ЧИЖИКОВА ИЛИ РЫЖИКОВА?
Юлька открыла глаза и огляделась. Где она?.. На том свете? Вроде не похоже. Какая-то белая комната; сама Юлька лежит на белой кровати. «Больничная палата», — догадалась она. Юлька попробовала пошевелить руками и ногами. И с радостью почувствовала, что руки-ноги шевелятся. Но вслед за радостью пришло недоумение. Неужели можно грохнуться с двенадцатиэтажного дома и не только остаться в живых, но даже ничего себе не сломать? Странно… И тут Юльке стало еще страннее. Потому что до нее вдруг дошло, что она не знает, какая она Юлька: Чижикова или Рыжикова. Юлька начала лихорадочно вспоминать. Вспоминались, однако, детали как из жизни Чижиковой, так и из жизни Рыжиковой. Может, она сошла с ума? А что, ударилась головой об асфальт — и у нее крыша поехала. «Не пори чушь!» — одернула себя Юлька. Тем не менее факт оставался фактом — Юлька не понимала, Рыжикова она или Чижикова.
В эту минуту дверь отворилась, и в палату вошла женщина в белом халате.
— Здравствуй, Боренька, — сказала она ласково. — Пора принять таблеточку.
Боренька?! Юлька рот от изумления разинула. А женщина положила ей на язык таблетку и подала стакан с водой.
— Запей, Боря.
Юлька машинально запила.
— Молодец, хороший мальчик, — похвалила женщина Юльку и вышла из палаты.
Что за чертовщина?.. Мало того, что ей никак не врубиться, Чижикова она или Рыжикова, ее еще вдобавок Борей назвали. «Надо срочно прояснять ситуацию», — решительно подумала Юлька и поймала себя на том, что так могла подумать только Чижикова. Ага-а, значит, она Чижикова!.. Но вслед за решительной мыслью пришла нерешительная: «Может, все само собой прояснится…» А так могла подумать только Рыжикова.
Вот блин! Ну кто же она: Чижикова или Рыжикова? И тут Юлька сообразила, как это можно узнать. Да проще простого! В зеркало посмотреться!..
Она вскочила с кровати и подбежала к большому настенному зеркалу. Посмотрелась в него, да так и ахнула. Потому что не увидела ни отражения Рыжиковой, ни отражения Чижиковой. Из зеркала на Юльку пялился какой-то парень… Юлька протерла кулаками глаза. И парень протер кулаками глаза. Юлька затрясла головой. И парень затряс головой. Юлька подняла руку. И парень поднял руку. Юлька топнула. И парень топнул. И Юлька поняла, что она и есть этот парень. В этот момент Юлька увидела еще одного парня. Но не в зеркале, а в дверях палаты.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — осторожно ответила Юлька и поразилась своему голосу. Он был не девчоночий, а мальчишечий.
— Хочешь увидеть живого динозавра? — спросил парень.
— Кого?
— Динозавра… Пошли, покажу.
Юлька пошла. Парень привел ее к кабинету с табличкой «Главврач». Приоткрыл тихонько дверь.
— Гляди, вон он сидит.
Юлька заглянула. За столом сидел мужчина и что-то писал.
— Видала, какой матерый динозаврище? — сказал парень.
Но Юлька уже смотрела не на «динозавра», а на этого парня. Странный у него был вид. Даже не странный, а придурошный.
Парень тем временем продолжал:
— Ишь как ловко под человека замаскировался, гад. Думает, никто не поймет, что он динозавр. Но меня не проведешь. — Парень понизил голос: — Их здесь много, таких гадов. Они к нам из тридцать второго измерения проникают. Хотят захватить нашу планету.
«Чокнутый», — поняла Юлька.
К ним подошла женщина. Та самая, что давала Юльке таблетку.
— Андрюшенька, иди к себе в палату, — ласково обратилась она к парню.
— А вы знаете, Инна Борисовна, что он динозавр? — кивнул парень на приоткрытую дверь кабинета.
— Знаю, милый. Иди отдыхай.
Парень послушно ушел. Лицо у женщины было доброе. И Юлька решилась спросить.
— Извините, — с запинкой произнесла она, — а я… кто?
Женщина не удивилась вопросу.
— Ты — Боря Пыжиков, — ответила она. — Круглый сирота. Живешь в детдоме.
— Разве здесь детдом?
— Нет, клиника.
— Какая клиника?
— Для душевнобольных детей, — раздался мужской голос. Это из кабинета вышел «динозавр». — У тебя, мальчик, врожденное слабоумие.
— Ну зачем вы так, Игорь Матвеич? — укорила главврача женщина.
— А затем, Инна Борисовна, что мы, врачи, должны всегда говорить детям правду. Как бы горька она ни была.
— Вы не правы, Игорь Матвеич.
— Нет, я прав, Инна Борисовна.
Они заспорили…
А Юлька не знала, что и думать. Боря Пыжиков, круглый сирота, да еще и с врожденным слабоумием. Просто бред какой-то.
— Послушайте! — в отчаянии вскричала Юлька. — Я не Боря Пыжиков! Меня зовут Юля!
Спор мигом прекратился.
— Это что-то новенькое, — сказал врач. — И давно тебе кажется, что ты Юля?
— Мне не кажется, — с горячностью ответила Юлька. — Я и вправду Юля. Только не знаю — Чижикова или Рыжикова.
Врач с врачихой понимающе переглянулись.
— Шизофренический генацитоз, — сказал врач.
— С психокримической доминантой, — прибавила врачиха.
— Я не сумасшедшая! — закричала Юлька.
— Конечно, конечно. — Врачиха погладила Юльку по голове. — Ты только успокойся, Боренька.
Юлька резко оттолкнула врачихину руку.
— Я не Боренька, а Юля. Понятно вам?!
— Нам все понятно, — сказал главврач и мигнул двум проходящим мимо санитарам, здоровенным, как шкафы.
И Юлька ойкнуть не успела, как оказалась в смирительной рубашке и с кляпом во рту.
Санитары отвели ее в палату, все стены которой были обиты толстым войлоком. И заперли. У Юльки на глаза навернулись слезы. Ну надо же, блин, и раньше было не пойми чего, а сейчас и вовсе полный отстой. Какая-то клиника для душевнобольных детей, какой-то Боря Пыжиков. А может, не какой-то?.. До Юльки внезапно дошло, что она помнит всю жизнь этого Пыжикова, как свою собственную. Буквально до мельчайших подробностей. А вдруг она и вправду Пыжиков? А Чижикова с Рыжиковой — просто плод его больного воображения. Да-да, скорее всего так оно и есть, раз она пацан. Или все-таки нет?..
И Юлька вновь начала приводить доводы «за» и «против».
И вот когда Юлька почти убедила себя в том, что она — Боря, дверь в палату отворилась, и вошел главврач. За ним вкатился маленький кругленький усатенький человечек, похожий на колобок.
— Вот так номер, чтоб я помер, — сказал усатый, взглянув на Пыжикова в смирительной рубашке. — Что это вы его так упаковали?
— Буянит, товарищ майор, — пояснил главврач. — Крайне тяжелый случай шизофрении. Мальчику кажется, что он девочка. Причем даже не одна девочка, а две.
