реформироваться и в неумении приспособиться „к новому мышлению'. Порой, под' влиянием момента он спешно вылетал к этим 'руководителям и „учил' их, но это только ускоряло дезинтеграцию существовавших режимов, особенно в ГДР.
По-моему, Горбачев никогда не предполагал, что вся Восточная Европа может выйти из сферы нашего, влияния в считанные месяцы и что Варшавский договор так быстро развалится. Он растерянно наблюдал за последствиями своей собственной политики. Встревоженный Генштаб бил тревогу по поводу дезинтеграции Варшавского договора, обращая внимание Горбачева на проблемы обеспечения безопасности нашей страны в складывавшихся условиях. Однако у Кремля не было никаких планов на случай такого развития событий — Военная интервенция исключалась. Горбачев лихорадочно повторял свой основной тезис о взаимном с Западом поиске „новой системы безопасности для новой Европы'. Однако Запад не проявлял готовности к совместным практическим шагам, хотя на словах охотно поддакивал ему.
Все это проходило на фоне растущего политического и экономического кризиса в стране, связанного с реформами. А это ослабляло внешнеполитические позиции Горбачева, заставляло его торопиться.
Попытка заручиться поддержкой Вашингтона
В Вашингтоне ни при Рейгане, ни при Буше не проявляли особенного оптимизма в отношении успеха проводимых Горбачевым реформ. В начале 1989 года в ходе подготовки к первой полномасштабной встрече с Бушем на Мальте Горбачев послал меня в Вашингтон с личным письмом к американскому президенту и инструкциями, касающимися обсуждения вопросов повестки дня предстоящей встречи{38}.
Буш, которого я знал в течение двадцати лет, в беседе наедине со мной признался, что недавние „бурные события' в СССР заставили его более внимательно изучить советскую историю и роль компартии в правящей структуре страны. Президент задал мне „не очень дипломатичный, но весьма прямой вопрос': сможет ли Горбачев пережить „эти бурные дни'? Президент, по его словам, хотел бы иметь Горбачева в качестве своего партнера в будущих переговорах по различным вопросам, но не совсем уверен в отношении политического будущего самого советского лидера. Буш интересовался, какие Горбачев имеет юридические и иные гарантии, чтобы продолжать свою роль лидера „независимо от каких-либо внезапных решений партии', как это произошло с Хрущевым. Он извинился за деликатный характер своего вопроса, заверив, что содержание нашего разговора останется строго между нами.
Я ответил Бушу, что он прав, когда говорит о сложной обстановке, возникшей в стране, которая крайне затрудняет высказывание каких-либо долгосрочных прогнозов. Горбачев, сказал я, только что избран президентом, с этого поста он не может быть отстранен решением партии, но последняя пока остается все же основной руководящей силой в стране. Думаю, заключил я, что, не заглядывая далеко, Горбачев готов оставаться партнером Буша в области внешней политики на ближайшие годы и сохранит стремление к разоружению и другим договоренностям с США.
Через пару дней Буш передал написанное от руки письмо Горбачеву, в котором подчеркивал важное значение их личных контактов и „важность перестройки не только для советских людей, но и для его (Буша) собственных детей и внуков'. Было очевидно, что Буш решил сделать ставку на Горбачева.
Однако влияние Горбачева на ход событий в своей собственной стране шло на убыль. В течение первых четырех лет пребывания у власти Горбачев был неоспоримым лидером страны, до конца 1989 года он сохранял контроль над процессами, которые он сам так смело привел в действие. Но к 1990 году ситуация для него стала ухудшаться, и он стал чувствовать, что начинает терять в стране почву под ногами. Он отчаянно старался укрепить свои позиции и, хотя об этом не очень известно, стремился заручиться моральной и финансовой поддержкой со стороны США и лично президента Буша. Горбачев искал для себя новую точку опоры.
Накануне встречи на Мальте (в декабре 1989 года) кремлевское руководство все еще не было уверено, собирается ли Буш поддерживать реформы Горбачева. Отражая эти настроения, Шеварднадзе направил Горбачеву меморандум, в котором говорилось, что „Буш выглядит нерешительным лидером', поддающимся влиянию разных сил в США и что он, судя по всему, все еще не определил своей позиции по кардинальному для советского руководства вопросу — об отношении к реформам, проводимым в Советском Союзе. Шеварднадзе справедливо писал, что Буш, очевидно, совсем не прочь использовать трудности Москвы в связи с перестройкой в своих собственных интересах и что важнейшая задача Горбачева в ходе встречи на Мальте — это добиться, по возможности, от Буша обещаний поддерживать эти реформы, убедив его, что это было бы в интересах обеих стран.
Могу засвидетельствовать, что Горбачев при встрече с Бушем энергично действовал в этом направлении. Американский президент внимательно слушал своего собеседника. В общем, они остались довольны друг другом, заложив основу неплохих личных отношений.
Горбачев покинул Мальту под впечатлением, что он добился поддержки его программы со стороны Буша и считал это наиболее важным результатом их встречи. В своем докладе на Политбюро (21 января 1990 года) он приветствовал „готовность Буша оказать известную практическую помощь в сфере экономики' (эта „готовность' так и не реализовалась), а также „взаимное понимание необходимости советско-американского сотрудничества, как стабилизирующего фактора в текущий критический момент развития мировой истории'. В середине мая 1990 года, накануне визита Горбачева в США, госсекретарь Бейкер посетил Москву. Горбачев имел долгий доверительный разговор с ним наедине о нашей внутренней обстановке и своих проблемах в этой связи. Бейкер говорил с явной симпатией. Горбачев с энтузиазмом _ воспринял его заявление о том, что администрация Буша „полностью. поддерживает перестройку так как она соответствует и интересам США', и что „Вашингтон изменил свой курс в советско-американских отношениях, логами сотрудничества'. Горбачев был воодушевлен подобными заверениями. Любопытно, однако, что за несколько дней до приезда Бейкера американский посол Мэтлок в конфиденциальной беседе с приехавшим в Москву губернатором штата Мэриленд Шаффером высказал свою оценку положения дел в Советском Союзе. СССР, сказал он, находится сейчас в состоянии хаоса, спада экономики, растущей преступности и даже угрозы военного переворота. Хотя есть надежда на постепенную демократизацию страны, но на это потребуется от половины до трех четвертей столетия./США, отметил посол, хотят поддержать Горбачева, но тут же добавил; что Вашингтон заинтересован в использовании предстоящего визита Горбачева в США в своих интересах путем подталкивания его к политическим и военно- стратегическим уступкам включая объединение Германии. Вернувшись из Вашингтона после встречи с Бушем 31 мая -2 июня 1990 года, Горбачев опять с удовлетворением заявил членам Политбюро, что Буш «понимает наши внутренние трудности' и „дал личные заверения' в том, что „США никогда — не будут представлять угрозы для Советского Союза'. Горбачев заявил также, что ему удалось убедить президента США в том, что изменения, вытекающие из перестройки, будут отвечать и их интересам. О своем разговоре с Бушем о Германии Горбачев особенно не распространялся, он сказал только, что Буш понимает важность того, что объединение Германии должно быть частью общеевропейского процесса. Горбачёв добавил скороговоркой, что ускорений этого процесса должно в целом способствовать и нашему курсу на перестройку. Как известно, уже через месяц он пошел на объединение Германии.
Надо сказать, что во всем этом немалую роль сыграл Буш. В драматические дни июля 1990 года, когда обсуждение вопроса об объединении Германии достигло критической отметки и накануне визита канцлера Коля в СССР, Буш дважды говорил по телефону с Горбачевым, убеждая принять их точку зрения, а затем прислал ему личное письмо о своих впечатлениях от только что закончившейся в Лондоне встречи большой „семерки' (ведущих западных держав и Японии). Руководители „семерки', писал Буш, согласны в том, что все последние „позитивные и быстрые изменения' в Европе в большинстве своем были результатом «Вашей дальновидной политики, И он добавил, желая польстить Горбачеву, что „НАТО готова сотрудничать с Вами в строительстве новой Европы'. Как президент США он лично думает также о том, как „постепенно преобразовать НАТО'.
Горбачев был весьма ободрен этим письмом. В своем ответе от 6 августа 1990 года он выражал уверенность „в тесном сотрудничестве (с Бушем) в решении всех этих исторических задач'. Месяц спустя,
