форма мертв. Он умер не от «Бонифация», а сам по себе; он завершил закат богов мифологической эпохи, времени беспечной природной символики. Его падение предвиделось уже в нордических песнях, но в предчувствии неизбежной гибели богов была надежда на «сильного сверху». Однако его место занял, к несчастью Европы, сирийский «Яхве» в образе его «представителя» этрусско-римского папы. Один был и остается мертвым; а «сильного сверху» открыл немецкий мистик в собственной душе. Божественная Валгалла спустилась с бесконечных туманных далей в душу человека. Открытие и провозглашение вечной свободы души было спасительным деянием, которое защищало нас вплоть до сегодняшнего дня от всех попыток задушить ее. Поэтому история религии Запада почти исключительно представляет собой историю религиозных возмущений. Истинная религия существовала в рамках Церкви только тогда, когда нордической душе не мешали способствовать ее развитию (как, например, у святого Франциска и Фра Анжелико), потому что ее отголосок в западноевропейском человечестве был сильнее.
У германского мистика на первое место сознательно — пусть даже в одеждах своего времени — выступает новый возродившийся германский человек. Не в эпоху так называемого ренессанса, не во время так называемой реформации происходит духовное рождение нашей культуры — это время не является больше внешним прорывом отчаянной борьбы — нет, в XIII и XIV веках идея духовной личности, идея нашей истории впервые становится религией и жизненным учением. В это время сущность нашей более поздней критической философии сознательно предвосхищается и кроме того провозглашается вечная метафизическая вера нордического Запада, которая хотя и действовала в душах многих поколений, но не могла быть выпущена на волю раньше, чем настало для этого время. «В самых глубоких колодцах — самая высокая вода»; нашему времени было дано опуститься на самую большую глубину, чтобы поднять на свет самое высокое. Будет ли оно достойно этого предначертания, зависит от него самого.
Прошло более трехсот лет, прежде чем имя Христа что-то начало значить для народов Средиземноморья, многие тысячи должны были уйти, прежде чем весь Запад проникся им. Конфуций умер, когда ему доверяли немногие, только через триста лет после его смерти началось его почитание, только через пятьсот лет ему построили первый храм. Сегодня ему молятся как «истинному святому» в тысяча пятистах храмах. Так и над могилой мастера Эккехарта должны были прошуметь шестьсот лет, прежде чем немецкая душа смогла его понять. Сегодня кажется, будто сумерки ушли из народа, что говорит о том, что он созрел как апостол для немцев, «святой и блаженный мастер». [Будет вечным позором то, что мастер Эккехарт еще нигде не научался обстоятельно и подробно. О нем прежде всего рассказывает прайфферовское издание его проповедей. То, что католические писатели сделали из Эккехарта, лучшим свидетельством были работы Денифле. Великий немец опускается до подражателя, отступления которого затем «отклоняются». Сравни Денифле «Латинские труды мастера Эккехарта», 1886 год; «Духовная жизнь», работа полная сладостности н религиозной халтуры, куда вставлен Эккехарт. П. Мельхорн даст нам краткий, ни о чем не говорящий обзор («Время расцвета немецкой мистики»), тогда как Л. Шнамер составил интересные тексты («Тексты из немецкой мистики XIV и XV веков»). Поучительны избранные тексты мастера Эккехарта, подготовленные О. Каррером в 1923 году. Несколько утомительным, но все же с пониманием величия Эккехарта является исследование д-ра Л. Демифа и его «Метафизике Средневековья», Мюнхен, 1930. Лучшую работу и одновременно глубокое признание представил X. Бюттнер («Работы и проповеди мастера Экксхарта» в 2-х томах). Его переводы с верхненемецкого я читал. Желательно, чтобы издательство Е. Дидериха в Йене выпустило совсем дешевое, может быть, сокращенное издание произведения. Оно должно быть настольной книгой в каждом немецком доме. Насколько мне известно, с 1931 года готовится издание всех сочинении Эккехарта. Пора!].
Глава 2
«Внутренняя ценность» Эккехарта. — «Несотворенный свет души». — «Аристократия души». — «Дальше неба». Идеальное от времени и пространства. — Смерть — не «греховного золота». — «Я» как моя собственная причина. — Ничтожность хороших ценностей. — Отказ от «представительства (замещения) Бога». — Человек — хозяин всех своих ценностей. — «Все конечное только средство». -Эккехарт — динамик. — «Человек должен быть свободным».
Каждое создание действует во имя своей, пусть даже не осознанной им самим, цели. Душа тоже имеет свою цель: сохранить чистоту в себе самой и в божественном сознании. Но эта душа «распространяется и рассеивается» в мире чувств, в пространстве и во времени. Чувства действуют в ней и расслабляют — прежде всего, силу духовной концентрации; поэтому предварительным условием «внутреннего дела» является стягивание всех действующих внешних сил, стирание всех образов и символов. Это внутреннее дело означает, однако, Царство Небесное «приблизить к себе», как это утверждал и требовал от «сильных» духом Иисус. Но эта попытка мистика требует таким образом исключения мира как представления с тем, чтобы войти в наше сознание по возможности чистым субъектом свойственной нам метафизической сущности; а так как это полностью невозможно, создается идея «Бог» в качестве объекта этой души, чтобы наконец провозгласить равноценность души и Бога.
Но это действие возможно только при условии свободы души от всех догм, Церквей и пап. И мастер Эккехарт, приор-доминиканец, не страшится радостно и открыто называть это основным вероученим всей арийской сущности. В течение многолетней жизни он сообщает о «несозданном и несоздаваемом свете души» и проповедует: «Бог предоставил душе самоопределение, так что он не может навязать ей или потребовать от нее чего-либо против ее воли. В отличие от учения навязанной веры он продолжает объяснять, что три вещи свидетельствуют о «духовной аристократии»: «Первая действует от сущности в своем величии (от «неба»), вторая — от сил в их могуществе, третья — от трудов в виде их продуктивности». Перед каждым «выходом» в свет душа должна сознавать «свою собственную красоту». Но внутреннее дело завоевания Царства Небесного может быть осуществлено со своей стороны также только в результате высшей свободы. «Твоя душа не принесет плодов, пока не завершит дела: и если Бог не остановит тебя, ты покажешь миру плоды твоего труда. В противном случае не будет тебе мира и не будет плодов. И в этом случае она будет достаточно ничтожна: потому что рождена от прикованной (к внешним моментам), зависимой от труда души, а не от свободы». И если возникает вопрос, почему Бог вообще стал человеком, еретический Эккехарт не отвечает: чтобы мы, жалкие грешники могли взять себе на заметку рост добрых дел, а говорит: «Я отвечаю: потому, чтобы Бог родился в душе…» Откуда вытекает радостное сознание: «Душа, в которой должен родиться Бог, не зависит от времени, и время не зависит от нее, она должна подняться на более высокую ступень и остаться неизменной в этом царстве Божьем: это широта и простор, не широкие и не просторные. Тогда душа познает все вещи в их совершенстве! Чтобы мастера писали об отдаленности неба: малейшая возможность, имеющаяся в моей душе, дальше самого отдаленного неба!»
Длительное объяснение мистики каждый раз подчеркивает только «самоотречение», «самоотдачу Богу» и видит в этой преданности другому сущность мистического переживания. Такая трактовка понятна через римскую фальсифицированную мистику, она возникает далее от кажущейся неистребимой точки зрения о том, что я и Бог имеют разную сущность. Но кто понял Эккехарта в целостности, тот без труда установит, что эта «преданность» в действительности представляет собой высшее самосознание, которое в этом мире нельзя представить иначе чем в противопоставлении времени и пространству. Учение о душе, которая больше, чем вселенная и свободна от Бога, и учение об отрешенности означают полный отказ от ветхозаветного мира представлений и от сладостной потусторонней мистики более позднего времени.
Слова о всеобъемлющей возможности души являются истинно мистическим переживанием и одновременно означают философское признание идеальности пространства, времени и причинности, что Эккехарт с полным сознанием и в других местах утверждает, доказывает и прекрасным языком учит тому, что через четыреста лет смог сделать тяжело нагруженный естественно-научной и философской схоластикой Кант. «Небо чистое и безоблачно ясное, его не трогает ни время, ни пространство. В нем нет ничего материального, и оно не включено во время: его вращение происходит невероятно быстро, его движение само лишено отпечатка времени, но в результате его движения возникает время. Ничто не
