серого здания, в котором якобы учится Мажор — человек, обещавший прислать две пиццы и не сдержавший своего слова.
Мне нужен путь, я не могу просто сидеть и чего-то ждать. Пусть целью будет встреча с Мажором, пусть целью будет сама поездка… главное, чтобы была цель.
Можно поймать машину, какого-нибудь доморощенного таксиста, но мне влом ловить машину. Тем более, что подойдя к остановке, я очень удачно захожу в салон автобуса, который кажется меня и дожидался…
…Автобус необычный — разрисован граффити не только снаружи, но и внутри. Все рисунки на тему голливудских ужастиков: скелеты с ножами, монстры в черных балахонах, огромные туши рогатых демонов, восставших из ада для того, чтобы похитить наши души. Когда автобус трогается, салон начинает трясти и рисунки приходят в движение. Здоровенный урод с шипастым ошейником на шее медленно вытаскивает из-за пояса кривой тесак, чем-то напоминающий ятаган и тянется к накрашенной женщине лет сорока, сидящей возле водительской кабины. Та ничего не замечает, увлеченная чтением какой-то книжонки. После секундного колебания решаю не предупреждать ее — интересно посмотреть, что будет дальше. Скелет, подвешенный цепями на потолке, машет своей черепушкой полупрозрачному монстру до тех пор, пока тот не перекусывает мощными челюстями цепи и тогда скелет мягко приземляется на пол автобуса и ухмыляется. Чему он радуется? Тому, что освободился? Или тому, что сейчас он пообедает очкастым мужиком, к которому он уже тянет свои тонкие костяные руки.
Я сижу в самом конце салона и наблюдаю за тем, как монстры собираются сожрать пассажиров. Наблюдаю, пока не чувствую, как мне в ухо кто-то дышит. Чуть поворачиваю лицо и вижу, что вместо стекла рядом со мной пустой проем, а в этом проеме торчит в буквальном смысле слова пол-лица. Один глаз, одна ноздря, половинка рта… жуткая вонь обволакивает все пространство вокруг меня. Хочу оттолкнуть и падаю в провал между креслами, который оказывается огромной пропастью. И я лечу в эту пропасть, которой нет ни конца, ни края. Безуспешно пытаюсь зацепиться руками за края, но руки срываются с обивки кресел…
Лежу на полу между кресел. Пассажиры вокруг смотрят на меня кто с изумлением, а кто с презрением. Никаких монстров нет, равно как и рисунков. Разве что несколько рекламных плакатов. Господи, вот это приход… Все перед глазами плывет, крутится разноцветными огоньками, но все-таки немного отпустило. На следующей остановке мне надо выходить, но мне страшно. Я вдруг понимаю, что я могу и не найти Мажора и тогда мне придется одному блуждать среди бесконечных длинных коридоров юрфака, лавировать между потоками безликих незнакомых мне людей и быть постоянно настороже. Уже жалею, что пошел на эту прогулку, но возвращаться нельзя и я осторожно, чтобы не оступиться и не упасть снова в пропасть, поднимаюсь и медленно двигаюсь к выходу. Плевать на то, как смотрят на меня окружающие. Я могу видеть то, что не видят они, поэтому я знаю, что они выглядят в сотни раз страшнее, чем я.
Створки двери разъезжаются и мне в лицо бьет яркий солнечный свет, даря мне уверенность в моих дальнейших действиях. Там, наверху, помнят обо мне и понимают меня. Мне не дадут просто так сгинуть среди каменных стен юрфака, среди вечно обдолбленных кокаином Мажоров и их телок.
Пиццерия в нескольких шагах от меня. Напротив нее припарковано несколько иномарок, среди них и «БМВ» Мажора. Но это ничего не означает — Мажор сейчас может быть где угодно. И все-таки я иду к пиццерии, я верю, что знак, ниспосланный мне свыше, означал удачу в моих делах. Голова опять идет кругом, ноги подкашиваются от усталости, а в какой-то момент я понимаю, что иду по песку асфальтового цвета и поэтому так нелегок мой путь, растянувшийся на сотни метров.
Я сталкиваюсь с Мажором в дверях, смотрю на его удивленное лицо и через силу произношу:
— Вадик, пацаны сдохли с голоду, я остался один.
Наверное, видок у меня еще тот; Мажор хватает меня под руку и тащит к университету.
— Веня, я сам хотел приехать, — оправдывается он на ходу, — уже пиццу заказал, собрался ехать, но в институте дела срочные появились. Сейчас полчасика посидим… на лекции… полпары… поедем… пицца… пацаны…
Он так тараторит, что я не успеваю фиксировать смысловую нагрузку его фраз. Ловлю обрывки слов и пытаюсь выстроить их в логическую цепочку. Когда начинаю кое-что понимать, мы уже заходим в аудиторию — большой зал, стены которого обвешаны какими-то запутанными схемами и таблицами. Но первое, на что я обращаю внимание, это на то, что парты в аудитории стоят неровно. Какие-то сдвинуты даже совсем криво и я иду к ним, чтобы поправить их. Начинаю двигать столы, но Мажор несильно отталкивает меня и тянет в самый конец аудитории. Теперь я замечаю и то, что в ней довольно много народа и большая часть смотрит на нас.
— Веня, не вые. вайся! — шипит мне в ухо Мажор и усаживает за стол. Сам садится рядом и поясняет, — У меня по информатике проблемы. Препод не заряжается и вообще он мудак полный. Мне один раз отсидеть на его лекции надо, тогда проскочу. Сиди тихо, в перерыве свалим. ТЫ МОЖЕШЬ, ТВОЮ МАТЬ, СОРОК ПЯТЬ МИНУТ МОЛЧА ПРОСИДЕТЬ?!!!
— Ты чего орешь? — спрашиваю я.
— Я не ору, я нормально говорю.
— Ты только что орал на меня. Я что, глухой?
— Я не орал.
— Ты орал. Ты орал на меня, а я не глухой. Я все слышу.
Мажор сжимает зубы и, подражая Карену, цедит:
— Я… Не… Орал… Понятно?
— Я что, глухой? Ты орал! Ты! Орал! На! Меня! — я тоже начинаю терять терпение.
— Веня, уйми…
Я вскакиваю и наклоняюсь к нему:
— ТЫ ТОЛЬКО ЧТО ОРАЛ НА МЕНЯ!!! Я…
Мажор дергает меня за рукав вниз, у него лицо красное, как знамя СССР. Я даже вижу где-то в районе правого глаза небольшой герб из скрещеных серпа и молота. Знамя развевается на ветру и колышет мне в ухо:
— Веня, заткнись! Ты… сидеть… подставляешь… неприятности…
Ничего не слышу. Гул, стоящий в зале, перекрывает все звуки, издаваемые Мажором. Чувствую сильную усталость и кладу голову на стол. Закрываю глаза в надежде на то, что смогу подремать и Мажор сразу же умолкает. Как мало надо, чтобы человек заткнулся — всего лишь дать ему понять, что на него не обращают никакого внимания.
Это я про Мажора.
Некоторое время лежу, рассматривая узоры калейдоскопа, мелькающего перед глазами, затем прислушиваюсь к посторонним звукам. В зале тишина, настолько зловещая, что мне даже становится не по себе. Медленно поднимаю голову и слышу каркающий голос:
— … таким образом, мы видим, что динамика роста пользователей Интернета за последнее время приобрела более стабильный и…
Я поднимаю голову чуть повыше и вижу мужика лет сорока, стоящего за высокой трибуной. Он опустил голову вниз и его лысина, обращеная к залу, напоминает мне пушечное ядро, летящее прямо в меня. Я просто сумел остановить мгновение и в это мгновение я должен успеть уклониться от выстрела.
Что я и делаю, с шумом ныряя вниз под стол.
Мажор хватает меня за воротник, наклоняется и — уже с мольбой — стонет:
— Веня, по-братски, посиди спокойно.
Выжидаю несколько секунд, а затем понимаю, что это одна из разновидностей моего прихода. Собираюсь с мыслями, вылезаю обратно и с умным видом продолжаю слушать.
— … в настоящий момент ведется усиленная борьба с сайтами, которые вполне открыто распространяют пиратскую продукцию. Это и пользовательские программы, и музыка, и тексты книг, и даже вирусы. Специально созданные при правительстве комиссии…
Ничего не могу понять. Этот лысый придурок кому читает лекцию: школьникам из пятого класса или взрослым парням и телкам, у каждого из которых компьютер вместе с Интернетом был еще тогда, когда они сами учились в пятом классе?
