Юя взял на себя все необходимые формальности, связанные с несчастной.
Китами, совершенно убитый, мог лишь цепляться за обезумевшую Мису. Теперь это был просто беспомощный отец, позабывший о своем ранге, положении в обществе и вообще обо всем на свете. Юя получил на руки заключение врача «скорой» и страховую карточку Мисы, они вместе с Рэйко еще раз съездили в ресторан, а потом на машине отправились в санаторий, где размещали потерявших желудок. Рэйко ничего не говорила по поводу того, что они ввязались в эту канитель. Юе даже показалось, что все это доставило ей удовольствие. Приемное отделение санатория работало круглосуточно. Юя не был официальным доверенным лицом и толком ничего не знал о девушке, потому мало что мог вписать в многостраничный бланк приема. Все же комнату он ей обеспечил. Теперь в карточке Мисы исчезло свидетельство о наличии желудка, дающее право получать препарат, и она стала одним из обитателей санатория, отрезанного от обычного мира.
Войдя в комнату, Юя скинул пиджак и рухнул на софу. Рэйко подобрала пиджак с ковра, пристроила на спинку дивана рядом со своей шалью.
— Хочется шерри.
— Нельзя. — Рэйко погладила его по щеке.
— Я сегодня жутко измотался. Надо хлебнуть на ночь и прямиком в царство покоя. Без всяких попутчиков. Фенобарбитальчиком бы уколоться...
Рэйко шмыгнула носом, отошла к бару и достала шерри, а себе смешала коктейль с джином.
— От сладкого толстеют, — засмеялась она, протягивая мужу стакан. — А говорят, шерри по запаху похож на синильную кислоту, слышал?
— Наплевать. — Юя отставил стакан. — На что ты сердишься?
— Я? Сержусь? С чего бы? — Потянула коктейль. — «Потанцуем фокстрот? Может, что-нибудь из Боккерини? Вам не нравятся толстые женщины? Хотите пирожное? А вы суровый, однако!..» — Она перестала кривляться. — Просто слушать было противно!
— Так она еще совсем девчонка! Ветреность юности...
— А ты сам?
— Я? Она дочка шефа. Я обязан был подыгрывать.
— Ну, не только. Твои глаза... «Ах, я сегодня с женой, как-нибудь в другой раз...»
— Прекрати. Ей уже не танцевать.
— Это разные вещи.
Юя прикрыл глаза, влил в себя шерри. Перед ним возникло красивое лицо Мисы. Прекрасная, роскошная роза, но уже осыпалась. Больше ей не благоухать, «Рэйко ревнует меня к осыпавшейся розе из прошлого — как нелогично», — подумалось ему. Почувствовав, что жена встала, он приподнял веки и проследил за ней взглядом. Рэйко открыла футляр скрипки, лежавший на каминной плите, достала смычок. Подкрутила внизу винт, натянула смычок, проканифолила.
— «Ах-ах, вы увлекаетесь скрипкой?»
Настроила, взглянула на Юю, провела смычком по струне ля. Жестко. Струна резко задрожала, канифоль пудрой посыпалась на пол.
— Что изволите заказать? Бах, ми-мажор, ты это любишь. Особенно, часть третью.
Второй концерт для скрипки. Следя за волшебными движениями ее пальцев, он почувствовал: слишком торопливо.
— Слишком? Как обычно,
— Такое впечатление, что ты все время наращиваешь темп. Словно за тобой гонятся.
— Мажу?
— Да нет. Технически безупречно. Но, по-моему, сам Бах не играл свои вещи так быстро. Не то чтобы не мог, — Юя осушил стакан, — просто в те времена можно было не волноваться за желудок. Жили себе беззаботно...
— Да и во времена
Рэйко громко расхохоталась. Юя ощутил холодок на спине и поднялся.
— Завтра то же может произойти с нами. Брось смеяться.
— Пока есть 5U, все в порядке.
— У тебя были с собой лишние?
— Нет.
Рэйко поставила смычок вертикально, и кисть ее мелко-мелко задрожала. Крепко зажатый смычок не отклонился от вертикали, даже верхний кончик не раскачивался. Юя смотрел с привычным восхищением. Когда он сам шутки ради пытался проделывать такую штуку, смычок у него безнадежно болтался туда-сюда, как тяжелый металлический прут в слабых детских ручонках.
— А что? — Рэйко убрала смычок в футляр и обернулась. — Если были, а я не дала?
— Наверное, человек искусства не может так поступить.
— Были бы у тебя... ты бы дал?
— Пойду спать. Синильная кислота начала действовать.
— Ты ведь человек искусства?
— Я хороший слушатель.
Рэйко села на софу, прикурила. Потом подняла стакан и отсалютовала им поднимающемуся по лестнице мужу:
— Вечер был чудесный!
— Дай-ка мне капсулы, — попросил Юя.
Зажав губами сигарету, она пошарила у него в пиджаке, достала серебряную коробочку, бросила ему. Юя исхитрился поймать ее в последний момент.
— Э-эй...
— Ну?
— А скажи-ка, хороша я? По сравнению с ней?
— Хочешь приготовить отравленное яблоко? Я не волшебное зеркальце. Да проследи хорошенько — свет, огонь... — добавил он, вспомнив вдруг сетования приходящей горничной. — И не стряхивай пепел на ковер.
— Хорошо-хорошо, хозяин.
В спальне Юя извлек из-под кровати домашний сейф, вынул из него кейс, переложил в коробочку три капсулы на завтра, положил на тумбочку и нырнул в постель. Он закрыл глаза, но уснуть не мог. Обычное дело. Путь ко сну бессмысленно долог, а остальное время сожрут беспокойные сновидения. Такие ночи продолжались уже давно. Сюжеты ночных кошмаров были всегда разные и зависели от конкретных обстоятельств. Когда-то — экзамены на принадлежность к разряду А, после поступления на службу — борьба за место, карьера, любовные связи, подружки, а вот теперь — Рэйко с ее подозрениями. В самое, казалось бы, спокойное время и в самом спокойном месте все это поднимало голос, забивало голову. А за всеми вполне конкретными делами неизменно подсознательно таилась тревога за желудок.
Я не знаю, что такое спокойный сон, подумал Юя. Мощные снотворные, к примеру, фенобарбитал, напротив, вызывают лишь ощущение измотанности. Абстинентный синдром, да и только!
Ни о чем не думать и спать, скомандовал он сам себе. О чем тревожиться? 5U — достаточно, с Рэйко — как всегда... Юя свернулся калачиком. Эта поза напоминала ему зародыша в чреве матери.
...Ты принял 5U? Мам, она слишком здоровая. Ну что за несносный ребенок! Без желудка останется и не заметит!.. Э-эй, a 5U? Рэйко, ну сказал же, принял, я ведь не мальчишка!..
Легкий запах мыла сквозь полудрему. Рэйко пристроилась рядом, а он и не заметил. Наверняка постаралась лечь тихонько,чтобы не растревожить его сон, вот только слабый запах... У меня слишком острое обоняние. Или это нервы?.. Юя беспокойно заворочался.
— Спишь?
— Собираюсь, — проворчал он, не поворачиваясь.
— Слушай, а что с ней будет?
