Англии, а за пределами Великобритании. Этим ответом становится подстрекательство всего большевизма во всем мире против Англии, далее полная поддержка вначале китайского юга всей еврейской мировой прессой и, в-третьих, созыв так называемого антиколониального конгресса в Брюсселе (март 1927 г.). За этим последовало подстрекательство к возмущениям всех колониальных народов Востока, в первую очередь всех индийцев, затем китайцев. Вся эта акция, действие которой мы можем ежедневно видеть на страницах демократическо-большевистской прессы, имеет, очевидно, цель принудить Англию к дальнейшим уступкам всемирному еврейству, а с другой стороны, при помощи получающих поддержку китайских генералов осуществить антияпонские выступления в Китае, а затем совершить подавление независимой еще от финансовой аристократии «мятежной» Японии.
Япония, конечно, имеет ясное представление о закулисной стороне этой политики Москвы и международных финансов и» на основании инстинкта самосохранения должна все силы приложить к тому, чтобы укрепить силы Манчжурии (если даже и не настолько, чтобы она смогла стать независимой от Японии). Поэтому японские офицеры снабдили раньше китайскую северную армию всеми техническими новшествами и совершенно независимо от того, каким будет соотношение сил в будущем, Япония будет всеми силами способствовать разделению власти в Китае.
Что касается движения, названного первоначально движением «Кантонцев», то оно осуществляется партией, которая называется гоминьдан, что означает то же самое, что и национальная партия империи. Кантон, как уже говорилось, был центральным пунктом, где Китай особенно болезненно ощущал власть современного колониального империализма. Здесь в то время сильнее всего чувствовалось действие национально-революционной китайской энергии. Она восходит к воспитанному полностью на европейских национальных представлениях д-ру Сунь Ятсену, подлинному основателю партии гоминьдан. Свои стремления и принципы Сунь Ятсен изложил письменно. [
Вокруг Сунь Ятсена как учителя сгруппировалась многочисленная китайская интеллигенция, которая ознакомилась во всех государствах Европы и Америки с чуждым миром идей и в качестве национал- революционной группы вернулась в свое отечество. Если еврейская мировая пресса не могла удержаться от громкого восхищения вождями кантонцев, то сразу следует заметить, что этих ведущих национал- революционных интеллигентов, конечно же, нельзя больше рассматривать как китайцев, связанных с природой китайского характера. Многие отбросили старые традиции и грезили в своих далеко не всегда китайских представлениях о «демократии», «суверенитете для народов» и подобных вещах, которым они научились в Европе и Америке. В определенном смысле они походили, пожалуй, на русских либералов, которые освободились от старых русских форм, чтобы потом осуществить совершенно не имеющую корней в нации революцию, пока сами, наконец, не были низвергнуты восставшими силами хаоса. Нечто подобное готовится и в Китае[18], поскольку было ясно, что в тот момент, когда внутренние раздоры усиливались и на Юге, позиция биржевых сил продолжала улучшаться. Ссуды и залоги на таможнях, железные дороги и т. д. и здесь представляют собой путь к ослаблению противника, а именно противника, испытывающего недостаток в деньгах и неспособного длительное время обеспечивать армию довольствием. Несмотря на все общеизвестные явления коррупции, попытки национализации Китая достойны удивления. Чем они закончатся предсказать не может никто.
Европейские государства проявляют по отношению к китайскому конфликту, как и к другим колониальным возмущениям заметную неопределенность, которая тем более понятна, когда, например, в самом Лондоне между собой борются различные силы: еще не сломленная английская национальная воля, связанная с британским экономическим империализмом; ей противостоят методы и интересы чисто еврейского финансового капитала. Эти силы воздействуют с переменной интенсивностью на английскую внешнюю политику, и еврейство, конечно, не упустило случая по возможности закрепиться и в консервативных партиях.
Теперь для нас, как для немцев, так и для представителей белой расы вообще, истает вопрос: как мы относимся к Китаю в частности и ко всей колониальной политике европейских народов в целом при сегодняшнем кризисе, который, несомненно, имеет величайшее значение в мировой политике.
Глава 4
Британец — не мелкий лавочник; германец. — Древняя и новая Индия. — Ганди, Тагор, Вашвани. — Индийский национализм, рефлекс Европы. — Британец как связующий элемент индийского населения. — Мусульманское движение борьбы. — Суэц, Гибралтар.
Британец издавна был менее строго охвачен государством по сравнению с европейцами континента, поскольку он мог создать такую свободную форму жизни, будучи островным жителем; но «мелким лавочником он не был никогда». Англичанин Гермейнс (Germains) прав, заявляя: «Завоевывающий мир англичанин, выделяясь своими добродетелями и ужасая страстями, самоуверенный, грубый и храбрый одновременно, поднимает свою руку и… создает мировую империю как творческий господствующий народ!» Это господство существует, разве что сильно тронутое при помощи Сити, по сей день.
Для оценки британской политики и будущей колониальной деятельности решающим является расовый человеческий материал этих колоний и представляющих интерес территорий. Китай только что был рассмотрен в этом плане. Экономический империализм по сравнению с этим старым культурным народом был гибельным для обеих сторон. Отсюда вытекают органично определяющие будущее требования (смотри ниже). Совсем иначе дело обстоит с Индией, Египтом, Сирией, Южной Африкой.
Каждый европеец видит в древней Индии страну своей мечты. Во времена технического озверения не самые худшие ищут спасения в идеях Яйнавалькии, Шанкары, восхищаются героем Рамой, богом Кришной, поэтом Калидасой. Это имело следствиием то, что эти европейские искатели Индии проповедовали освобождение через древнюю Индию и совсем не заметили, что эта арийская Индии благодаря этим открывающим сердце идеям поздних Упанишад погибла. Напротив, можно было наблюдать совсем другое явление, которое уже сейчас оказывает политическое воздействие на мир: вспышку индийского национализма в обладающей национальным сознанием европейской Британии. В процессе угнетения, при победном шествии западноевропейской национальной идеи в раздробленной Индии во многих душах вновь пробудилось народное самосознание во всех его жизненных проявлениях.
Люди начали не только изучать религиозные книги, но снова увлеклись героями Рамой и Арджуной. Индийцы ездят сегодня по Европе, восхваляют величие своего народа и требуют для него свободы. Рабиндранат Тагор усматривает в форме ненасильственного индийского национализма освобождение мира, Ганди проповедует непрерывное пассивное сопротивление как народное движение. Параллельно идут более энергичные стремления, вся энергия которых поддерживалась только Индией. «Аскетизм не мог долго подавлять арийское мышление», — провозглашает к нашему удивлению современный индийский проповедник Вашвани (Vasvani), Молодежь должна углубиться в историю, тогда она узнает, что великие патриоты всегда были «творческими, динамическими умами». Индийцу следует преподавать «историю героев». «Историю пока не преподают в свете развития индийской расы», говорит далее Вашвани.
Мы вид им здесь явно европейское ощущение жизни, которое, правда, сразу же снова ослабляется
