— Я уже читала вторую главу, — сказала Гермиона.
— Читайте третью.
— Её я тоже уже читала. Я прочла всю книгу.
Профессор Кхембридж удивлённо моргнула, но сумела сохранить самообладание.
— Тогда, полагаю, вы сможете пересказать, что говорит Уиляйл о контрпорче в главе пятнадцать.
— Он утверждает, что это название неверное, — ни на секунду не задумавшись, ответила Гермиона. — И говорит, что люди называют порчу «контрпорчей» в тех случаях, когда хотят оправдать её применение.
Профессор Кхембридж подняла брови, и Гарри понял, что она, против собственной воли, поражена выдающимися способностями Гермионы.
— Но я не согласна, — продолжала Гермиона.
Брови профессора Кхембридж поднялись выше, а её взгляд стал заметно холоднее.
— Не согласны? — переспросила она.
— Нет, — Гермиона, в отличие от Кхембридж, говорила ясным, чётким, далеко разносящимся голосом, и сумела привлечь внимание всего класса. — Мистер Уиляйл не одобряет применение порчи, не так ли? А я считаю, что порча, если применять её в защитных целях, бывает чрезвычайна полезна.
— Вот как? Вы считаете? — Профессор Кхембридж забыла, что нужно шептать, и выпрямилась во весь рост. — Боюсь вас огорчить, мисс Грэнжер, однако здесь, в классе, нам интересно мнение мистера Уиляйла, а не ваше.
— Но… — начала Гермиона.
— Довольно, — оборвала профессор Кхембридж. Она отошла к своему столу и повернулась лицом к классу. Весёлость, с которой она начинала урок, полностью сошла с неё. — Мисс Грэнжер, я намерена вычесть пять баллов у колледжа «Гриффиндор».
По рядам побежал ропот.
— За что? — сердито вскричал Гарри.
— Не влезай! — настойчиво зашептала Гермиона.
— За нарушение хода занятий посредством не относящихся к делу вопросов, — ровным голосом отвечала профессор Кхембридж. — Я здесь для того, чтобы обучать вас по одобренной министерством программе, не предусматривающей обсуждение личных мнений учащихся по вопросам, в которых они некомпетентны. Возможно, мои предшественники давали вам больше свобод, но, поскольку ни один из них — за исключением, быть может, профессора Белки, который, по крайней мере, следил за тем, чтобы изучаемые темы соответствовали возрастному цензу, — не прошёл бы лицензирования…
— Да-да, Белка был великолепным учителем, — громко заявил Гарри, — с одним лишь маленьким недостатком: из затылка у него торчала физиономия Вольдеморта.
За этим заявлением последовало невероятно долгое молчание. А затем…
— Мне кажется, мистер Поттер, что ещё одна неделя наказаний пойдёт вам только на пользу, — ласково мурлыкнула Кхембридж.
Порез на руке у Гарри ещё не успел зажить и назавтра вновь кровоточил. Накануне вечером, отбывая наказание, Гарри не жаловался, — он твёрдо решил не доставлять Кхембридж такой радости. Снова и снова он писал: «я никогда не должен лгать», но, хотя с каждой буквой порез становился всё глубже и глубже, Гарри не издал ни единого звука.
Самым худшим во всей этой истории, как и предсказывал Джордж, оказалась реакция Ангелины. Когда во вторник утром Гарри пришёл на завтрак, она загнала его в угол и принялась так оглушительно кричать, что к ним тут же подошла профессор Макгонаголл.
— Мисс Джонсон, как вы смеете шуметь в Большом зале? Минус пять баллов с «Гриффиндора»!
— Но, профессор… Он снова получил взыскание! На целую неделю!
— Что?! Это правда, Поттер? — профессор Макгонаголл круто обернулась к Гарри. — Взыскание? От кого?
— От профессора Кхембридж, — пробормотал Гарри, избегая взгляда профессора Макгонаголл, негодующе смотревшей на него сквозь квадратные очки.
— Ты хочешь сказать, — Макгонаголл понизила голос, чтобы сидевшие за её спиной равенкловцы, любопытно навострившие уши, ничего не услышали, — что после того, о чём мы с тобой говорили в прошлый понедельник, ты опять плохо себя вёл на уроке профессора Кхембридж?
— Да, — признался Гарри, обращаясь к полу.
— Поттер, ты просто обязан взять себя в руки! Ты так и напрашиваешься на неприятности! Минус ещё пять баллов!
— Но… как же… Профессор, нет! — возмущённый несправедливостью, воскликнул Гарри. — Меня и так наказали, зачем же и вы вычитаете баллы?
— Затем, что наказания на тебя не действуют! — поджав губы, ответила профессор Макгонаголл. — И больше ни слова об этом, Поттер! А вы, мисс Джонсон, на будущее запомните: кричать разрешается только на квидишном стадионе — иначе можете распрощаться со званием капитана команды!
И профессор Макгонаголл решительно направилась к преподавательскому столу. Ангелина с величайшим презрением посмотрела на Гарри и тоже удалилась, а сам он, кипя от ярости, плюхнулся на скамью рядом с Роном.
— Мне каждый вечер режут руку, а она за это снимает баллы с «Гриффиндора»! Вот скажи, это справедливо? Справедливо?
— Да, друг, — сочувственно пробормотал Рон и положил Гарри на тарелку кусок бекона, — это ни в какие ворота не лезет.
Гермиона, однако, лишь перелистнула страницу «Прорицательской газеты» и ничего не сказала.
— Ты, конечно, считаешь, что Макгонаголл права, да? — сердито крикнул Гарри, обращаясь к портрету Корнелиуса Фуджа на первой странице, скрывавшим лицо Гермионы.
— Мне очень жаль, что она вычла с тебя баллы, но я думаю, что она права в том, что посоветовала тебе не выходить из себя, когда ты общаешься с Кхембридж, — размеренно произнёс голос Гермионы из-за Фуджа, который, активно жестикулируя, выступал с речью.
Гарри не разговаривал с Гермионой весь урок заклинаний, но после, когда они вошли в кабинет превращений, сразу забыл о своей обиде: в углу с блокнотом в руках сидела Кхембридж, и при виде неё всё, что случилось за завтраком, мгновенно улетучилось у Гарри из головы.
— Отлично, — шепнул Рон, когда они садились на свои места. — Сейчас Кхембридж получит по заслугам.
Вошла профессор Макгонаголл. Глядя на неё, было невозможно понять, знает она о присутствии в классе профессора Кхембридж или нет.
— Тишина, — сказала профессор Макгонаголл, и в кабинете воцарилось гробовое молчание. — Мистер Финниган, будьте любезны, подойдите ко мне, возьмите проверенные сочинения и раздайте их… Мисс Браун, пожалуйста, возьмите ящик с мышами… Что за глупости, они ничего вам не сделают! Раздайте по одной каждому ученику…
— Кхе-кхем, — кашлянула профессор Кхембридж, применяя тот же дурацкий приём, которым она воспользовалась на пиру, чтобы перебить Думбльдора. Профессор Макгонаголл не обратила на Кхембридж ни малейшего внимания. Симус протянул Гарри его сочинение. Гарри, не глядя на Симуса, взял у него свою работу и с облегчением увидел, что каким-то непостижимым образом сумел написать её на «отлично».
— Прошу внимания… Дин Томас! Если вы ещё раз сделаете что-нибудь подобное со своей мышью, я наложу на вас взыскание!… Вы, в большинстве своём, научились заставлять исчезать улиток, и даже те, кто не мог как следует справиться с панцирями, поняли, в чём суть заклинания. Поэтому сегодня мы с вами…
— Кхе-кхем, — снова кашлянула профессор Кхембридж.
— Да? — Профессор Макгонаголл, с грозно сведёнными в одну линию бровями, повернулась к ней.
— Я лишь хотела узнать, профессор, получили ли вы мою записку с указанием даты и времени проведения провер?…
— Разумеется, получила, в противном случае я давно бы поинтересовалась, что вы делаете у меня на уроке, — профессор Макгонаголл решительно повернулась к Кхембридж спиной. Многие в классе обменялись радостными взглядами. — Итак, сегодня мы с вами переходим к значительно более сложному исчезновению мышей. Исчезальное заклятие…
— Кхе-кхем.
— Позвольте осведомиться, — с холодной яростью заговорила профессор Макгонаголл, поворачиваясь к Кхембридж, — как вы собираетесь получить представление о моих методах преподавания, если вы постоянно меня перебиваете? На моих уроках никому не разрешается разговаривать одновременно со мной.
Кхембридж словно ударили по лицу. Она молча разгладила блокнотный лист и с гневным видом принялась что-то строчить.
Профессор Макгонаголл невозмутимо продолжила урок.
— Как я уже сказала, сложность исполнения исчезального заклятия возрастает пропорционально сложности строения животного, которое необходимо заставить исчезнуть. Улитка — существо беспозвоночное, и работа с ней не представляет особых трудностей; в то время как мышь — млекопитающее, и для её исчезновения требуется значительно больше усилий. Колдовство такого уровня невозможно применить между прочим, занимаясь другими делами. Что же, приступим. Как произносится заклинание, вам известно — давайте посмотрим, что у вас получится.
— И она ещё смеет читать мне лекции про то, как нехорошо выходить из себя, когда общаешься с Кхембридж! — еле слышно шепнул Гарри Рону. Впрочем, он улыбался — его злость на профессора Макгонаголл куда-то испарилась.
Профессор Кхембридж не ходила по пятам за Макгонаголл (видимо, понимая, что та, в отличие от Трелани, этого не потерпит),
