высокий шпиль был увенчан не крестом, а корабликом с неподвижными парусами.
Когда я нашел его в гостиной, Эд с подносом, заставленным чаем и печеньем, сидел за низким столиком перед чудесно горящим камином, превращавшим комнату в своеобразный райский уголок. Холодный дождь стучал в окна, но внутри было тепло и сухо, в воздухе плавал легкий аромат лаванды.
— Проходите, проходите, садитесь с нами. — Эд махнул рукой, такой артритной, какую мне еще никогда не приходилось видеть, превратившейся в подобие лапы.
Я уселся в раскидистое зеленое кресло напротив него. Кресло-качалка завершало треугольник вокруг нашего столика, но оставалось пустым, на нем не было даже кошки.
— Тереза! — воскликнул он снова громким голосом, напомнившим мне молодого Марлона Брандо, зовущего Стеллу.
Мне подумалось, что он мог быть немного не в своем уме, но в тот самый момент, как в голову закралась такая мысль, послышались женский голос и звук шагов из другого конца дома. Признаю, на мгновение я действительно представил, что это будет сероглазая женщина, как будто я попал в некое волшебное царство, где нет времени, разрушительное действие которого столь сильно изменило лицо Эда.
И тогда вдруг старое лицо на время утратило свой морщинистый вид и приобрело поистине божественное выражение. Я проследил за его взглядом и увидел, как в комнату входит самая старая женщина на свете, и поднялся с креста.
— Тереза, — сказал Эд. — Это мистер Делано из Кастора.
Я быстро пересек комнату и протянул руку. Она изящным жестом подала мне свою маленькую ладонь в мягкой перчатке, улыбнулась зелеными глазами, плавно и грациозно направилась к креслу. Но шаги ее были мучительно мелкими и медленными, идти сзади было поистине уроком терпения. Мы шли к Эду, который взялся наливать чай столь сильно дрожавшими руками, что фарфор звенел, как куранты. Как эти двое смогли прожить так долго? Где-то запела кукушка, и я почти ожидал, что она запоет опять, прежде мы дойдем до цели.
— Боже мой, — сказала она, когда я наконец стоял позади кресла-качалки. — Вот уж никак не думала, что молодой человек может так медленно ходить.
Она быстро уселась в кресло без всякой помощи с моей стороны, и я осознал, что это она примеривала свой шаг к моему, в то время как мне казалось, что сам я иду так медленно именно из-за нее. Не оставалось ничего другого, как направиться к своему креслу. Эд ухмыльнулся и предложил трясущейся рукой звенящие чашку и чайную ложку, и я быстро забрал их у него.
— Мистер Делано интересуется Елизаветой, — сказал Эд, протягивая другую звенящую чашку с ложкой женщине. Она протянула руки и приняла их, под опасным, как мне показалось, углом наклоняясь с кресла.
— Что вы знаете о ней? — спросила она.
— Мистер Эмиль Кастор сделал много, по меньшей мере тысячу рисунков одной и той же женщины, но ни один из них по качеству даже не напоминает эту картину. Это все, что я знаю. Мне не известно, кем она ему приходилась. Я не знаю больше ничего.
Эд и Тереза, потягивая чай, обменялись взглядами. Тереза вздохнула.
— Ты скажи ему, Эд.
— Это началось, когда Эмиль Кастор приехал в городок, этакий человек из большого города в своем красном экипаже и с усами.
— Но приятный.
— Да, его манеры были при нем.
— Он и в самом деле был приятным человеком.
— Он подъехал к часовне и как идиот, каким чаще всего и был, повернулся к ней спиной, поставил свой мольберт и сделал попытку рисовать воду внизу.
— Он не был идиотом. Он был порядочным человеком и хорошим бизнесменом, просто не был художником.
— В любом случае, он не умел рисовать воду.
— Ну, воду всегда сложно изображать.
— Потом пошел дождь.
— Да, воды стало предостаточно.
— Наконец он осознал, что прямо позади него стоит церковь, собрал свои краски и вошел внутрь.
— И тогда он увидел ее.
— Елизавету?
— Нет. «Нашу Леди». О, мистер Делано, вы просто обязаны ее увидеть.
— Может, ему и не стоит этого делать.
— О, Эдвард, почему же?
Эд пожал плечами:
— Он был богатым человеком, так что не мог просто обожать ее и решил, что обязательно должен ею обладать. Именно так поступают все богачи.
— Эдвард, мы же мало знаем о мистере Делано.
— Он не богат.
— Ну, на самом деле мы не…
— Все, что тебе нужно сделать, это посмотреть на его ботинки. Вы ведь не богаты, не правда ли?
— Не богат.
— Можете представить: вы будете настолько глупы, что у вас даже мысли не возникнет о том, чтобы попытаться купить чудо?
— Чудо? Нет.
— Ну, вот именно так он был богат.
— Он задержался, пытаясь уговорить церковь продать его ему.
— Идиот.
— Они полюбили друг друга.
Эд ухмыльнулся.
— Да, они оба влюбились.
— Он предложил пару мешков денег.
— За картину.
— Должен сказать, подозреваю, что кое-кто в церкви действительно колебался, но женщинам не пристало такое слышать.
— Она — настоящее чудо.
— Да, это именно то, о чем рассказывают все женские истории.
— Эдвард, ты же знаешь, что это правда. Еще чаю, мистер Делано?
— Да, спасибо. Я не уверен, что собираюсь…
— Вы ведь еще ничего не видели?
— Тереза, он только что приехал.
— Мы видели несколько тех рисунков, которые он сделал с Елизаветы.
Эд фыркнул:
— Ну, перед трудностями он никогда не пасовал, в этом ему нельзя отказать.
Он вгрызся в печенье и уставился на поднос для чая.
— То, что вдохновляло его, на самом деле вдохновляло, была Елизавета, но держала его здесь «Наша Леди».
— Так вы считаете, что эта картина, эта «Наша Леди», — нечто из области магии?
— Не магия, а чудо.
— Не уверен, что понимаю правильно.
— Это икона, мистер Делано, уверены, что вы слышали о них?
— Ну, возможно, икона — это не просто картина, в основе своей это святость, воплотившаяся в полотне.
