облака!
- Что за праздник? - спрашивали прохожие.
- Наша вожатая выздоравливает, - отвечали мы.
- Спасибо вам, ребята, - сказал врач. - От такой музыки ваша вожатая теперь наверняка почувствует себя лучше. Но у нас есть и другие больные, которым для выздоровления нужна... как бы это сказать...
тишина нужна, понимаете?
Мы как-то не подумали.
Любочка улыбалась нам из окна третьего этажа.
Потом мы играли в снежки. Под моим началом был Федя, тот самый - нахал, трубач, храбрец.
- Градихе привет! - сказал он мне на прощание. - Передай, что я ее все равно натру, потому что она меня вчера всю перемену в сугробе держала.
Все решилось в три секунды. У нас не было химии.
Из учительской с журналом под мышкой вышел Е. Е.
'Аида ко мне на урок?' - говорит. А я давно хотел напроситься! И потом после первого декабря вообще стараюсь держаться ближе к Е. Е.
Я ничего, не видел и не слышал, когда мы вошли.
Даже Томкиного лица не мог угадать. Они ослепили меня своими взглядами.
Только гул какой-то...
- Тише, - сказал Евгений Евгеньевич. - В классе должно быть так тихо, чтоб слышно было, как шевелятся мысли. Мы покажем нашему гостю из мира старшеклассников, что и в четвертом люди не лыком шиты - умеют работать, думать... Итак...
Зачем мы растем и взрослеем! Я сплю и вижу, как получу паспорт. А сегодня первый раз в жизни подумал, что расставаться с детством не хочется. Особенно, когда они окружили меня на перемене. С ними я чувствую себя сильным и смелым.
- В снежки будешь с нами?
- Приходи еще!
Федя сдержал свое слово. Томка со щеками-мандаринами жаловалась. И совсем разревелась, когда я возразил: 'А может, он согреться хотел? Ты же его целую перемену в сугробе держала, вот он и закоченел. Разве не так, Градиха?'
Трудно быть справедливым!
В чем Томка права: череп у него действительно красивый, Матово и тускло поблескивающий. Я и раньше замечал, что голова его похожа на лампу в читалке.
И в середине что-то светится. Свечение в четырнадцать миллиардов клеток-ватт!
Щколе не хватает ее профиля, который отпечатывается на каждом деле, что затевает Любочка.
Запахло елками. Комитет комсомола создает творческую группу - зовет добровольцев готовить новогодний бал. Так хотелось бы, но некогда. Билеты в кармане, вылет 2 января утром. А еще столько надо сделать!
Был у Любочки. Она уже ходит, через неделю выпишется. Расспрашивала, как там комитет, вожатский отряд, 'Пионерская музыка' ('Вот вы переполоху наделали на всю больницу! Кто это придумал?'). Я смотрел ей в глаза.
Взгляд у нее, когда она вскидывает ресницы, - ослепительный.
- Как там Андрей и Роман? - неожиданно спросила Любочка. - Как там все? Ты понимаешь, без них скучно...
Конечно, я понимал, о ком она хочет спросить. Я все думал: сказать ей, что человек, которого,., который ей нравится, женат? Что у него жена Марина и дочка?
А вдруг она знает об этом? Но тогда...
Не пойму. Ничего не пойму.
Если б я был министром просвещения, то обязательно переделал бы школу.
Начал бы с того, что дал старшеклассникам два выходных в неделю, как всем взрослым. И чтоб без домашних заданий. А на уроках драл бы семь шкур с нашего брата. И тех, кто не хочет учиться, переводил бы назад - на шестидневку и домашние задания.
Не забыл бы и мелких. Приказал бы посдирать 'Н Е'
на табличках 'НЕ БЕГАЙ' и устраивал бы на каждой перемене беготню и ералаш. Пусть пацаны бесятся, жалко, что ли! Мозги свежее будут.
Что-нибудь придумал бы и для учителей, чтоб они не носили из буфета бутылки с кефиром, как когда-то наша Бабуся. То есть Мария Степановна.
Надо их лучше обеспечивать, чтоб они только детьми занимались.
И техничек нанимал бы только с педагогическими наклонностями. Таких, как тетя Маша и Арина Родионовна. Любишь детей-приходи, нет-проваливай.
К сему - Э. ГРАДОВ.
министр без портфеля (с дипломаткой).
У Евгения Евгеньевича такое расписание, что по четвергам мы возвращаемся из школы вместе. Он сам предложил.
- Почему Пушкин считается гением? - спросил я.
- Почему 'считается'? Пушкин гений.
- Почему?
Он остановился, долго на меня смотрел.
- Какой у тебя, Градов, прекрасный сумбур в голове. Как в шестнадцать лет. Тебе сколько?
- Скоро шестнадцать.
- А-а...
- Но почему все-таки Пушкин гений?
- Если бы мы шли не до твоего дома, старче, а вокруг земного шара, то времени на ответ все равно бы не хватило. Пушкин был пророком и мудрецом, он видел будущее. Йот давай вспомним по строчке самое хрестоматийное-тот же 'Памятник' - и ты убедишься...
'Я памятник себе воздвиг нерукотворный...' Все, что сотворено руками человека, может быть разрушено.
Пушкин вечен, он победил смерть. Он приходит к каждому новому поколению живыми строками. 'К нему не зарастет народная тропа...' Заметь, 'народная'. Сам гордится своим шестисотлетним дворянством, а к памятнику видит не узкую тропинку для избранных, а 'народную тропу'. Следующие две строчки я не люблю.
Всегда сержусь на Пушкина за них. Конечно, если рассуждать исторически, то это было величайшей дерзостью-какой-то камер-юнкер при царствующем монархе и вдруг-'Вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа'. Но разве это высота? Для Пушкина? Ты меня не слушай, мои мысли не только спорны, но и неверны. Но у каждого свой Пушкин. В этом тоже его гениальность. Любая его строка вечна и нетленна, но о каждой можно и хочется спорить. Так?
'Памятник' я знаю наизусть с восьмого класса. Как и все. И не подозревал, что о каждой строчке можно столько сказать и даже спорить. По свежим следам, пока не забыл, запишу еще некоторые мысли Евгения Евгеньевича.
- Пушкин создал вечные ценности, - говорит он. - Перестанут быть шумными улицы, может быть, замолкнут какие-то города, а 'Брожу ли я вдоль улиц шумных...' звучит, живет и будет жить всегда. Меня, например, всегда поражает, как Пушкин пишет о лени, праздности. Уж, казалось бы, какой человеческий порок, да? А вот ты перечитай, вслушайся, вдумайся...
Я так и не понял, в шутку он сказал насчет лени или всерьез. И потом, я многое у Пушкина не читал...
Так в 'Деревне' же, в 'Деревне', которую мы проходили в восьмом классе! Как я раньше не замечал?
Я твой: я променял порочный двор цирцей, Роскошные пиры, забавы, заблужденья На мирный шум дубров, на тишину полей, На праздность вольную, подругу размышленья.
