будь у Андрея на лбу фонаря, он бы ее не заметил. Снизу на коробке была крышка, удерживаемая кнопочным запором. Андрей протянул руку, нажал на кнопку и вдруг почуствовал в руке непривычную тяжесть непривычного предмета.
Изумленный автомеханик держал за рубчатую рукоять огромный автоматический пистолет Стечкина калибра 9 миллиметров. Не очень хорошо разбираясь в боевом оружии, он подсознательно чуствовал сокрушительную мощь, заключенную в этом предмете. Так он стоял в оцепенении секунд десять, пока не услышал голос мастера, спускающегося в яму по лесенке.
– Опять, черти, масло разлили! – ворчал мастер – Сами же свалитесь и поразбиваете свои дурные головы…
Андрей засуетился. Предстать перед рассерженным мастером с автоматическим пистолетом в руке он не хотел, пришлось судоржно запихивать его обратно в коробку.
Но подвел кнопочный замок. Крышка упорно не желала оставаться в закрытом состоянии и тяжелый пистолет вываливался обратно в дрожащюю руку. Когда Андрей увидел ноги мастера, думать уже было поздно. Сунув пистолет за пояс, он накрыл его выправленной рабочей рубашкой и метнулся к стартеру, больно стукнувшись головой о коллектор.
– Ты чего дергаешся? – подозрително спросил мастер. – И бледный весь…
Заболел, что ли?
– Об коллектор обжегся. – Не задумываясь соврал Андрей.
– А… Ну да. С вашей техникой безопасности вы тут когда-нибудь из рулевой тяги застрелитесь. – сердито буркнул мастер.
Пистолет здорово мешал. С каждым движением он проваливался все глубже в штаны. ГОСПОДИ, СДЕЛАЙ ТАК, ЧТОБЫ МАСТЕР УШЕЛ! – повторял про себя Андрей.
Мастер говорил о всякой ерунде, о технике безопасности, об опозданиях, о лишении премий…
ГОСПОДИ, ПУСТЬ ОН УЙДЕТ, Я ПОЛОЖУ ПИСТОЛЕТ НА МЕСТО .
Мастер закончил речь, но уходить не собирался.
– Что тут у тебя за поломка? – поинтересовался он.
– Коллектор изоляцию на стартерном проводе прожег, коротит.
– Ну это работа для электриков. Ты хоть и разгильдяй, но механик чудесный. Нечего ерундой заниматься. Там пригнали девятку , надо клапана выставить, а сюда я Эдика пришлю.
Поднимаясь вместе с мастером по лесенке, Андрей ненавязчиво придерживал пистолет рукой и думал, что Бога нет. А Боги в это время улыбались.
Андрею никогда раньше не приходилось регулировать клапана с пистолетом за поясом, не собирался он этого делать и сейчас. Поэтому, засунув в карман моток липкой ленты, он удалился в туалет. Там, оказавшись в кафельном безмолвии, он заперся в кабинке и примотал пистолет этой лентой к спине, что бы не вываливался и не мешал работать.
Во время столь необычной процедуры у него возникла мысль просто избавиться от этого опасного предмета, бросить его прямо здесь, в туалете. Но после недолгого размышления он от нее отказался.
Андрей представил себе сколько будет шума, когда в туалете найдут автоматический пистолет, представил себе возможную реакцию его хозяев, поиски виновного, разборки… Нет уж простите! Если б было можно, Андрей не задумываясь оставил бы пистолет там, где его взял, но поскольку возможность упущена, нарываться не стоит.
Повозившись с девяткой и доведя ее до ума, Андрей взялся за другую работу, хотя мог бы сделать вид, что по прежнему копается с клапанами. Раньше он нередко проделывал этот фокус, зная как долго могут возится другие с той работой, которая легко давалась ему самому. Но на этот раз бездельничать хотелось меньше всего, работа занимала мозги, отвлекая их от беспокойства по поводу незаконно приобретенного оружия. Не просто незаконно приобретенного, а в буквальном смысле спертого из под самого носа опасных преступников. Такое добро хулиганы не таскают. Да и какие ж это были бы хулиганы? Не… Тут уж шутки в сторону.
Андрей ужасно страдал от собственной трусости, а трусом он был редкостным, необычным.
Агрессивным трусом, можно сказать.
Больше всего на свете он боялся обвинений окружающих в отсутствии смелости и мог бы броситься под паровоз, только бы никто ничего не подумал. Боясь темноты до коликов в животе, он занялся фотографией и просиживал в темноте часами, чтобы никто не заподозрил его глупой боязни. И карате он занялся не из страха получить по башке в подворотне, хотя боялся этого до холодного пота, а чтоб никто и помыслить не мог о его трусости.
Боялся он и сейчас, но пусть его лучше на куски разорвут, чем он это кому-то покажет. Даже себе.
Не смотря на свою непохожесть на другие дни, этот необычный день тоже клонился к вечеру. Злополучный Форд электрик Эдик отремонтировал и передал хозяевам.
В момент передачи Андрей не спускал с них глаз, но никаких эксцессов не произошло. Эдик, открыв капот, показал им место поломки СВЕРХУ и получил от них газетный сверток (вечером будет пьянка). Они уехали как ни в чем ни бывало. Когда красный Форд скрылся за воротами станции, Андрей мысленно перекрестился и пообешал в воскресенье поставить в храме свечку возле какой-нибудь иконы.
Это было уже не первое обещание такого рода, и наверное не последнее, хотя было бы куда лучше, если бы обещаний было поменьше, да выполнялись они почаще.
За полчаса до конца работы прибежала Светка и глядучи ясными своими очами поведала, что Андрея вызывает мастер. Но нервничать пришлось зря, это был всего лишь телефонный звонок. Андрей взял трубку и услышал голос, который, как он думал, никогда уже не услышит.
– Это Вы, Андрей? Какой Вы рассеяный, право! Забыли в папином гараже свою сумку.
– Она не моя. – промолвил Андрей, чтобы хоть что нибудь ответить.
– Так она Вам не нужна?
Тут он опомнился и принял верный тон.
– Да что Вы, нужна конечно! Мне ее надо мастеру отдать.
– Тогда завтра можете заехать к нам и забрать.
– А когда?
– Ну я не знаю, право… Завтра ведь суббота и я весь день свободна. А впрочем заезжайте с утра, часов в десять. Но если Вам неудобно, то на днях папа завезет Вам ее на станцию.
– Да нет, что Вы, – быстро ответил Андрей, – я заеду обязательно!
– Тогда до завтра!
Андрей положил трубку и вытер пот со лба. В груди приятно щекотало, а сердце так и стремилось выскочить наружу. Выходя из кабинета мастера он думал, что в самом деле очень хочет увидеть Марину снова, и что у Фортуны видимо началась неделя добрых дел.
Под конец столь насыщенного дня Андрей был рад, оказаться дома.
После час-пиковой толчеи и троллейбусной тряски, небольшая холостяцкая квартирка встретила хозяина уютной прохладой и привычным покоем.
Скинув туфли, Андрей добрался до комнаты, совмещавшей в себе спальню, мастерскую и жуткий беспорядок, выскочил из рубашки, бросил ег комом на диван и принялся сдирать с себя липкую ленту. По ощущениям это оказалось равносильно сдиранию кожы. Спасало только то, что в некоторых местах лента отстала от пота, но на животе, где волос было больше…
В конце этого самоистязания на ковре валялись метра три скукожившейся пленки, а в руках хищно блестел воронгнкой автоматический пистолет. Андрей устроился на диване, вытянул магазин, убедился, что в стволе нет патрона, а потом вдоволь нащглкался новой игрушкой, представляя самые разные ситуации, в которых мог бы ее применить. Вот оно, оказывается, лекарство против страха!
– Пострелять бы… – произнес он в слух, разглядывая экран телевизора через прорезь прицела. – Было бы круто!
Впрочем ничего не мешает пойти завтра в лесок и бабахнуть пару-тройку раз по банкам. Только не
