решать такой ценой, которая намного превышает обычную ренту с аналогичных участков земли.
Таким образом, система свободной конкуренции не обеспечивает эффективного решения многих типов проблем производства. Во всех подобных случаях требуется вмешательство государства в той или иной форме.
Еще очевиднее недостатки системы laissez. faire в области распределения. В целом, указывает Сиджвик, доктрина 'естественной свободы' касается лишь наиболее эффективного производства богатства, но вовсе ничего не говорит о его эффективном или справедливом распределении. По мнению самого Сиджвика, более равномерное распределение созданного богатства повышает общий уровень благосостояния.
Заметим, что данное мнение поддается убедительной интерпретации в категориях предельной полезности (это потом сделал А.Пигу, о котором речь впереди). Допустим, в обществе имеется какой-то механизм сглаживания слишком больших различий в уровне дохода. Допустим, этот механизм с каждого миллиона рублей личного дохода снимает 50 тыс. рублей и передает по половине этой суммы двум пенсионерам с месячным доходом по 50 тыс. рублей каждый. Для миллионера 50 тыс. рублей — двадцатая порция его дохода. Для пенсионера 25 тыс. рублей — третья порция его дохода. Очевидно, что предельная полезность 25 тыс. рублей для каждого из них гораздо выше, чем предельная полезность 50 тыс. рублей для миллионера. Следовательно, подобное перераспределение повышает совокупную полезность доходов всех троих.
Не менее интересны для нас соображения Сиджвика о частной собственности. Здесь мы снова видим широкий подход философа, вполне оправданный в данном случае, так как институт частной собственности всегда оценивался с позиций более широких, чем чисто экономическая польза. Частную собственность тогда (да и сегодня тоже) принято было связывать с понятиями справедливости и свободы. Оба эти представления Сиджвик отвергает как сомнительные предрассудки.
Никто не может доказать, что частная собственность всегда и во всем распределяется справедливо, говорит Сиджвик. И достаточно несправедливости однажды утвердиться, как принцип священности и неприкосновенности частной собственности эту несправедливость увековечивает.
Не в большей мере связана частная собственность и с принципом свободы, считает он. Для большинства людей эти вещи никак не соотносятся. Ни охрана частной собственности, ни свобода заключать договоры не могут гарантировать каждому такой уровень оплаты труда (или иного дохода), какого он заслуживает. Система laissez faire обеспечивает всем свободу купли-продажи, но не равенство возможностей для всех.
Итак, ход мыслей Сиджвика объективно направлял его в сторону социализма. И действительно, социализм в его глазах был предпочтительнее системы свободной конкуренции и частного предпринимательства… но только в отношении выравнивания доходов. Одновременно проницательный ученый выражал большие сомнения в том, что социализм окажется более эффективным также и в отношении создания национального дохода. Сиджвик понимал, что государственное сглаживание доходов отдельных лиц ослабляет стимулы к погоне за доходами. То есть, находя в социализме потенциальные преимущества в области распределения, он не видел подобной же потенции социализма в области производства.
Сиджвик сумел нащупать слабые места в самой идее экономического либерализма. Оказывается, система 'естественной свободы' порождает конфликты между частным и общественным интересами. Больше того, конфликт возникает также внутри общественного интереса: между выгодой текущего момента и интересами будущих поколений. Например, для общества сегодня может быть выгодно вырубать леса или поставить на реке плотину, затопив какие-то территории. И далеко не всегда текущее поколение при этом задумывается о том, чем все это отзовется для будущих поколений.
Сиджвик не стал социалистом. Но он смело поставил вопрос о том, что общество — это нечто большее, чем просто сумма частных лиц. Этим он обосновал необходимость и неизбежность вмешательства государства в экономику и ограничения системы laissez faire. При этом он мудро замечал, что не может быть единых и общих рецептов государственного вмешательства. В каждом случае следует решать отдельно вопрос о направлении вмешательства, его степени и его методах. В одних случаях следует руководствоваться критериями эффективности производства, в других — иметь в виду повышение общего благосостояния, в третьих — предотвращение ущерба для общества за счет частной выгоды и т. д.
Сиджвик пробил первую брешь в непререкаемой тогда доктрине 'естественной свободы', сумев удержаться от другой крайности — всеобщего огосударствления. Вероятно, ему в первую очередь обязана своим формированием позднейшая доктрина о смешанной экономике.
Артур Пигу (1877–1959) был любимым учеником Альфреда Маршалла и его преемником в качестве заведующего кафедрой политэкономии Кембриджского университета с 1908 г.
Сам Маршалл внес большой вклад в разработку теории благосостояния. В связи с Дюпюи мы упоминали (см. главу 22) о таких понятиях Маршалла, как потребительский излишек и излишек производителя. То, что у Дюпюи было догадками, опередившими свое время, у Маршалла стало целой теорией, всесторонне исследовавшей эти и связанные с ними вопросы.
Пигу вошел в историю экономической мысли как мыслитель, завершивший создание неоклассической теории благосостояния. Он не скрывает, что многими идеями обязан Сиджвику, и, по сути дела, Сиджвик, который как-то не вписывался в тогдашнюю линию развития науки, именно благодаря Пигу занял в ней подобающее место.
В 1912 г. Пигу выпустил книгу 'Богатство и благосостояние'. В переработанном и расширенном виде книга вышла в 1932 г. под названием 'Экономическая теория благосостояния'. Это главное сочинение Пигу, и хотя он написал большое количество экономических работ, по некоторым современным учебникам и обзорам может сложиться впечатление, что Пигу — это, что называется, 'автор одной книги'.
В центре теории Пигу стоит понятие национального дивиденда. Не нужно пугаться нового термина — это то же самое, что национальный доход (чистый продукт общества). Применяя новый термин, Пигу лишь хотел подчеркнуть, что это та величина, которая остается, если из годового потока товаров и услуг вычесть все расходы по возмещению израсходованных капитальных благ. И мы уже в состоянии сообразить, что перед нами фактически понятие… из классической науки — то самое, о чем писали Смит и Рикардо. Пожалуй, это похоже на шаг назад от Сиджвика, который видел, что данный показатель может быть мерой эффективности производства, но не мерой общественного благосостояния. Позднее на это указывали критики Пигу, но мы не будем спешить.
Оригинальность Пигу проявилась сперва в том, что упор он делает не на состояние общего равновесия, а на отклонения от такого состояния. Причины таких отклонений лежат в области расхождений между частными и общественными интересами. Здесь он во многом использует идеи и даже примеры Сиджвика. Но у Пигу это приобретает иное звучание, будучи включенным в концепцию общего равновесия. По Пигу, условие общего равновесия — равенство предельного общественного продукта факторов во всех направлениях их использования.
Не упустим отметить новшество: речь идет не о конкретной отдаче факторов по множеству частников, а именно о вкладе каждого фактора в общественный продукт. Отличие от концепции общего равновесия, скажем, Вальраса как раз и проистекает из того, что в расчет принимаются все возможные случаи несовпадения частной и общественной выгоды.
Подход Пигу — это взгляд с позиции всего общества, а не индивида. Но подход этот применяется к тем же самым проблемам неоклассической науки: индивидуальная функция удовлетворения, частная выгода от производства и т. д. Сиджвик концентрировал свое внимание на конфликтах между частным и общественным. Пигу хотел согласовать частное и общественное. Сиджвик пришел к тому, что этот конфликт нужно разрешать в каждом случае эмпирически, исходя из конкретных условий. Пигу хотел найти теоретические основы для разрешения подобных конфликтов.
Пигу указал, что понятие индивидуального благосостояния шире, чем чисто экономические его аспекты. Помимо максимума полезности от потребления, оно включает и такие вещи, как характер работы, условия окружающей среды, взаимоотношения с другими людьми, положение в обществе, жилищные условия, общественный порядок и безопасность. В каждом из подобных аспектов человек может чувствовать себя удовлетворенным в большей или меньшей степени. Сегодня эти вещи объединены в
