большое спасибо. За все, – сказал он.
– Еще раз большое на здоровье.
Кристина села за руль, мотор завелся, и машина рванула с места. Толик проводил красное авто взглядом, подумал: «Гололед, а она лихачит. Нужно Славке сказать, чтобы принял меры, в конце концов, она его девчонка!» Он развернулся, зашагал к дому. Предстояло сложное объяснение с родителями, и еще Туся. Где бы он ни был, что бы он ни делал, она всегда незримо присутствовала в его мыслях. «А может, ну ее, эту гордость?» – впервые за эти недели подумал Толик…
9
Туся проводила Толика отсутствующим взглядом, пока он не скрылся в подъезде. И надо же было такому случиться, что она выбрала именно это субботнее утро, чтобы поговорить с Толиком по душам, спокойно разобраться во всем, выяснить наконец-то, что с ними происходит в последнее время. Вот и выяснила. Теперь многое стало понятно: и его желание взять тайм-аут, и затянувшееся молчание.
Она приехала к Толику около двенадцати, но все не решалась подняться наверх. Первый шаг к примирению всегда труден. Туся все думала, что скажет, когда он откроет дверь. Почему-то она была уверена, что дверь откроет именно он. «Привет, нам нужно поговорить!» – Это можно произнести серьезно или можно сказать так, с легкой иронией: «Привет, мы что, все еще не разговариваем?»
Прокручивая в голове различные варианты, Туся заметила краем глаза, как к дому на скорости подкатила броская красная иномарка. Сначала она не придала этому значения: ну подъехала и подъехала машина – мало ли их подъезжает по утрам и вечерам? Но некоторое время спустя из нее вышел Толик, вслед за ним из салона показалась холеная блондинка. А в руках у нее был шарф Толика. Он вернулся за ним.
И вот уже Туся стоит и с болезненным любопытством наблюдает, как они о чем-то говорят, улыбаются друг другу, словно не могут расстаться. Было такое впечатление, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим, может, с ее героиней… И в ту секунду, когда она совсем уже собралась окликнуть Толика, чтобы спросить, что же все это значит, он наклонил голову и поцеловал блондинку.
Сердце Туси будто пронзили раскаленной иглой. Второй раз с ней происходит такое! Прямо злой рок какой-то преследует! Снова на ее глазах Толик целуется с другой, и опять с блондинкой! Сначала была Вика Смирнова, десятиклассница, претендующая на звание «Мисс школы», а теперь вот эта девица с иномаркой. Вику Туся еще могла ему простить. Ведь тогда, весной, ее и Толика ничего, кроме дружеских отношений, не связывало. Но эту белокурую девицу! Ни за что!
Туся и сама не поняла, как оказалась на автобусной остановке. Очнулась, будто спящая красавица, а вокруг народ – спешит, старается побыстрее сесть в автобус, чтобы спрятаться от январского мороза. Вначале у нее появилось желание поехать к Лизе и поплакаться ей в жилетку, но Туся почти сразу же прогнала эту мысль. Она просто не в силах была пройти еще и через это испытание. Видеть жалость в глазах подруги, слышать слова сочувствия было слишком унизительно для ее гордости. Как-нибудь позже, когда первая острая боль утихнет, она все расскажет. А перед глазами, как назло, стояла трогательная сцена прощания, достойная кинематографа. Туся думала, что ранить больнее ее уже ничто не может. Оказалось, может.
Едва она вошла в квартиру и стала раздеваться, как из комнаты выглянула мама.
– Тусь, ты куда с утра пропала? Просыпаемся, а дочки и след простыл. Мобильник на столике заряжается. Ни записки, ни привета.
– А что случилось? И где КС? Что-то его не слышно? – по инерции поинтересовалась Туся.
