дня вперед, Знаете, так удобнее рассчитывать деньги, а то…
Бабушка успокоилась, взяла у меня шестнадцать НД, вручила мне ключ от комнаты на втором этаже и позвала:
— Бобби, помоги джентльмену.
Бобби оказался мальчуганом лет четырнадцати. Он вылез откуда-то из-за лестницы, тоже держа в руках журнал. Поразительно высок здесь был процент грамотных. Не гостиница, а читальный зал Британского музея.
Бобби протянул руку за чемоданом, но я покачал головой.
— Спасибо, Бобби, иди дочитывай свой журнал. Я сам донесу свой чемодан, а ты зайди ко мне через десять минут. — Я понизил голос. — Если ты хочешь, конечно, заработать.
Комнатка была столь мала, что они, наверное, вносили в нее кровать по частям и собирали на месте. И не очень удачно, потому что, как только я сел на нее, она ответила мне негодующим скрипом. И все равно после стольких часов в мокром, холодном лесу «Драйвелл» буквально подавлял меня своей роскошью. Подушки сияли, так и маня своей белизной и взбитостью. Только попробовать. Действительно ли они такие мягкие, как кажутся. Я опустил на них голову и начал стремительно проваливаться в сон. Я засыпал так быстро, что даже не понял, что засыпаю.
Стук буквально вырвал меня из кровати. Я вскочил на ноги с бьющимся сердцем. С ума я сошел, идиот. Улечься спать…
Я сказал «войдите», не подумав, что, кроме Бобби, войти может кто-то еще. От усталости я начал терять чувство осторожности.
— Бобби, ты хочешь заработать?
— Да, сэр, — просто кивнул мальчик.
— Сколько ты хотел бы заработать?
— Вообще или от вас? — Бобби, видно, был обстоятельным, серьезным ребенком и не хотел бросать слова на ветер.
— От меня. И за какой-нибудь час.
Бобби посмотрел на меня, подумал и сказал без особой уверенности:
— Ну, два новых доллара…
— Ты ошибся, юноша, — сказал я. — Ты заработаешь двадцать НД.
У Бобби отвалилась нижняя челюсть. Он недоверчиво смотрел на меня и молчал. Я достал из кармана десять НД и протянул ему бумажку. Он спрятал ее, так и не закрыв рта и не сводя с меня взгляда.
— Это аванс, — сказал я, — остальное получишь после того, как выполнишь мое поручение. — Бобби одновременно проглотил слюну, закрыл рот и кивнул. — Вот тебе сто НД. Мне нужна срочно безопасная бритва, темные очки, шляпа и какой-нибудь плащ. Скажешь в магазине, что… Нет, пожалуй, не стоит покупать…
Бобби разочарованно посмотрел на меня.
— Почему?
— Так, Бобби, не стоит… у тебя есть отец?
— Да, сэр.
— Он не очень маленького роста?
— Нет, сэр. Примерно такой, как вы. Может, поменьше немного…
— Ты можешь взять шляпу и плащ отца из дому? Те, что он не носит сейчас? И так, чтобы никто не видел?
— Украсть? — довольно спокойно уточнил мальчуган.
— Нет, за деньги. Вечером, когда отец придет, ты можешь сказать… Нет, не годится… Ты просто ничего не говори, а когда отец хватится, видно будет. А очки и бритву купи. Идет? И никому ни слова. Договорились? И самое главное — что-нибудь поесть.
Бобби кивнул и исчез из комнаты. Очень хороший, воспитанный мальчик. Он вернулся минут через сорок. Плащ был тесноват в плечах, но надеть его можно было. Не разжевывая, я проглотил два огромных бутерброда, побрился и стал было думать, что делать дальше, как в дверь снова постучали.
— Это я, Бобби, — послышался возбужденный шепот.
— Входи, что случилось?
— Я сейчас видел полицейскую патрульную машину… Недалеко от гостиницы…
— А почему ты это мне говоришь?
Бобби спокойно посмотрел на меня и пожал плечами:
— Я думал, вам это может быть интересно. И полицейские не наши, а из Джоллы.
— Ну спасибо, Бобби. Если не ты их позвал.
— Господь с вами, мистер.
— Беги, Бобби. Мне это совершенно безразлично. Я ложусь спать.
Он недоверчиво посмотрел на меня и вышел из комнаты. Я повернул ключ. Я почти не волновался. Я не просто израсходовал свой дневной запас эмоций, а перерасходовал его.
Я бросил быстрый взгляд на окно. Пасмурно, темнеет уже. Дождик. Я достал из кармана маску Гереро, почувствовал запах резины и талька и натянул на лицо. Я надел шляпу. Очки, пожалуй, не стоит. И так сойдет! Конечно, если приглядеться вблизи, можно было заметить, что на мне маска. Но когда хмурый ноябрьский день почти не дает света, когда накрапывает дождь, вряд ли кто-нибудь будет меня рассматривать слишком пристально. Во всяком случае, темные очки выглядели бы на мне довольно подозрительно. Я подошел к зеркалу. На меня смотрел Ланс Гереро. Ну, игрушечник, выручай своего адвоката. В своих же интересах…
Я выглянул из окна. На дворе стоял «пикапчик» с двумя ящиками в кузове. Никого не было видно. Тишина. Дождь. Я распахнул створы окна и выглянул. Высоковато. Прыгать на асфальт — наверняка сломать ногу. Или две. Я взял обе простыни, связал их, конец прикрепил к радиатору отопления, еще раз выглянул из окна. Во дворе по-прежнему никого не было. Конечно, меня мог кто-нибудь увидеть, но какой был еще выход? А может быть, все и обойдется. Пока они попадут сюда, пока будут беседовать с бабушкой, пока взломают дверь. Я вылез из окна и благополучно спустился вниз. На мгновение мне безумно захотелось сесть в «пикапчик» и спокойно выехать отсюда. Но в этом крошечном городке каждая собака наверняка знает, кто на какой машине ездит. А на этом «пикапе» может ездить кто угодно, от бабушки в «Драйвелле» до Бобби. Но только не бородатый Ланс Гереро.
Оставаться во дворе было нельзя. Я выскользнул на улицу в тот момент, когда у гостиницы остановилась полицейская машина. Одного из полицейских я даже знал. Смит, кажется. Тот, кто был в машине на дороге. Какой сюрприз, какая приятная встреча. Я сделал над собой усилие, чтобы не побежать. Наоборот, я заставил себя медленно пройти мимо машины. Смит равнодушно скользнул по моему лицу взглядом и вошел в «Драйвелл». До свидания, патрульный Смит, всего вам наилучшего.
Это ему, а мне? Мне что делать? Идти обратно в лес? Выкопать себе берлогу и залечь спать на зиму, засунув в рот лапу?
Конечно, теперь шансов благополучно остановить машину и доехать до Шервуда у меня гораздо больше, но все равно, если они останавливают машины и выяснится, что я сел в Драйвелле, я бы не стал сейчас на месте страховой компании страховать мне жизнь.
Я прошел по улице до ее конца. Впереди было шоссе. Слева, отдельно от других, стоял небольшой домик. Такой же аккуратненький и чистенький, как другие. Он бы не привлек моего внимания, если бы не два незначительных обстоятельства. Во-первых, ярдах в трехстах от себя я увидел в сумерках маячок полицейской машины, мимо которой мне вовсе не хотелось проходить. Человек, выходящий вечером в дождь на шоссе, — это то же самое для полицейского, что кошка для собаки. Это было первое и главное обстоятельство. Второе же заключалось в том, что в домике были темные окна, тогда как в остальных жилищах аборигенов уже горел свет.
Я посмотрел вперед, оглянулся — никто пока мной не интересовался. Из почтового ящика с незапертой дверцей торчала газета и несколько конвертов. Я взял их и толкнул калитку. И она была незаперта. Если бы я смог открыть дверь в дом… Я попробовал ее. Она открылась, и я шагнул внутрь.
