жестокий и разнообразный…
Исповедь американского студента
17.12.91. Ну вот я и дома — в милом Мидцлтауне. «Дома»?! А что? — привязался уже к этому тихому месту, где я сам по себе в покое души, с милыми студентами, уже не боясь их, и с книгами и мыслями. И с непроблемной едой.
Вчера вот один из студентов — Бреннен встречал меня с машиной своей в Нью-Хейвене, и говорили и гуляли потом, у меня чай пили. Он — высокий белый англосакс, и вот ищет, хочет свою религию найти, придумать, ибо готовые не утоляют: их объединить. Два года в школе любил и хотел жениться; потом тут год любил — и тоже разошлись. Чует, что СЕМЬЯ, ее развал — больная проблема в Америке. Родители пужают: не женись, пока не будешь твердо устроен; а когда это? Все отодвигается, и детей не рожают, женщины — одиночки, 50 процентов уж разводов. И нет стимула у молодых работать — впрягаться в эту эгоистическую скачку конкуренции! Так быстро жизнь проходит— ничего не в идя, радости.
Испорчены дети уж телевизором: он — нянька с детства — и примитивизирует, формирует души и умы, и цели все в угодном социуму направлении: мы — лучшие в мире, американцы, у нас все правильно! А русские — хотят нас завоевать (вырос в холодной войне и среди кошмаров погибели — и это у них, где войн и не было! А психологически — все пужают!). Теперь русские провалились со своим коммунизмом, значит, НАШЕ одержало полную победу, как оптимальное устроение жизни! А он-то знает, что тут своя червоточина и проблемы, и нет радости.
Предполагает крутые изменения, даже революцию в Америке — не классовую, а вот от женщин: от их движения и перемены морали и вообще установок жизни. А за это время — уменьшится население, побивать их начнут японцы…
— Ну да: у них же мораль крепка, и детей рожают, и не эгоистичны, и работники точные и без особых претензий к уровню жизни…
Его собственный сюжет…
Отвлекся — понабрать еще кукурузцы из кастрюли — своей, подобранной на полях, а до того еще яблоки ел, тоже запасенные месяца два назад, — приятно! Экономно! Хотя в поездках на такси деньги нашвыряны: долларов сто до аэропорта! — и сомневаюсь, что оплатят. Звучит классическая музыка в спальне — моя милая «рутина» Миддптаунская. Чувствую, что не прочь бы так существовать и потом — далее. А что? Что меня хорошего ожидает в Москве — кроме семьи? Мученья бытовые и пустые волнения и размышления о «судьбах России» и что будет и «КАК
ЖИТЬ ДАЛЬШЕ?» — как мне позавчера на лекции у Боба один предложил в качестве главного вопроса в русской душе.
Так вот: Бреннена — 23 лет — что манит? Его сосед по дому — сын Сороса, богача, чей фонд помогает ныне СССР и Восточной Европе — культуре. (И даже я по Соросу сюда прилетел — обещают оплатить билет.) Жить богачом — филантропом, меценатом в культуре. Сам — из среднего класса, даже выше — таковы тут все в Весленском университете: потому что он частный, и оплата — 24 тысячи долларов в год (тогда как в Боулинг Грине — 6 тысяч, а в Карбондэйле —10 тысяч: университеты штатов). Так что лишь обеспеченные родители сюда посылают детей. А они тут не так уж и учатся: всякие «движения» охватывают умы — зачем становиться профессионалами и продолжать гонку родителей?
У него самого такой набор курсов за 4 года: Рисование. Введение в социологию. Психология. Философия искусства (читали Платона, Аристотеля, Канта…). Американская общественная мысль — история. Мировая литература. Астрономия. Вот и мой курс — «Национальные образы мира». Еврейская литература (сам германского и ирландского происхождения, ариец). Спорт. «Дон Жуан» Моцарта. Проза — писать рассказы и эссе. Недоволен, как это ведут: все тренируют в стиле, а ему — мысли дороги…
Так что близок мне: недаром почувствовал и тянется, вот предложил с ним вечер провести; а я и использовал его — для доставки меня на дом, но зато и говорили больше.
Но как все здесь — постоянные переселенцы! Вон я спросил вчера Боба: из тех 15 человек, кто пришли меня слушать, — кто родился в Карбондэйле? Никто: все с разных мест приехали работать и жить — и разъедутся. Так что даже неважно и не спрашивают: где вы родились, а где учились, какой колледж кончили и где получили степень «пи-эйч» — «доктора»-профессора?..
Спросил Боб: «В какую цену Лариса ценит свои картины? Он бы купил». И я подумал: как же расставаться — с единственным экземпляром? Нет же тиража, как в книге… Жалко.
А ведь Лариса может стать и доходной: уникальная у нее оптика и сила! Может, еще и нас содержать сможет. Приедет сюда с выставкой?..
Надо ей мастерскую — за мои деньги сделать.
Но как здесь плошаешь — без экзистенциальных-то проблем! И ум не внимателен становится к шевелениям в душе, раскопок не ведет. А отвлеченные уразумения: об Американстве, о Рос- сийстве — это дешевка! Культурологические игры… Эпштейну оставь их вести.
Ну ладно. А пока надо свои игры довести. У меня уж лежат экзаменационные работы студентов: читать их и отметки ставить, и комментарии писать — моя последняя работа тут. А их много: работ 25, по 10 страниц, наверное, в среднем. А еще «Америку» — тут мне дописать надо, и главу про Игры и Позы, и Введение. Надо чередовать: давать руке отдых писать — и читать тогда. Так что сейчас — садись писать.
Еще ведь в 2 часа должны приехать Мольтке — Ульрика и Конрад — из Дартмута — 2 часа езды. Он был на моей лекции в Вашингтоне — высокий очень немец и благородный. Вот на КОФЕ приедут поговорить — часа на три. Убрал я вчера — немцы же! — хаос мой. Посуду вымыл почище. Вон ведь — немцы! Почуяли Дух странный и нездешний — и едут на родное.
Однако как тут обособляешься! Вот и я привык уж один жить — без семьи и любви: отвлеченно вдали где-то они, но тяготение есть… Уплощаешься в проблемах бытия — и только настоящим начинаешь жить — делом и мигом. Без корней-памяти и без будущего и вопросов. Так и живут оторванные от субстанции американцы.
ЗАПИСКА СТУДЕНТКИ ИЗ АНГЛИЙСКОГО КЛАССА
КОПЫТОК АЛЕКСЕЙ
