полпути повернул обратно.
Когда Тайра проходили через селение Асия, вспомнилось им, как, бывало, по дороге из столицы в вотчину свою Фукухару проезжали они мимо селения с тем же названием, — и еще горше стало на сердце при этом воспоминании. Они готовы были бежать на край света — в Силлу, в Пэкче, в Когуре, хоть в Кидань, но, увы, встречные ветры, буйные волны преграждали дорогу... Наконец, в сопровождении Хидэто, укрылись они в его укрепленной усадьбе, в Ямаге, но вскоре пронесся слух, что и сюда вот-вот нагрянут враги. Тогда, разместившись в жалких маленьких суденышках-лодках, пустились Тайра в море, плыли всю ночь и добрались наконец до Ивовой бухты, что в краю Бунго. Здесь собирались они когда-то строить дворец для государя Антоку, но, не получив земли для постройки, так и не сумели ничего сделать... Тут снова пронесся слух, что из Нагато готовится выступить против них отряд Минамото, и снова пришлось им пуститься вплавь по волнам в утлых рыбачьих челнах.
Киёцунэ, третий сын покойного князя Сигэмори, офицер Левой стражи, от рождения обладал нежной душой и все невзгоды принимал близко к сердцу.
— Из столицы прогнали нас Минамото, с острова Кюсю пришлось бежать из-за Корэёси... Мы уподобились рыбе, попавшей в сети! — сказал он. — Где же искать нам теперь спасения? Куда бы мы ни пристали, нигде не обрести нам убежища и не укрыться от бедствий! — И вот лунной ночью выйдя из-под навеса, устроенного на лодке, он долго с просветленной душой утешался пением стихов, играя на флейте, а потом, вполголоса прочитав слова святой сутры, вознес моление Будде и бросился в море. Горевали и плакали женщины и мужчины, но помочь горю уже были бессильны.
Край Нагато был владением князя Томомори. Наместником служил там некий Митискэ из края Кии. Услыхав, что Тайра плывут на лодках, он собрал и прислал им сотни больших судов. Пересев на эти корабли, Тайра прибыли на остров Сикоку, в Ясиму. Здесь по указанию Сигэёси из Авы собрали людей Сикоку и принялись на скорую руку возводить дворец для государя и помещения для его свиты. Пока же, поскольку невозможно было поселить императора в хижине смерда, дворцом для него временно остался корабль.
Тайра вельможная знать,
сам сиятельный князь Мунэмори
Долгие ночи и дни
коротали у берега моря —
Кто на борту корабля,
кто в обители простолюдина,
В утлом рыбачьем дому,
под навесом у ветхого тына.
Судно же, где государь
разместился со свитою полной,
Не подходя к берегам,
бороздило без устали волны.
Было величью под стать
на носу украшенье резное —
Феникса гордый изгиб
и дракон с величавой главою.
Так, созерцая луну,
отраженную в водах прилива,
Тайра копили печаль
и лелеяли грусть молчаливо,
Ибо казалась им жизнь
не прочнее поникшей осоки,
Что с наступленьем зимы
преступает последние сроки.
С отмели клич куликов,
гомон чаек в рассветном тумане
Горькую сеют тоску
и унынье в их бедственном стане.
Весла ли плещут в ночи,
раздается ли скрежет уключин, —
Лагерь огромный не спит,
непрестанной тревогой измучен.
В соснах на дальнем мысу
белых цапель опустится стая —
Мнится, то вражьих дружин
реют стяги, как лес вырастая.
С криком протяжным летят
в поднебесье гусей вереницы —
Скрип корабельных снастей
беглецам обессиленным мнится.
Страх проникает в сердца,
гложет души одна лишь забота —
Чтоб не ударили вдруг,
не напали врасплох Минамото.
Злобным открыты ветрам,
загрубели под солнцем ланиты.
Тушь и румяна сошли,
беспощадными брызгами смыты
Моря зеркальная синь
непривычные очи слепила,
И удержаться от слез
у изгнанников не было силы.
Вместо парчовых завес
и постелей, что с царскими схожи,
В мазанке из тростника
на циновке убогое ложе.
Вместо курящихся смол —
смрадный дым от чадящей соломы
Вот он, удел беглецов,
что дорогою кармы ведомы!
Тяжко стенали они,
вспоминая о радостных годах.
Краска с ресниц и бровей
оплывала в унылых разводах...
ВЕЛИКИЙ СЁГУН, ПОКОРИТЕЛЬ ВАРВАРОВ
Меж тем указ государя-инока Го-Сиракавы князю Ёритомо пожаловали титул сё'гуна, великого полководца, — покорителя вар-
варов, хотя князь никуда из Камакуры не отлучался и в столицу так и не прибыл. Вручить приказ поручено было Ясусаде Накаха-ре, письмоводителю Государственного совета. В четырнадцатый день десятой луны Ясусада прибыл в Камакуру.
— В былые годы император покарал меня, — сказал князь Ёритомо. — Ныне же далеко прогремели наши подвиги и военная слава, благодаря чему удостоился я звания полководца — покорителя варваров! Не подобает получать столь высокий указ в обычном жилище. Я приму его в новом храме бога Хатимана!
Храм бога Хатимана находился на Журавлином холме, Цуру-гаоке18. Обширные галереи и
