поднял трубку:
- Роланд?
Сначала он подумал, что звонит отец, и внезапно испугался. Его отец никогда не звонил с работы домой. Авария? Никто, кроме отца никогда не называл его Роландом.
- Да, - ответил он с осторожностью и напряжением.
- Это отец Джерри Рено.
Эти слова эхом отдались в ушах у Губера, словно они были заложены, или его оглушило.
- О, да… - вслушиваясь ответил Губер. Он видел его только раз, в ту ночь, когда Джерри привезли в больницу Монумента. В его памяти этот человек был стёрт событиями, произошедшими в ту ночь, вдобавок слёзы заливали его глаза, и образы казались расплывчатыми. - Как Джерри? - спросил, наконец, Губер, заставив себя говорить. И он боялся ответа. «Может, я снова стану предателем?» - подумал он.
- Хорошо. Он дома, - голос мистера Рено был спокоен и тих, словно он говорил в больничной палате так, чтобы его не услышал обречённый пациент.
- О... - воскликнул Губер. Выглядело нелепо, он был неспособен произнести что-либо ещё. Он снова ощутил ту ноябрьскую панику. Новокаин перестал действовать, и боль вернулась.
Джерри Рено провёл несколько недель в больнице Монумента, после чего был переправлен в Бостон. Затем через несколько недель мистер Рено доложил по телефону, что его сын уехал в Канаду для восстановления здоровья: «Я считаю, что смена обстановки ему поможет», - и затем он добавил: «Я надеюсь». Его голос звучал трагично, словно он был полон предчувствия надвигающейся смерти. С тех пор Губер больше не видел Джерри.
- Я думаю, ему неплохо бы повидать друзей, - продолжил мистер Рено. - Он всегда тепло отзывался о тебе, Роланд, - пауза, и: - Губер, не так ли? - и тогда он заговорил быстрее: - Если иначе, то я надеюсь, что встреча с кем-либо из друзей, с людьми, такими как ты, поможет ему.
- Вы думаете, что с ним что-то не в порядке? - спросил Губер. И подумал: «Не отвечай…» Он не хотел слышать ответ.
- Я думаю, что ему нужно придти в себя после долгого отсутствия. Он собирает всю свою жизнь по кусочкам, - подбирал ли он с осторожностью слова? - Потому что, я думаю, что друзья, такие как ты, могут ему помочь.
«Ну и какой же я друг?»
- Когда мне лучше придти? - спросил Губер, ненавидя в себе то, на что так надеялся мистер Рено. «Забудь. Джерри не дома, он остался в Канаде и останется там навсегда».
- Как-нибудь. Мы только договариваемся. А что, если завтра днём? После школы?
- Хорошо, - ответил Губер. Но это выглядело так, словно кто-то воспользовался его голосом.
Он ещё долго держал трубку возле уха, после того, как отец Джерри уже положил её. Прерывистый тон был похож на предупреждающий сигнал об опасности.
«Полосатая» колода карт была специально предназначена для фокусов. Её секрет был прост: карты имели трапецеидальную форму, и одна из сторон каждой карты была заведомо несколько уже, при перетасовке карты перемешивались и собирались обратно в колоду, нужная карта переворачивалась и определялась на ощупь, так как её край немного выступал над остальными. Секрет фокуса был в том, что такую карту надо было расположить так, чтобы она была доступна для пальцев, что называлось «полосованием колоды».
Когда Рей впервые попробовал этот фокус, то он тут же был разочарован, так как у него ничего не получилось, но он начал перебирать и тасовать карты каждый раз, как у него освобождались руки, и со временем в его пальцах развилась чувствительность. Через несколько недель он мог безошибочно на ощупь выделить перевёрнутую карту. «Полосатая» колода лучшим образом убивала время, притупляя острые грани его одиночества.
Весна яркими красками без предупреждения ворвалась в его жизнь. Рей впервые осознал всю красоту весны там, где нет моря. Никогда раньше он не обращал внимания на плачущие ивы с их мягкими, растрёпанными верхушками, усыпанными жёлтыми бутонами распускающихся почек. Он неохотно допустил, что Монумент - город не такой уже серый и угрюмый, как может показаться на первый взгляд. Сладкие ароматы наполнили воздух, и окружающие город холмы, которые не слишком точно следовали звукам музыки, в своих развёрнутых и лучистых красках были сказочно прекрасны.
Стремясь в тень под клёны перед «Тринити», вдыхая полный нектара весенний воздух и в ожидании школьного автобуса, развозящего всех по домам, Рей тасовал колоду. Он наблюдал за остальными парнями. Они подходили и отходили, и, как всегда, они игнорировали его. «Понадую-ка я их всех» - подумал Рей.
Он достал из колоды пикового туза, перевернул его, и перетасовал карты. Затем, дунув на пальцы, он поднял глаза на парня, стоящего рядом, который держал руки на бёдрах и разглядывал его маленькими сощуренными глазками.
Рей поприветствовал его жестом.
Парень проигнорировал его приветствие, но подошёл ближе. На его равнодушной физиономии не было ни дружелюбия, ни агрессии.
- Твои карты мечены? - наконец спросил он, нависнув над ним.
Внезапно почувствовав уязвимость, Рей сделал шаг назад:
- Нет, я лишь люблю взять карты и кого-нибудь «надуть», - сказал он.
- Как это, «надуть»?
Рей изменил своё мнение об этом парне. Его лицо не было равнодушным. Маленькие глаза были наблюдательными и вызывающими. Полные губы уравновешивали ухмылку презрения. Он не был слишком крупным или закаченным, но производил впечатление силы - наверное, силы животного.
- Фокусы. Я занимаюсь фокусами, - сказал Рей, сунув карты в карман, шаркая ногами, поглядывая в сторону в надежде на автобус.
- Покажи что-нибудь, - тихо сказал этот парень. Его руки продолжали покоиться на бёдрах. При разговоре он лишь шевелил губами, словно чревовещатель.
Рей заволновался, он давал представления только перед зеркалом. Он знал, что с «полосатой» колодой он смог бы попробовать что-нибудь показать перед публикой, ко всему ещё и враждебной.
- Ладно, я ещё не настолько хорош, - сказал он неуверенно, почувствовав оживление в сердце. - Я пока лишь учусь.
- Покажи что-нибудь, - сказал этот парень, его губы не двигались, его голос продолжал быть тихим, но в нём зазвучала настойчивость, некоторая угроза в словах. Карикатура на злостного хулигана.
- Смотри, если я в этом чего-нибудь добился, то я покажу, - без достаточной твёрдости в словах. - Я уверен, что ты получишь почётный билет на открытый вечер…
От этого парня не последовало никакого ответа за исключением угрожающей ауры, создаваемой его присутствием.
- Привет, Эмил.
Рей и его «собеседник» одновременно обернулись на приветствие.
- Хай, Оби, - ответил этот парень с отвращением в голосе, и его угроза растворилась.
- Знакомишься с новым человеком? - воскликнул парень, которого звали Оби.
Словно какие-то секретные сигналы проходили между ними от друга к другу - некое безусловное понимание. Рей оглянулся по сторонам, пиная камни в траву. Иногда «Тринити» сбивала его с толку. Иногда находясь среди парней этой школы, он чего-то не мог понять или просто себе объяснить. Настроение и приходящее ощущение волшебства. Как и сейчас: парень, которого звали Оби, вмешивался, словно бросал вызов парню, которого звали Эмил, и Эмил устранялся, уходил в сторону, хотя при этом выглядел так, словно он взял этого Оби и швырнул его в стену:
- Черт, я только полюбопытствовал, Оби. Я смотрел, как он играется с этими картами, и он мог бы показать мне какой-нибудь фокус. Я подумал, что он, наверное, фокусник… - тональность в его голосе сползла вниз.
