– Это… это Королевство… Это Телланн.
– Может быть. Не знаю точно.
Тралл Сенгар вдруг упал на колени; Бен увидел, что по худому, пепельному лицу Эдур текут слезы.
Плотный мускулистый воин, все еще облаченный в рваные меха, не спеша оглядел неброские пейзажи бескрайней тундры. – Телланн, – шепнул он. – Телланн.
– Когда мир был юным, – начал Красная Маска, – окружающие нас равнины были выше, ближе к небесам. Земля была тонкой кожей, покрывшей пласты плоти, замороженные стволы и листья. Гнилые трупы старых лесов. Под летним солнцем незримые реки текли через лес, мимо каждого сучка, вокруг каждой сломанной ветки. С каждым летом жар солнца становился сильнее, лето было длиннее, и река прибывала, затопляя громадину погребенного леса. Так оседала равнина, когда иссохший лес превращался в прах, и с каждым дождем вода проникала все глубже, разнося прах на запад, на восток, на север, на юг, следуя долинам, соединяя потоки. Все растекалось во все стороны.
Месарч сидел безмолвно, как и все воины – двадцать или более человек, собравшихся слушать старую легенду. Ни один из них – в том числе Месарч – не слышал ее в таком варианте, когда слова падали из-за алой маски, исходя от воителя, редко подававшего голос, но способного говорить с размеренной точностью стариков-сказителей.
К’чайн Че’малле встали неподалеку, нависающие, неподвижные как пара гротескных статуй. Месарч воображал, что они тоже слушают, как и собратья – воины.
– Земля покинула небо. Земля осела на камень, на самую кость мира. Тогда земля отразила эхо мерзкого колдовства шаманов Оленьих Рогов, тех, что поклонялись булыжникам, почитали камни, делали из них орудия. – Он помедлил. – Это было не случайно. Я рассказал вам одну истину. Есть и другая. – - Он молчал еще дольше. Глубоко вздохнул. – Шаманы Оленьих Рогов, кривые как корни деревьев, немногие оставшиеся, те, что все еще осаждают наши сны и бродят по древней равнине. Те, что таятся в трещинах мировой кости. Иногда их тело истлевает, и только высохшие лица взирают из трещин, бросая вызов вечности. Как и подобает жертвам древнего проклятия.
Не один Месарч вздрогнул, ощутив предрассветный холод, проникнувшись нарисованными Маской образами. Каждый ребенок знает об искалеченных, зловредных духах давно умерших, но не способных умереть до конца шаманов. Они катают камни в ночи под звездами, складывая странные узоры; они грызут зубами булыжники, выцарапывая жуткие сцены, видимые лишь на заре или на закате, а днем уходящие в смерть. Чаще всего камни отесаны так, что пробуждают потаенную магию на закате, и рисунки появляются из того, что казалось случайной сетью сколов. Магия, способная умертвить ветер вокруг себя…
– Во времена до опускания равнины шаманы и их страшные поклонники творили музыку на закате солнца и в разгар ночи; было у них и другое священное время – когда выпадал снег. Они не использовали барабаны из кожи. Они не были им нужны. Нет, они использовали шкуру земли, погребенный внизу лес. Они трясли кожу мира, пока каждая тварь не начинала дрожать, пока бхедрины не бросались в бегство, десятки тысяч как один – дикая паника в ночи – и шаманы Оленьих Рогов питались темной силой страха.
Но под конец пала сама равнина – стремясь схватить вечность, шаманы убили саму землю. Их проклятие не знает предела. Их проклятие может схватить нас за шеи – всех и каждого здесь – в эту самую ночь.
Красная Маска умолк надолго, как бы позволяя ужасу свободно проникать в сердца слушателей. Наконец он заговорил снова: – Шаманы собрали своих не ведающих смерти воинов и повели на войну. Они покинули здешнюю равнину – и с тех пор сюда возвращаются только павшие в битвах. Искореженные остатки. Неудачники, выветренные как сама земля; им никогда не поднять голов, не посмотреть в небеса. Таково их проклятие.
Мы не прощаем. Не нам прощать. Но мы не забудем.
Лыковый Баклан. Долина Барабанов. Летерийцы верят, будто мы почитаем ее. Они верят, будто долина была местом битвы между овлами и К’чайн Че’малле, хотя летерийцы не ведают истинного имени наших древних врагов. Возможно, здесь были стычки, память о них выжила, чтобы исказиться и принять ложные формы. Многие из вас верят в новые формы, почитая их истинными. Древняя битва. Та, что мы выиграли. Та, что мы проиграли – старцы стали смело выбалтывать секреты, как будто поражение вонзилось ножом в их сердца. – Маска пожал плечами, словно отметая такое предположение.
Занимался бледный рассвет. Певчие птицы вспорхнули из кустов.
– Лыковый Баклан, – повторил Красная Маска. – Долина Барабанов. Вот ее тайная истина. Шаманы Оленьих Рогов стучали в шкуру долины, что лежит перед нами. Пока не была украдена вся жизнь, пока не утекли воды. Они пили взахлеб, пока не осушили все. Ибо в то время шаманы были не одни. В нечистом ритуале к ним присоединились сородичи с далеких материков – за сотни, тысячи лиг отсюда. Все произошло в одну ночь. Они отделили свои жизни от земли, отделили землю от ее жизни.
Полное молчание. Ни один из воинов не решался даже вздохнуть. Это длилось слишком долго…
Но Красная Маска позволил им перевести дыхание. – Лыковый Баклан. Мы восстаем на войну. В Долине Барабанов, воины мои, летерийцы лишатся магии. Не поможет магия и Эдур. У Лыкового Баклана нет вод магии, нет потока силы, из которого можно красть. Все истощено, все израсходовано, чтобы погасить огонь жизни. Наш враг ничего не знает. Истина откроется ему днем. Слишком поздно. Сегодня, воины мои, железо встанет против железа. Ничего иного.
Маск поднялся. – Донесите истину до каждого воина. И готовьтесь. Мы идем на битву. К победе.
Грудь Месарча затопила храбрость; он обнаружил, что уже вскочил на ноги, весь дрожа, что шагает в сумраке, передавая весть всем встречным. Снова и снова.
– Лыковый Баклан поет сегодня. Он поет: нет магии. Здесь нет магии!
Конюшие подобрали поводья и повели коней через двор. Атрипреда Яни Товис передала уздечку в руки грума и зашагала к приземистой башне входа в поместье. Находящаяся в тридцати лагах южнее порта Реннис крепость Боарл была местом «рождения» бригады Травяных Курток; но это было больше ста лет назад, и сейчас крепость держит третий или четвертый сын семейства Боарл, упорно привязанный к старинным титулам Дреш-Преды и Лорда-Владетеля. Под его командой гарнизон едва ли в дюжину солдат – и по меньшей мере двое пьяны. Те, что охраняют ворота.
Уставшая, натершая заднее место о седло Яни Товис была сейчас не склонна к снисходительности. Она взошла по четырем широким ступеням к обрамленным известняковыми камнями воротам. Никого. Она подняла засов и пинком отворила тяжелые створки; вошла в темный коридор, заставив подскочить двух старух с ведрами и сделанными из лозы халита швабрами.
Они вздрогнули, опустили глаза и торопливо склонились.
– Где Дреш Боарл? – требовательно спросила Полутьма, стягивая рукавицы.
Карги обменялись взглядами; одна неуклюже попыталась изобразить реверанс, прежде чем ответить: – Госпжа, он почивает… э… а мы, мы просто подчищаем его ужин.
Вторая служанка тихо хихикнула.
Только теперь Яни Товис ощутила кислую вонь желчи, смешанной со щелочным мылом. – Тогда где Мастер Оружия?
– Госпжа, – снова присела первая, – он выехал с четверьмя солдатами на
