У Тони замерло сердце.
— Вы не тронете моего дядю…
Но старик уже ушел, и единственным звуком в комнате, когда голос Тони умолк, были всхлипывания матери Дареса. И Дарес, и Тони погрузились в размышления.
Что же делать теперь? Она почти согласилась уехать домой. Но новые планы сумасшедшего старика ухудшали ситуацию. Если она останется, ее жизнь в опасности, но если она уедет домой, на ее дядю или на кого-нибудь из его семьи нападет этот ненормальный старик.
Женщина подняла голову и посмотрела на Дареса, потом на Тони, потом снова на Дареса.
— Не согласишься ли ты, — произнесла она, — жениться на ней?
— Что-о-о? — Этот возглас могла бы издать и Тони, но она молчала. Дарес, буквально открыв рот, смотрел на мать, как будто та, как и ее отец, наполовину сошла с ума.
А Тони просто задохнулась, проглотив свое удивленное восклицание.
— Ты же знаешь, запрещено убивать родственников, — быстро говорила женщина, избегая встречаться с сыном глазами. — Если ты женишься на ней, они станут родственниками и он не сможет никого из них тронуть. Это закон его деревни, а он их выполняет точно.
Она, съежившись от страха, ждала ответа, но Дарес молчал, и она быстро добавила:
— Я знаю, тебе это ненавистно… но… Дарес, ты смог бы жениться? Все еще ошеломленный этим предложением, он продолжал сверлить ее взглядом. «Ясно, — думал он, — она сошла с ума». Тони чуть не выдала, что она поняла все, несмотря на то, что разговор шел по-гречески, но все-таки сумела удержать готовые сорваться с губ восклицания.
Наглая женщина! Никогда, с тех пор как Тони приехала в Грецию, она не встречала такую семью. Сначала ее чуть не убил один из них; потом, после того как их появление вовремя отвело опасность, ни женщина, ни ее высокомерный сын даже не поинтересовались, как она себя чувствует, и не предложили что-нибудь, чтобы успокоить ее нервы и поддержать ее силы. В добавление ко всему ей приказали убираться с острова, обвинили в вымогательстве и теперь хотели использовать ее, если этот бессердечный человек согласится с предложением матери, чтобы спасти смертоносного маньяка от него самого! Никогда еще в своей жизни она не чувствовала такой жажды отмщения, но если речь идет о мести, она никогда не сможет избавиться от мести ей. Как бы там ни было, никакой возможности отомстить нет, и она молча, с большим интересом ждала, что произойдет дальше!
— Жениться на ней! Ты ненормальная!
Чувствуя, как презрение и отвращение поднимаются в ней, она уже открыла рот, чтобы так же высокомерно, как он, сказать, что она все поняла и что она обо всем этом думает. Но тут снова заговорила женщина:
— Это единственное решение. Конечно, она может пойти за тебя, просто чтобы спасти своего дядю. Но думаю, что если она узнает о твоем состоянии…
— Об этом нечего и думать! — он сделал резкий жест рукой, давая понять, что его решение окончательно.
— Ты, должно быть, сошла с ума, предлагая такое!
С бессильным движением она отвернулась от сына, а Тони увидела страх в ее глазах. Без сомнения, она любила своего отца, и если его посадят в тюрьму, это разобьет ее сердце.
— Ведь эта женитьба будет временной, — начала опять женщина с упрямой настойчивостью. — Очевидно, ты не хотел бы ее в… в… Я хочу сказать, что ты не можешь не брать ее в жены, но как только с отцом что-то случится, ты сможешь отправить ее… расторгнуть брак. Я не просила бы тебя, если бы это повлияло бы на всю твою жизнь, но это, возможно, не надолго.
Никаких замечаний от Дареса, только хмурый взгляд, и его мать отважно продолжала:
— Это же позор. Ты подумал об этом? Образованные греки считают вендетту вне закона, и ты тоже имеешь свою точку зрения на это. На тебя всегда смотрели, поддерживали в твоих деловых кругах высокое мнение о тебе. Подумай о моем предложении, ради всех нас. Твои сестры, вспомни… — добавила она с той же отчаянной решимостью.
Тони почувствовала, что у нее от злости сейчас лопнут все сосуды. Подумать об этом предложении! Как будто, если этот заносчивый сынок только поманит ее, она, Тони, тут же побежит. Благородное жертвоприношение!
— Это к делу не относится!
— Джулия в университете… и Маргарита. Бизнес ее мужа, — а его могут выбрать председателем деревни. Ты не можешь позволить им страдать от позора!
Тони так сжимала кулаки, что побелели костяшки.
Если она не покинет этот дом, то просто лопнет от возмущения, хотя она не двинулась — так велико было ее замешательство в том, как поступить ей дальше в этой ситуации.
— Это невозможно. Ты знаешь мое мнение об английских женщинах.
Он продолжал развивать мысль, и злость Тони превратилась в бешенство, когда она услышала, что английские девушки не привлекательны и заносчивы, что они золотоискательницы, которые заманивают в ловушку свои жертвы мнимой беспомощностью, но потом навязывают эмансипированную силу своим неподозревающим мужьям, превращая их в бесхребетные существа, которые сами себя не уважают.
— Нет, благодарю! — сказал он. — Когда придет время, я возьму гречанку, которая будет знать свое место.
— Я понимаю твою антипатию, Дарес, но это единственное решение. Мне неприятно об этом думать так же, как и тебе, но только эта жертва с твоей стороны спасет от тюрьмы твоего деда. А если он попадет в тюрьму, он умрет там. Я уверена, что приговор не будет мягким, они не посмотрят, что он стар.
Дарес заскрипел зубами. Еще никогда в жизни он не был в таком оскорбительном положении. Его мать снова заговорила, но тут же, под взглядом его глаз, умолкла. Тони почувствовала, что он борется сам с собой, а его взгляд, которым он смотрел на нее, был так же враждебен, как и взгляд его деда. Наконец он потряс ее, сказав, обращаясь к матери:
— Она так же упряма, как все англичанки, и может не согласиться на замужество. Даже из-за денег.
Его мать задохнулась, Тони тоже. Она опустила голову, потому что гнев и недоверие ко всему происходящему, отразившиеся на ее лице, могли выдать, что она понимает, о чем они говорят. А он размышлял, жениться или не жениться! Конечно, это может продлиться всего несколько недель, старик был слишком стар. На вид ему было далеко за восемьдесят. Внуку, наверное, около тридцати пяти, а его матери около шестидесяти, — думала Тони.
— Ты спросишь ее? — воскликнула его мать с отчаянием и, не дожидаясь ответа, продолжала: — Я уверена, что она примет предложение, даже если захочет показать свое упрямство. Твои деньги заставят ее принять предложение. Ты всегда содержал этих английских женщин, которые ради денег сделают все. Так я не понимаю, почему ты сомневаешься, что она примет твое предложение. Скажи, что ты судовладелец, и она побежит за тобой.
Женщина добавила, что если Тони все равно не захочет, к несчастью, то надо упомянуть об особняке в Пелопонесе и летнем домике на Родосе.
— Она не сможет отказаться, — уверенно добавила она, а Тони каким-то чудом старалась удержать на лице деревянное выражение.
— Тебе придется компенсировать ей позже, когда это все закончится, и, по всей вероятности, она потребует большую сумму, но дело этого стоит.
Никогда еще Тони не была в такой ярости, просто глаза туманились. Но внутренний голос говорил ей, что надо продолжать молчать и делать вид, что она не понимает, о чем говорят мать с сыном.
— Наверное, ты права, — цинично согласился он.
— Как только она узнает о моем состоянии, жадность заблестит в ее глазах.
Тони поймала взгляд темных глаз и вдруг подумала: а не было ли у него в жизни уже одного разочарования? Может, его когда-то обманула девушка-англичанка? Было очень похоже на то. Как бы там ни было, обманули его или, может, даже сильно ранили, Тони не чувствовала, что этот бесчувственный, бессердечный человек произвел на нее впечатление. Непростительно судить по одной англичанке обо всех остальных.
