Мы уже давно стояли около моего дома, и последняя часть истории стоила мне лишнего рубля, но таксист все никак не мог остановиться и бежал за мной до самого лифта — видно предыдущие пара пассажиров были глухонемыми, а рассказывать сладкие макли буратиновой голове он не привык. С того памятного дня я заболел 'таксомоторной' болезнью: стал ездить на такси, когда надо и не надо. Дело доходило до маразма. Если у меня, к примеру, объявлялись пять рублей, а ехать было далеко, я ехал несколько остановок на метро и уже потом до места пересаживался в такси. Очень быстро я разобрался, что таксисты — люди общительные, знают массу интересных историй (…а вот мне сменщик рассказывал…), и нужно только дать затравку. Я придумал такую затравочную историю, не совсем придумал, а просто сместил время и место действия. Звучала она так:
— Вот как раз, где вы меня посадили, шел я вчера (позавчера, три дня назад) вечером (днем, ночью) и вижу — парень (девушка, мужик) лежит (сидит) с портфелем (сумкой, авоськой). Все думали — пьяный (пьяная), а оказалось шпана заточенной спицей пырнула. В общем 'скорую' вызвали, еле спасли. Вот сволочи!
Водитель легко соглашался, как говорится, 'брал со старта', и остальные двадцать минут можно было наслаждаться леденящими кровь историями о сменщике, бабах, милиции и жуликах.
Конечно, иногда попадались люди хмурые, разговаривать не расположенные. Однажды сел к такому, он на меня посмотрел зверем, губы поджал, даже куда ехать не спросил — с места как рванул, у меня чуть голова не оторвалась. В общем молчит он, вздыхает тяжело — ну мало ли, может случилось у него что, я сижу, соображаю, на какой 'козе' к нему с разговорами подъехать.
Наконец, он как закричит: 'Да знаешь ли ты, что там, где я тебя посадил, на днях девочку двенадцатилетнюю пьяные хулиганы, как ежа, всю вязальными спицами истыкали, еле откачали'.
Я говорю: 'Вот сволочи!'
Он обрадовался: 'Ага, — говорит, — мне сменщик точно рассказывал. Кстати, слыхал анекдот таксистский о том, как девушка три раза замужем была, а так девицей и осталась?'
Тут он вдруг увидел далеко впереди крадущийся справа у обочины 'Запорожец', вся задача которого состояла в том, чтобы хоть как-нибудь доплестись до места назначения, резко прибавил скорость и заорал:
— Ну я тебя щас сделаю! А вот я тя щас подрежу!
Если бы несчастный владелец 'Запора' увидел или услышал эти грозные клики, он бы выскочил и сдался, но он продолжал медленно ехать и даже не заметил, как мы на страшной скорости пронеслись мимо.
Потешив свое самолюбие, таксист почти успокоился и, схватив меня правой рукой за грудки, опять крикнул с непонятным торжеством:
— Ну, так как? Три раза замужем — и целка, а?!
Я выразил свое неподдельное изумление этой биологической аномалией, а он докричал анекдот до конца — неожиданно смешного.
— В общем, первый раз она за онаниста вышла, понятно? Второй раз — за пиндараса, а третий — за таксиста, — и он торжествующе посмотрел на меня.
Видимо, на моем лице было написано разочарование тем, что он поставил таких железных брутальных ребят — таксистов в один ряд с такими малопопулярными персонажами. Потому что снисходительно разъяснил:
— Вот и ее спрашивают — как же так? А она отвечает, что первые дни после свадьбы муж-таксист вообще дома отсутствовал — работал, а потом заявляется в час ночи и с порога, не снимая пальто, приказывает ей нагнуться. Она думает, что сейчас-то все и произойдет, а он — прыг ей на спину:'3а рублишко до постели отвези!' — и он начал так ржать, что переднее стекло чуть не выскочило, не иначе, как про себя рассказывал…
— Ты заснул, что ли? Кого, говоришь, там у тебя посадили? — вернул меня в ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ марта звонкий голос. — Команд-и-ир! Куда поедем?
— К тебе, милый, — сказал я в уме, а вслух: на сервис, на наш родной автосервис.
И уж, конечно, не стал я ему рассказывать все эти истории пятнадцатилетней давности про спицы и т. д. Таксист он ненастоящий. Хозрасчетник — что возьмешь? Меня 'командиром' называет, а не 'шефом', как раньше было положено, вместо добротной ГДРовской наклейки у него 'TURBO'. Где же сделанная из воткнутых копеечек полочка для спичек и папирос? А где, я вас спрашиваю, приятная буратиновая голова? Как я теперь могу узнать, едем мы или тормозим? Где ты честь таксисткая, обгаженная кооператорами и леваками?! Эхе-хе.
Вот я, например, через три дня после покупки машины 'подрезал' случайно, по неумению одного таксиста. Было это около Киевского вокзала. Таксист от злости чуть руль не съел. Я остановился на светофоре, вижу в зеркале, как он в потоке, всех 'распихивая', ко мне пробирается. Поравнялся слева, через пассажира перегнулся, окно открывает, а у самого аж искры из глаз сыплются. Я тоже окно открыл и, только он воздуху побольше набрал, говорю: 'Извини, брат, ради бога — третий день за рулем'. Уже давно загорелся зеленый свет, все машины тронулись, а он все еще стоял на светофоре с разинутым ртом, не реагируя на возмущенные гудки объезжавших автомобилей.
Вот какие были железные люди! Гвозди бы делать из этих людей! А этого, я посмотрел вкось на 'водилу', даже тремя извинениями подряд в обморок не уложишь. Попривыкли, пообтерлись, острота пропала, свежесть души.
А когда нас по параллельной улице обогнал нахальный 'Запорожец' с бабой за рулем, а мой водитель даже не заметил — тут уж я окончательно заткнулся до конца поездки.
Когда подъехали к зданию сервиса, пошел снег с дождем. Работники меня увидели, высыпали наружу, водят хоровод и поют: 'К нам приехал, к нам приехал наш любимый Кошелёк'.
Провели 'Кошелька' под руки внутрь и предложили ему всякие доступные развлечения: матом поругаться, измазаться вдрызг, пообедать или, что уже вообще сугубо для своих (категория 'люкс'), сбегать за водкой.
Главный мастер стоит, раскрыл объятия: 'Сколько можно тебя ждать — у меня чуть джинсы не вышли из моды?!' — он всегда так вычурно выражался, — к счастью, ТВОЯ еще не готова, как насчет хорошенькой партии в настольный теннис в подвале?'
— Нет, — я говорю, — спасибочки огроменные, я лучше к мужикам пойду, посмотрю там, что да как.
В огромном помещении среди кучи автомобилей с растревоженными кишечками маялись неприкаянные владельцы, иногда гордо поглядывающие друг на друга: присутствовать при ремонте собственной машины — это уже была большая привилегия. По правилам, изобретенным администрацией, хозяева должны ожидать в приятном прокуренном накопителе, а наблюдать процесс им не позволено, так как мастера пользуются космическими секретными технологиями и особыми, почерпнутыми из народной автомудрости, приемами (кажется, кувалдой). Зато такой порядок давал распрекрасную возможность заменить незаметно на новом автомобиле какую-нибудь деталь — нет, не на сломанную, боже упаси, а просто на б.у., а также применить еще множество маленьких чудных хитростей (б.у., кстати, можно свободно читать как сокращенное 'боже упаси').
Время от времени счастливые обладатели индивидуальных транспортных средств группировались вокруг ближайшего автомобиля с открытым капотом.
Странное дело: даже если на улице открыть капот, то возле тебя моментально собирается толпа, все-таки велико в народе любопытство к двигателю внутреннего сгорания.
