Лучшее за год 2007: Мистика, фэнтези, магический реализм

ангела.

— Кавалерия, — изрек я.

Отдельные возгласы одобрения. Похабная мелодия регтайма. Голодные рты застыли в оскале.

Расплывшийся свет ламп. Красный. Черный.

8

— Как вы называете его?

— Чемош. Баал-Пеор. Бельфегор. Не важно, моабиты есть прах. Им все равно, как их именуют.

— Мы — истинно от Моаба.

Бельфегор говорит на многих языках во многих странах.

— Путешественник по миру, а?

— Правильно, Пинки.

— Этот твой друг говорит с тобой посредством экскрементов?

— О да.

— Интересно. Кажется, слегка безвкусно.

Искажение порождает искажение, Пинки, — говорит Хикс.

Взгляд его карих глаз тяжел, словно обожженная земля. Глаза монстра. Однажды он поднял над головой камень весом четыреста футов и держал его на ладони на потеху почтеннейшей публике. Пусть даже с цепями, но он может дотянуться до меня через стол и раздавить горло. Отложения кальция в суставах пальцев, локти раздуты. Под мягкими волосами, рядом с бровью — подозрительный бугор. На допросе Хикс разговорчивый и покорный.

— Что может быть безумней, чем поклоняться изображению человека, распятого на кресте? Ничего. Это даже не смешно. А я хочу позабавиться.

Я не отрываю взгляда от его мокрого рта. Губы движутся — да, определенно они что-то произносят. Или же они слегка позевывают, словно плененный мною силач — жертва паралича или столбняка. Слюна выступает каплями, свисает вязкими нитями. Я давлюсь плотоядным зловонием, исходящим от раны. Его зубы темные, словно кремень, по краям — сколы. Тоскливо. Я спрашиваю:

— Кто ты?

— Отверстия закрываются. Отверстия открываются. Я Открывающий. Те, Которые Ждут, живут посредством меня. Ну а ты?

— Я атеист. — Это наполовину правда и достаточно приближено к правительственной работе.

— Вот и хорошо, Пинки. Это твой путь. А это — Тьютл. — Он показывает на чопорного адвоката в отличном костюме. — П. Т. нанимает только лучших. Прощай, приятель.

Через три недели Хиксу удалось выбраться из лечебницы «Кедровая роща», и я не был удивлен, прочитав оставленное им послание: ЗАКРОЙТЕ ОТВЕРСТИЕ, И ОТКРОЕТСЯ ДРУГОЕ.

Странный, странный мир. Именно Тьютл нынче оплачивает мою охотничью экспедицию на запад Америки.

9

Заместитель шерифа Леви назвал это арестом во имя защиты. Они бросили меня на койку в тюремной камере. Мертог так приказал, дабы уберечь меня от линчевания дружками Джейка. Оплакивая покойника, они уже вздернули одного на рассвете. Мертогу не было жаль, что похоронили «косоглазую змею вроде этого маленького сукиного сына». Шериф обещал поговорить с Троспером о подробностях нашей беседы. К завтраку все прояснится.

Я сник и потонул.

Все смешалось в клейком коллаже.

Хикс шатается по барам, и его ухмылка столь же чудовищна, как железнодорожный туннель.

Пшенично-белокурая головка Виолет склоняется к моему паху, но я настолько накачался виски, что могу только покрываться испариной и наблюдать за громадной тенью таракана, ползущего по керосиновой лампе; за столом портит воздух и храпит шериф.

Джейк пачкает штаны и беззвучно кричит, пока мой ботинок, молот богов, надвигается на него.

Линкольн машет людям, столпившимся на балконах. Взгляд его скользнул по мне. Мне двадцать два года, и я словно на колесах. Через три минуты я совершу первое убийство. Прежний грубый промах.

— Как-то я потерялся. А теперь нашелся. Мне помогла Сестра М, Солдатская Подруга, да, сэр, дасээр.

— Я бросил иглу и пристрастился к бутылке, как ребенок к материнской груди.

— У меня никогда не было жены, и никогда я в ней не нуждался. Жизнь моя проходит в скитаниях, и женат я на своем ружье.

Мужчина в костюме снимает цилиндр и сует голову в пасть заскучавшего льва. Челюсти смыкаются.

— Скольких ты убил, Джонах? — Виолет поглаживает мой раскаленный лоб.

— Сегодня?

— Нет, глупый. Я имею в виду, всего. Общее количество.

— Больше двадцати. И с каждым днем — все больше и больше.

Солнце пожирает звезды. Луна пожирает солнце. Черная дыра пожирает Землю.

Хикс подмигивает окровавленным глазом, идиотская ящерица томно и слюняво целует шерифа — поцелуй, словно слизняк, оставляет влажный след. Когда уносится завеса пепла, и я снова могу видеть, твари уже нет — если она была, конечно.

Дверь скрипнула от ветра. Открылась. Закрылась.

На моей потной груди вздыхает Виолет; она спит, вновь обретя невинность.

Из трещины в потолке капает вода.

10

Я вот что сделал: неделю отсиживался в гостиничном номере, лечась тем, чем ушибся, и до бесчувственности развлекаясь с Виолет.

Я узнал, что отец ее был шахтером; его разорвало на части. Матери не было, и не было родни, готовой позаботиться о ней. Зато у Виолет были прекрасные зубы и отменная задница. Славное пополнение для заведения мадам Октавии. Ей было восемнадцать, и она пользовалась огромным успехом у джентльменов, эта мисс Виолет. Свои сбережения она прятала в чулок и собиралась вскочить в почтовый поезд, доехать до Сан-Франциско и стать танцовщицей в одном из дансингов. Да она могла бы поехать прямо в Чикаго, познакомиться там с Маленьким Египтянином, который был зеницей ока города. Да.

Наконец она спросила, был ли я женат раньше, — сразу понятно, что я не был женат сейчас, — и я ответил, что нет. Почему? Мне повезло, так я считал.

— Просто здорово, Джонах, что здесь у тебя есть такое занятное чтиво.

Виолет лежала на животе, болтала ногами и просматривала латинское издание «Pseudomonarchia Daemonum». Волосы растрепаны, на коже цвета слоновой кости блестели капельки пота. Я небрежно развалился голым, опершись о спинку кровати, курил, чистил и смазывал свой винчестер модели тысяча восемьсот восемьдесят шестого года. Лучшее из когда-либо принадлежавшего мне оружия, достаточно мощное, чтобы сразить бизона, оно отлично подходило и для человека. Я вряд ли буду использовать его на Хиксе. Я предполагал взять его врукопашную.

За окном все серое и сумрачное. Улицы превратились в болото. Я посматривал на слоняющихся людей: некоторые бросали в лужи доски, чтобы устроить настил для повозок. Порой раздавались выстрелы.

За десять долларов и автограф заместитель шерифа Леви составил список смертей и исчезновений в Пурдоне и его окрестностях за последние четыре месяца и передал мне в руки у дверей моего номера. На двух страницах. В основном не было ничего интересного: обычные перестрелки и поножовщины, ссоры в баре, целый воз несчастных случаев. Я отметил имена трех пропавших старателей. Они разрабатывали дальние месторождения, расположенные за много миль негостеприимной земли. После каждого из парней