Дайвера душили рыдания и злоба. Его лицо было перекошено от отчаяния и ненависти. В этот миг одна из редких солдатских пуль попала ему в левый бок, и он невольно опустился на колени прямо на кожаный мешок с золотом. Лейтенант инстинктивно схватил его и, корчась от боли, направился к гнедому. Тот стоял неподалеку, раздувая ноздри, шевеля от возбуждения длинными ушами. Лейтенант высвободил ногу делавара из стремени и, уложив мертвое тело на землю, кое-как взобрался в седло. Повесив мешок на луку, он осмотрелся. Он увидел, что на подмогу бежавшим солдатам из ворот форта выехал еще один отряд. Только на сей раз, озверевшие Длинные Ножи не торопились. Можно сказать, они почти не двигались, обратив лица в сторону Дайвера.
Лейтенанта мутило, вместе с кровью из раны в боку из него уходили и силы, и острота восприятия действительности. Он быстро слабел. Тронувшись на восток, он даже не посмотрел на север. Он, в отличие от солдат, не увидел рванувшихся к нему индейцев. Он уже ничего не мог видеть и чувствовать, уткнувшись лицом в густую гриву гнедого по кличке Накпа — Длинноухий, с которого минутой позже упал в высокие травы Великих Равнин.
Глава 9
Дайвер пришел в себя только спустя несколько суток. Еще находясь на пороге беспамятства и яви, он ощутил, что лежит на чем-то мягком и колеблющемся и что оно, это мягкое и колеблющееся, куда-то беспрерывно движется. Потом он уловил запахи выделанных шкур, конского пота, топленого медвежьего жира, услышал топот и фырканье лошадей, и гортанную индейскую речь. Его отяжелевшие веки вздрогнули и медленно поднялись. Ослепительно-белый свет дня заставил его зажмуриться. Но лишь на секунду. Он снова открыл глаза и теперь уже смог кое-что разглядеть. А именно: малых индейских пони с седоками- мужчинами, лошадей с поклажей на волокушах-травуа, пеших индеанок с детьми и бессчетное множество собак, тащивших миниатюрные повозки.
«Индейское племя на марше! — мелькнуло в голове лейтенанта. — И я в его составе?»
Дайвер повел головой и убедился, что так оно и было. Он лежал на большой волокуше-травуа, которая, оставляя на земле две глубокие бороздки, везла его, одетого в замшевые штаны и куртку, по выжженной солнцем прерии.
Он полуприкрыл веки и начал вспоминать все. что с ним произошло. Поездку на север, пленение Пейджа, обратное бегство и — о Боже! — эту дикую и бессмысленную перестрелку со своими сослуживцами.
Дайвер вспомнил и о ранении. Он коснулся рукой левого бока и почувствовал на нем матерчатую повязку. Затем ему показалось, что ранение есть на голове, И точно! Она была перевязана чьей-то заботливой рукой.
«Не помню, чтобы меня ранило в голову, — подумал лейтенант, хмуря брови. — Но, может быть, я просто упал с лошади Тонвейи… Черт, полукровки уже нет в живых!.. Бедный делавар!..»
Убаюкивающее движение травуа заставило Дайвера смежить веки. Он спал и не видел, как кочевники добрались до стоянки на берегу неглубокого ручья, окаймленного тополевым леском. Не видел, как индейские женщины споро поставили шесты и натянули на них покрышки из выделанных бизоньих шкур. Не почувствовал, как двое индейцев сняли его с повозки и бережно уложили на мягкую лежанку в просторном переносном жилище.
Очнулся он вечером, когда в типи горел яркий огонь и вкусно пахло тушеным мясом. Он сглотнул скопившуюся во рту слюну, приподнял голову.
Мужчина с женщиной, сидевшие у очага, разом повернулись к нему.
— Хо-хе-хи, — произнес глубоким баритоном индеец. — Добро пожаловать в наш типи.
— Пиламаця, — сказал лейтенант. — Спасибо.
Хозяева жилища переглянулись. Индеец раскурил трубку, поднялся на ноги и присел на расстеленную возле лежанки шкуру.
— Длинный Нож говорит на лакота?
Дайвер кивнул.
— Уаште, — удовлетворительно проговорил краснокожий. — Хорошо.
Он пару раз затянулся и предложил трубку Дайверу. Тот осторожно принял ее, покурил и вернул обратно.
— Мое имя — Миниша, — коснувшись пальцами груди, представился индеец. — Мою жену зовут Тачинча.
Индеанка улыбнулась. Она была миловидна и стройна. Ее черные глаза, обрамленные густыми ресницами, искрились любопытством.
— Токеча, — сказал лейтенант, положив ладонь на грудь. — Этим тетонским именем меня прозвал человек, который был когда-то в плену у Брюле.
— Кто он?
— Его звали Тонвейя.
По лицу индейца проскользнула тень неудовольствия.
— Полукровка из делаваров, — закивал он головой. — Брюле поклялись убить его.
— За них это сделали Длинные Ножи у форта. Меня они только ранили.
— Он был плохим человеком. Минише его не жаль.
— Он был плохим, потому что сбежал от Брюле?
Красная Вода пососал трубку и хмуро сказал:
— Плохо то, что он стал служить Длинным Ножам.
— Он был свободным человеком, — возразил Дайвер. — Он, наверное, всегда считал тетонов врагами. Даже пожив с ними некоторое время, он помнил сколько его соплеменников погибло от пуль и стрел людей, говорящих на лакота.
— Не будем больше говорить о нем, — сказал Брюле. — Он умер.
В типи воцарилась тишина. Слышно было, как Молодая Лань помешивает мясо, задевая большим костяным черпаком стенки медного котелка.
— Почему вы оставили меня в живых? — спросил Дайвер.
Коснувшись пальцами левой руки лба, индеец заговорил с большим воодушевлением:
— Я никогда не видел, чтобы белый человек стрелял так метко и по своим собственным братьям!.. Хунхунхи пангеча! Это было незабываемым представлением. Мои воины хотели снять с Токечи скальп, но я не позволил. «Вичаша окинихан! — сказал я им. — Этот белый должен стать почетным и уважаемым человеком в типи племени брюле.»
Из этих слов индейца Дайвер понял, что его ждет в будущем. Уайака Ийотанаяпи — почетный плен, вот как это называлось!
Дайвер глубоко вздохнул. По рассказам бывалых людей пограничья, из опыта полукровки Тонвейи, он догадывался, как будет непросто вырваться из индейского плена. Только счастливая случайность или небрежение со стороны краснокожих позволяли пленникам обретать свободу… Но он решил пока об этом не думать. В его плачевном положении нужно было сперва позаботиться о собственном здоровье, а уж потом строить далекоидущие планы.
— Что с моей головой, Миниша? — спросил Дайвер.
— Ты упал с гнедого на камень.
— Понятно, А где лошадь, мой мундир, оружие и… золото?
— Длинноухий в табуне, оружие и золото, — индеец вытянул руку в сторону задней стенки типи, — вон там. Твой же мундир я выбросил в прерии. Зачем он нужен Токече, почетному члену племени брюле?
«Действительно, зачем? — подумал лейтенант, усмехнувшись. — Новая жизнь — другие одежды.»
— Как мои раны? — снова обратился он к индейцу.
— Пуля Длинных Ножей прошла навылет, не задев важных органов. Я промыл и обработал твой
