высокомерное выражение, свойственное, казалось, всем грекам.
— Благодарю вас, Павлос, — сказал Дарес и обернулся к жене, глядя ей в лицо. Под его взглядом она слегка покраснела, понимая, что он удовлетворен ее видом. Но одновременно он казался несколько озадаченным, и Тони поняла, что он действительно не понимает, к чему была ее попытка досадить ему. Как-нибудь, когда они будут близки к расторжению брака, она расскажет ему, к чему. Какое же потрясение он испытает, когда узнает, что она понимала каждое его слово, сказанное по-гречески! Это должно будет смутить его совершенно… Но будет ли это? В своем жестком чувстве собственного достоинства и величия он был так непоколебим, что Тони казалось, ничто на свете никогда не сможет его смутить.
Держа бокалы в руках, гости оживленно болтали, а Тони оглядывалась вокруг. Внезапно она поймала на себе внимательный, изучающий ее с ног до головы взгляд какой-то женщины. Ее звали Ивания Ламбедес. Эта красивая женщина была замужем за богатым владельцем отелей, который стоял у окна и увлеченно беседовал с Даресом.
Женщина без стеснения, в упор, критически рассматривала Тони. Похоже, очень невоспитанная женщина, решила Тони, когда Ивания наконец отвела взгляд. Через несколько минут Тони случайно оказалась за спиной Ивании, когда та по-гречески разговаривала с Даресом.
— Оливия совершенно уверена, что этот твой брак явная необходимость, и ничего более!
— В самом деле? А могу я спросить, какое Оливии дело до моего брака?
— Ты был с ней помолвлен… помнишь?
— Слушай, Ивания, давай оставим этот разговор.
Тем более что Оливия твоя лучшая подруга.
— Она ужасно сожалеет о том, что сделала, — продолжала говорить женщина, не обращая внимания на просьбу хозяина. — Ты женился на Тони, потому что был вынужден?
— Вынужден? — резко переспросил Дарес и Тони, даже стоя спиной к Ивании, почувствовала, как он сильно нахмурился.
— Оливия слышала странные разговоры, Дарес. Она говорит, что твой дед собирался убить эту девушку… вендетта, да?
— Чепуха! Я женился на Тони, потому что хотел видеть ее своей женой!
— Но ты ничего не говоришь о любви, Дарес! — Он не ответил, и Ивания мягко протянула: — Тебе никогда не забыть Оливию. Она даст сто очков вперед твоей жене, как в красоте, так и… в сексапильности.
— Я терпеть не могу грубить гостям, Ивания, но если ты не прекратишь этот разговор, я это сделаю!
Он отвернулся и встретился с глазами своей жены.
Она постаралась выдавить из себя притворную безразличную улыбку, но сама чувствовала, что начинает краснеть.
«Так, значит, Оливия даст ей сто очков вперед и в красоте и в сексапильности?» — кипела от возмущения Тони. Дарес улыбнулся ей в ответ, взял у нее из рук пустой бокал и заботливо спросил:
— Налить тебе что-нибудь, дорогая?
— Спасибо, — улыбка увяла у нее на лице. — То же самое, пожалуйста.
Он отошел, а женщина снова уставилась на Тони.
— Вы не говорите по-гречески?
— Я знаю несколько слов.
— Как сказать, пожалуйста и спасибо, да? — таким же пренебрежительным тоном, каким был задан первый вопрос, спросила Ивания.
— Да, эти два выражения я знаю.
— Это не важно, что вы не говорите на нашем языке. Сейчас почти все греки говорят по- английски.
Тони смотрела ей прямо в глаза.
— Однако знать язык — одно из преимуществ пребывания в чужой стране, — проговорила она, потом немного помолчала и добавила: — Во всяком случае, будешь знать, когда и что говорят о тебе.
Женщина беззаботно продолжала:
— Надеюсь, вы не воображаете, что мы с Даресом говорили о вас? — сухо, но уже без снисходительности произнесла она.
— А почему я должна была себе это вообразить, мадам Ламбедес?
Смутившись и медленно покрываясь краской, Ивания посмотрела в лицо Тони. Но тут, к облегчению заносчивой красавицы, появился Дарес и передал Тони бокал. Однако он сразу заметил выражение лица жены и перевел взгляд на ее собеседницу.
— Что-то не так? — осведомился он.
— Я уверена, твоя жена думает, что мы с тобой говорили о ней.
В ее словах слышался вызов. У Тони перехватило дыхание, и она пожалела о том, что направила разговор в такое опасное русло.
— Мадам Ламбедес показалось, — легко сказала она и поднесла к губам бокал.
Ее муж как-то странно посмотрел на нее.
— Интересно. Может, кто-нибудь из вас объяснит получше? — спросил он.
— Твоя жена говорила, что очень неприятно, когда не понимаешь чужого языка. Можно говорить о человеке все что угодно, а он даже не догадается, что это о нем.
— Я сказала это просто так, без всякого смысла, — протяжно сказала Тони и опустила длинные ресницы, чтобы скрыть выражение глаз. Дарес внимательно глядел на нее.
— Наверное, мадам Ламбедес не поняла, — добавила Тони.
Больше никто ничего не сказал, и Тони вздохнула с облегчением, вечер пошел своим чередом. Один или два раза она снова ловила на себе внимательный взгляд мужа, особенно когда кто-то начинал говорить по-гречески. Она пыталась изображать на лице деревянное непонимающее выражение и надеялась, что это ей удавалось. А про себя поклялась, что на будущее никогда не выдаст своего знания греческого языка.
Наконец гости разошлись, и Тони осталась наедине с Даресом.
— Ты очень умно поступила, что восприняла мое предупреждение, — сказал он, подавляя усталый зевок. — Это тебе будет хорошим уроком.
Ее глаза засверкали.
— Неужели необходимо высмеивать то, что я приняла во внимание твое желание? — огрызнулась она.
Его черные брови удивленно приподнялись.
— Приняла во внимание? — насмешливо протянул он. — Ты хотела сказать «подчинилась»?
— Если тебе это больше нравится, то называй это так, — справляясь с собой, ответила Тони. — Не хочу расстраивать твои иллюзии!
Он засмеялся:
— Если у кого и есть иллюзии, так это только у тебя.
Ты должна была понять, что лучше меня не провоцировать, а вместо этого ты продолжаешь упорствовать, чтобы досадить себе самой. Но я совершенно не понимаю для чего?
Хотя определенно должны быть какие-то причины.
Какие-то причины! Он узнает, он скоро узнает!
— Я иду спать, — уклончиво сказала она, и быстрым шагом вышла из комнаты. Она услышала, как через несколько минут он поднялся к себе, и машинально посмотрела на дверной замок. Он так и не был заперт. Тони задумалась об Оливии: интересно, как она выглядит? Красива, ясно… и чувственна. Она вспомнила слова Ивании, когда та описывала ее, как более сексапильную, чем она.
Что же она такого сделала, что помолвка с Даресом была расторгнута? И, несмотря на это, Ивания утверждала, что Дарес никогда не забудет ее. Оливия ужасно сожалеет о том, что сделала и, возможно, после развода с Тони, Дарес забудет о ссоре. Хмурясь, сама не зная чему, Тони наконец улеглась в постель, а мысли ее все вертелись вокруг этой красавицы, которая каким-то образом узнала о намерениях деда мужа и о том, что их брак не более чем необходимость. Пожалуй, эта Оливия действительно вступила бы с ней в
