образований или смена собственника на предприятии — в этой части России оказывается «нагруженным» совершенно особыми, незнакомыми многим другим регионам смыслами. Любой такой эпизод видится как продолжение истории целого народа (или, чаще, двух либо трех народов), даже если на практике он затрагивает интересы очень ограниченного круга лиц. Такая особенность кавказского «зрения» заставляет с большим вниманием относиться даже к локальным конфликтам, которыми на других территориях заведомо можно было бы пренебречь.
Настоящее издание не претендует на полное изложение новейшей истории Адыгеи, Кабардино- Балкарии и Карачаево-Черкесии. Его задача в том, чтобы охарактеризовать основные очаги конфликтов, имеющихся на сегодня в этих республиках, и потенциал общественных сил, в данные конфликты вовлеченных. Исторические данные приводятся лишь постольку, поскольку они необходимы для понимания сегодняшней ситуации (по состоянию на начало 2009 г.). Рассматриваются только внутренние конфликты в этих республиках. Поэтому за пределами внимания осталось, в частности, противостояние правоохранительных органов и представителей «неофициального» ислама в Кабардино-Балкарии: эта тема сильно связана с общекавказской исламской ситуацией, а также с событиями в Чечне.
При анализе той или иной конфликтной ситуации особое внимание уделялось взаимоотношениям между общественными организациями национальной направленности. Как показывает опыт прошедших лет, эти взаимоотношения могут сыграть ключевую роль в переломные моменты судьбы северокавказских республик. Чтобы создать у читателя реальное представление о северокавказских национальных организациях, представлялось важным дать их «прямую речь» — официальные заявления и публичные высказывания лидеров. Из таких цитат, однако, удалялись фрагменты, которые, на взгляд автора, могут иметь негативное влияние на межнациональные отношения. Также важно подчеркнуть, что нельзя ставить знак равенства между взаимоотношениями организаций, считающих себя представителями целых народов, и взаимоотношениями самих народов.
Источниками послужили открытые документы, данные СМИ, а также личное общение автора с участниками и очевидцами тех событий, о которых здесь пойдет речь. Данная работа никогда бы не появилась, если бы автору в 2003–2005 гг. не посчастливилось руководить северокавказской редакцией одного из ведущих новостных СМИ России — информационного агентства REGNUM. За разнообразную помощь я хотел бы поблагодарить сотрудников агентства, прежде всего — Фатиму Тлисову, а также нынешних и бывших корреспондентов: Аслана Шаззо (Адыгея), Мурата Гукемухова (Карачаево-Черкесия), Ольгу Калашникову (Кабардино-Балкария). Также я благодарен за помощь Юрию Корякову (Институт языкознания РАН), подготовившему карты, столь необходимые для понимания описываемых событий, и Светлане Земсковой (Фонд защиты гласности). Отдельная благодарность — Модесту Алексеевичу Колерову, настоявшему на написании этого сочинения и бывшему его пристрастным читателем. Особая благодарность — моей супруге Маше. Среди всего того, что без нее было бы просто невозможно, появление данной работы занимает свое скромное место.
За все оценки, выводы, а также за достоверность фактов ответственность, разумеется, несет только автор.
Адыгея: Конфликт вокруг статуса республики
Адыгея избежала потрясений и политических кризисов в 1990-е гг., но стала одним из самых проблемных субъектов Юга России к середине 2000-х. В целом можно констатировать, что первое десятилетие после распада СССР Адыгея провела в состоянии национал-бюрократической спячки: президент Аслан Джаримов, оставшийся «на хозяйстве» после ликвидации вскормившего его Адыгейского обкома КПСС, обеспечил стабильное существование правящей верхушки. Недовольство населения экономической ситуацией выражалось в основном в голосовании за КПРФ на федеральных выборах, однако никак не влияло на положение внутри республики.
После того как в январе 2002 г. Джаримов проиграл очередные выборы крупному бизнесмену Хазрету Совмену, положение в Адыгее стало стремительно меняться. Началась перетряска правящей элиты — в ней появлялись новые люди, кто-то из них оказывался «халифом на час», кто-то задерживался в верхах на более длительное время. Противоборство разных группировок внутри республиканской власти, а также обострения отношений президента республики с бизнесом и с местным самоуправлением приобрели регулярный характер. При этом в сфере публичного обсуждения все чаще стали оказываться и такие вопросы, как возможность объединения Адыгеи с Краснодарским краем, а также положение нетитульных народов республики, в первую очередь — славянского населения. Возможно, что первоначально эти вопросы были выдвинуты на передний план как средство мобилизации электората той или иной стороной в политической борьбе, а не как отражение реально существующих в республике проблем. Однако сегодня конфликт, связанный со статусом республики, уже живет своей собственной жизнью, и любые значимые события в Адыгее, хочется этого кому-то или нет, неизбежно рассматриваются в контексте данного конфликта.
1. Национальный состав Адыгеи, краткая история взаимоотношений с Краснодарским краем
Республика Адыгея по составу населения уникальна среди национальных субъектов РФ: титульный народ, т. е. адыгейцы, составляют в ней, по данным переписи 2002 г., всего 24 % населения. Отметим, что само название народа «адыгейцы», принятое в советское время, в значительной степени является данью существовавшему в СССР административно-территориальному делению (название народа образовано от названия республики). Живущие в республике адыгейцы — часть более крупного этноса, называемого адыгами, или черкесами. Этот этнос включает в себя несколько ветвей, или «племен», с незначительной разницей языков. Одной из таких ветвей являются кабардинцы. Таким образом, на сегодня в РФ есть три субъекта, в которых адыги (черкесы) являются титульным народом, — Адыгея, Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия. Адыги, населяющие эти три республики, осознают свое историческое единство. В новейшей истории фактором, напоминающим об адыгском единстве, было и совместное массовое участие добровольцев из трех этих республик в грузино-абхазской войне 1992–1993 гг. на стороне близких родственников адыгов-абхазов.[1]
Тем не менее, именно Адыгея занимает в адыгском сознании особое место как единственное на карте мира государственное образование, в названии которого — только имя адыгского народа. В XIX веке не менее трех четвертей адыгов эмигрировали со своей родины на западном Кавказе в Турцию и на Ближний Восток, там сохранилась достаточно сильная культурно и экономически (хотя и не сумевшая найти себе место в сегодняшней северокавказской политике) адыгская диаспора, и ее представители постоянно отмечают, какую роль играет для них именно Адыгея.[2] Неслучайно, что, когда в 2005–2006 гг. над сохранением республики нависла реальная или мнимая угроза, организации по «защите Адыгеи» были созданы в нескольких странах мира».[3]
Такая роль Адыгеи сосуществует, однако, с огромным численным преобладанием в ней русского населения. Оно, по данным на 2002 г., составляло 64 %, или 283 тысячи человек.[4] Причем расселены русские и адыгейцы неравномерно. Русские преобладают в республиканской столице Майкопе, в Майкопском и Гиагинском районах. Почти полностью адыгейскими по составу являются Теучежский, Шовгеновский районы и город Адыгейск (построенный для переселения ряда адыгейских аулов, затопленных при строительстве Краснодарского водохранилища).
За все время своего существования с 1922 г. Адыгея избежала прямых межнациональных конфликтов. После многократных перекроек административного деления Северного Кавказа в 1920–1930-е гг., в 1937 г. Адыгея на правах автономной области вошла в Краснодарский край, границы которого окружают ее со всех сторон. Город Майкоп был включен в границы Адыгейской автономной области лишь за
