была «нелетная» и поселится в казенный готель не удавалось, Самвел коротал ночь на чердаке Литерки. Незванный постоялец устраивался возле трубы отопления, откупоривал водку, резал колбасу, выпивал первые сто пятдесят и впадал в забытье. Когда хмель улетучивался, он выпивал следующую порцию и засыпал. Под утро он отключался и спал три часа. К десяти Самвел выходил на Магистраль и, пользуясь прошлой популярностью, просил взаймы. Погожим осенним днем судьба в последний раз свела двух старых знакомых. Рядом с Магистралью припарковалась новенькая иномарка с откидным верхом. Хлопнув дверцей, из машины важно выбрался Муравел и подошел к армяшке.
- Мне приятно видеть тебя процветающим и преуспевающим, - сладко улыбаясь, проворковал Муравел.
- А, это ты Муравел. Как долго мы не виделись и на х..я мы встретились, - простужено прохрипел Самвел Вагинакович. – Ну, а если встретились, то займи рублей сто.
Муравел достал из бокового кармана кожаное портмоне, пересчитал пачку долларов и спрятал портмоне подальше. Из барсетки извлек «пресс» бундесмарок, внимательно осмотрел и затолкал обратно. Немного подумав, филантроп вывернул брючный карман, вытряхнул горсть мелочи, пошевелил ее безымянным пальцем, на котором красовалось кольцо с бриллиантом, и ссыпал в барсетку.
- Извини Самвел. У меня нет мелких лишних денег.
В этот день в обеденный перерыв Самвел опрокинул лишнюю стопку, присел на корточки и, прислонившись к стенке ларька, задремал на Магистрали. Порывом осеннего ветра, напоминавшим о приближении зимы и предвещавшим неминуемое окончание жизненного цикла, к ногам Самвела поднесло пустую коробку из-под торта и, пока он спал, прохожие бросали в нее мелкие монеты. Проснувшийся Самвел длинно выругался по-армянски, высыпал мелочь в урну, разорвал коробку и навсегда пропал с Магистрали.
Последний раз Левша встретил Самвела на Барабашовском рынке, где тот работал «по отвертке»: воровал краны, смесители, вентили и другую сантехническую дребедень.
Изобретательный армяшка ремешками крепил к плечу найденный на свалке, сломанный протез правой руки, кисть которого была затянута в черную кожаную перчатку, а сверху этой хитроумной конструкции одевал брезентовый плащ пятьдесят второго размера. В этом наряде, когда-то элегантный, Самвел немного смахивал на ночного сторожа, а еще больше на огородное пугало. Но были и положительные стороны. У него появилась третья свободная, никем не видимая рука, которую он прятал под плащом.
Подойдя к прилавку с сантехникой, он левой рукой, также одетой в кожаную перчатку, указывал продавцу на китайский шаркран, а протез, продетый в правый рукав плаща, держал на виду. Перебирая товар, придирчивый покупатель тянулся к дальнему ряду и ложился животом на прилавок. В этот момент правая цепкая кисть выныривала из-за полы, и заранее примеченный итальянский смеситель исчезал в недрах необъятного плаща.
Армяшка не наглел и больше одной «покупки» в день не делал. Добычу он тут же сплавлял за полцены, снимал протез и шел пировать. А завтра все начиналось с начала.
- Хочешь возьму билет до Еревана и дам денег на дорогу? – предложил бывшему сослуживцу Левша.
Армяшка наклонил на бок поседевшую голову, как будто прислушиваясь к только для него звучавшей далекой мелодии, зовущей в неизведанное.
- Я уже никуда и ничего не хочу. Скорей бы туда, где нет конвоя и труда.
Он давно не мытой третьей рукой указал на небо, перекрестился и скрылся в базарной толчее.
- Чем меньше человеку нужно, тем ближе он к богу, - подумал Левша.
Позже он узнал, что, напившись в очередной раз, Самвел попал под трамвай и лишился ноги. Умер он морозной лютой зимой в подземном переходе. Когда барабашовские торговцы шаурмой, решившие его похоронить, разжали задубевшие от мороза и смерти руки, то в правой, спрятанной под плащом, ладони обнаружили ценность, которую Самвел не хотел отдавать даже после смерти.
На пыльный бетонный пол упала потрепанная сберкнижка, внутри которой притаилась смонтированная из отдельных частей потертая фотография, на которой ничего нельзя было разобрать.
Кроме Самвела в Москве не задержался и Саня Головко. Как-то дождливым сентябрьским днем из авиакасс предварительной продажи билетов «вырулили» не совсем трезвые на вид знаменитости: Николай Караченцев и актер, играющий бандита-фронтовика Левченко в сериале «Место встречи изменить нельзя». Первым их заметил Алексеевский Пьявка и, не долго думая, вежливо пригласил потянуть с легкой руки лотерейный билет. Караченцев благоразумно отказался, а «Левченко» без колебаний принял пьявкино предложение и через десять минут проиграл все наличные деньги и золотые часы. Когда очкастый «крупье» поздравил Сашу Головко с выигрышем, вручил ему объемистый пакет с деньгами и золотом и тот стартанул с низкого, вспотевший, красный как помидор «Левченко» заорал не своим голосом:
- Помогите! Милиция!! Ограбили до нитки!!!
На вопли киноактера сразу же собралась толпа, и те, кто помоложе, погнались за убегавшим счастливцем.
- Не волнуйтесь товарищи, - успокаивал ротозеев находчивый Муравел. – Идет съемка нового фильма. Прошу всех покинуть съемочную площадку.
Ошалевший «Левченко» стал орать еще громче, а Муравел добавил: «Это новый дубль».
- Ах, как играет, как играет, какой талант, - восклицали окружавшие «Левченко» Алексеевские проходимцы.
А Саня Головко тем временем благополучно оторвался от преследования и затерялся в толпе.
Такая встреча с любимым актером не прошла для него бесследно. Он посчитал, что занялся не своим делом, вернулся в город и примкнул к фармацевтическому бизнесу.
Спустя несколько лет он разбился на автомобиле и получил травму позвоночника, приковавшую его к коляске. Но не сломался и не упал духом. Ежедневные занятия спортом придают ему уверенность и дарят надежду.
К тому времени работа была на пике. Но, к сожалению, после пика наступает спуск. Началось с Лубянки. Нильс заважничал и в ответственный момент пропустил мента. Тот зубами вцепился в убегающего с выигрышем «воздушника». Инцидент не удалось замять, и задержанный оказался на Бутырской тюрьме. Это был не добрый знак.
На президентские выборы в Москве было усиление режима, и Муравел с Нильсом сделали технологический перерыв. Пользуясь случаем, они набрали новые «станки» из неприхотливых москвичей и стали платить вдвое меньше. Левша и Гудериан остались не у дел. По всему чувствовалось, что лотерейному движению приходит конец. Левша не был суеверным, но иногда ему казалось, что фарт был напрямую связан с неудачником-армяшкой. Не стало Самвела - и работа пошла на убыль. По решению горисполкома с Магистрали убрали все киоски и ларьки. Кормушка опустела. Левша в последний раз собрал поредевший коллектив и объявил расход.
- Нет нам больше фарта в этом деле. Пора разбегаться по мастям, по областям.
Большинство, используя полученный опыт, стали работать «по подкиду» и другим сферам. Единицы ушли в законный бизнес. А через год закрылась Лубянка. Муравел женился на москвичке и остался в столице. Ходили слухи, что он попробовал героин и, если это так, то все становится на свои места. На востоке Левша слышал пословицу «Опий умеет ждать». А Нильс вернулся в город и открыл казино. Он был единственным, кто по-настоящему заработал на лотерее.
Как-то, болтавшийся без дела, Шифоньер попросился к Нильсу на работу, но получил отказ.
- Я своих на работу не беру. А то вдруг ты полезешь к клиентам целоваться.
- В свое время мы тебя взяли, хотя ты и был чужой, - нашелся Шифер.
Через полгода Левша работал в «обмене валют» швейцаром и охранником одновременно. Открывал двери с черного хода и запускал внутрь клиентуру. Посетителям он почему-то не очень нравился, они подсознательно чувствовали в нем чужака и старались его не замечать или посматривали свысока. Левшу
