учащаются, и в записках их участников отражены встречи со странными белыми людьми, не знавшими европейских языков, державших себя скованно и не умеющими утаить, что понимают по-русски.
Конечно, этих несчастных можно понять. Они боялись насильственного возвращения на родину и сурового наказания (каторга), которое их ждет. Рассказывая о себе, они путались, сочиняли небылицы, как мнимый француз Ганц-Рус, поселившийся недалеко от Кейптауна и торговавший всем понемногу из съестного – от огородной зелени и картофеля до фруктов, изюма и птицы. Потом выяснилось, что он никакой не Ганц-Рус, а уроженец Нижнего Новгорода Иван Сезиомов. Правда, больше он откровенничать не стал, не без оснований опасаясь за свою судьбу.
Похожий случай приводит в книге «Фрегат «Паллада» писатель И.А. Гончаров, побывавший на мысе Доброй Надежды в 1853 году. Он упоминает о неком старике, который сам подошел к сошедшим с корабля на берег офицерам и заговорил по-русски. Неизвестный оказался крестьянином Орловской губернии. Из его рассказа выходило, что в 1814 году он был захвачен в плен французами, потом на их стороне сражался с англичанами при Ватерлоо, попал в плен уже к ним, а затем был завезен в Капскую колонию.
Скорее всего, как и Сезиомов, этот человек дезертировал из армии и нашел пристанище на краю света. Возраст позволял ему не опасаться, что его схватят и в кандалах доставят в Россию. Но то, что он сообщил о себе, плохо согласуется с историческими фактами и очень похоже на вымысел.
Обычное явление
Приходит время, когда русские научные экспедиции в Африку становятся явлением вполне обычным. Они организуются прежде всего Императорской академией наук, а также по линии Русского географического общества, и охватывают весь Черный континент. Однако как преобладающее долго удерживают североафриканское направление. Так, автор трудов по систематике растений и животных, палеонтолог, геолог и минералог Эдвард Эйхвальд путешествует в 1847 году по Алжиру, проводя там фронтальные исследования природы, горных систем, рельефа местности. За этим ученым- естествоиспытателем в Алжир следуют другие: А.А. Штраух (1862), А.И. Макшеев (1868), А.Н. Куропаткин (1874).
Фрегат «Паллада»
Египет, Алжир и Тунис занимают приоритетное место в маршрутах русских географических экспедиций конца 70-х – первой половины 80-х годов
XIX века, предпринятых П.А. Чихачевым и А.В. Елисеевым. Последний продолжил полевые исследования в начале 90-х годов в Судане, но в Ливийской пустыне он и его спутники подверглись нападению грабителей и были обобраны до нитки.
Из целого ряда других российских ученых-африканистов второй половины XIX столетия наиболее известны трое: Георг Швейнфурт, Стефан Шольц-Рогозинский и Василий Юнкер. Их труды получили не только общеевропейское, но и всемирное признание. Первый исследовал районы Центральной Африки, второй и третий углубились в экваториальную часть материка.
Швейнфурт был первым подданным Российской империи, который в 1870 году побывал в Конго – тогда бельгийской части Центральной Африки. Этот уроженец Риги по образованию, интересам и достигнутым научным результатам в равной степени совместил в себе квалификацию ученого-естествоиспытателя, географа и ботаника. Наряду с ним и после него в бельгийских владениях в Африке в третьей четверти XIX столетия и вплоть до Первой мировой войны нашли себе профессиональное применение не менее ста россиян: специалисты, путешественники, предприниматели, но в основном люди науки.
В те же годы географическое и археологическое изучение Северной Африки проводили М.И. Венюков (он побывал также на Восточном побережье), Д.А. Драницын и десятки других ученых из России.
Высокий авторитет и репутация представителей русской науки способствовали тому, что к правительству России за помощью в решении многих практических вопросов, связанных с почвоведением, геологией, геодезией, а также с конкретными инженерно-техническими нуждами, обращаются власти африканских стран. Например, еще в середине XIX века по приглашению египетского паши Мухаммеда Али для поиска месторождений золота в Восточном Судане в Африку прибывает русская экспедиция во главе с геологом Е.П. Ковалевским. В результате не только были открыты содержащие драгоценный металл россыпи, но и запущена золотопромывальная фабрика.
Георг Швейнфурт был первым подданным Российской империи, который в 1870 г. побывал в Конго – тогда бельгийской части Центральной Африки
Именно русских специалистов предпочитают другим иностранцам императоры Эфиопии. Известно, что в 1896 году во время итало-эфиопской войны военным советником царя царей становится русский офицер Николай Леонтьев, а год спустя следует его назначение генерал-губернатором экваториальных провинций. Тогда же по просьбе негуса (сокращенный титул императора) Россия отправляет в Эфиопию санитарный отряд. Параллельно группа географов под руководством Л.К. Артамонова осуществила маршрутную съемку от Аддис-Абебы до бассейна реки Джубы. Практика русских географических экспедиций в Эфиопии (под началом Н.Н. Курманова и др.) нашла продолжение и в начале следующего века.
Открытие в православной Абиссинии Императорской российской миссии заметно активизировало контакты и союзнические отношения между обеими странами. При негусе Менелике II в его ближний круг входили двое русских: исследователь Африки Александр Булатович и врач Александр Кохановский.
Страсть к путешествиям занесла в 1880 году в Африку начинающего художника из Курска Александра Чикина. Он не только неутомимо изображал то, что произвело на него наиболее сильное впечатление на Африканском континенте, чертил карту своего маршрута (она уцелела), но и вел дневник, куда заносил все, на его взгляд, мало-мальски важное и интересное. Эти путевые заметки (большая, густо исписанная общая тетрадь) сохранились, а вот от огромного количества рисунков осталось лишь несколько. Они выразительны, выполнены с настроением и стремлением к предельной точности деталей. Если когда- нибудь будут обнаружены и пропавшие остальные, их ценность как географического источника информации не вызывает сомнения.
«Африканский дневник» и африканские стихи (вошли в сборники «Шатер» и «Колчан») Николая Гумилева – яркое напоминание о неоднократном (в период с 1908 по 1913) пребывании поэта на Черном континенте. Он не только путешествовал и охотился, но и участвовал в научных экспедициях, интересовался местным фольклором, бытом, искусством, собрал и привез в Россию богатый антропологический и этнографический материал, который передал для пополнения коллекции петербургской Кунсткамеры.
Кто знает, сколько их было – граждан огромной Российской империи, чья судьба вдруг крепко-накрепко оказалась связана на рубеже XIX—
XX веков с Африкой? Внимание, которое уделяется в современной России истории русского зарубежья, вселяет надежду, что будет еще много находок, проливающих свет на русские страницы африканистики. И тогда всплывут новые имена и новые интересные факты.
Станица Московская
Наибольшая плотность русских эмигрантов в Африке приходилась на Капскую колонию. Эта южная оконечность континента привлекает переселенцев из России и благоприятным климатом, и обжитостью европейцами. В 1875 году только в Кейптауне – крупнейшем городе страны – насчитывалось 82 выходца из России.
С началом Англо-бурских войн (1880–1881 и 1899–1902) в Африку воевать с англичанами на стороне буров – потомков первых европейцев из голландцев, немцев и французов вызвались отправиться сотни русских добровольцев. Они вступили в Европейский легион волонтеров, которым командовал подполковник Евгений Максимов, позднее ставший в бурской армии генералом. Не оставило равнодушным общественное мнение России и экспансия Англии и Франции в Абиссинии, тем более что негус этой православной страны Иоанн попросил у императора Александра III защиты. Но тот не счел возможным пойти навстречу царю царей, ибо всячески избегал втягивания в какие бы то ни было военные конфликты и не случайно заслужил прозвище Миротворец.
Однако отказ официального Петербурга прийти на помощь не отменял народную инициативу. И в апреле 1888 года на берегу Таджурского залива (теперь это территория Республики Джибути) высадилось 150 человек русских во главе с терским казаком, есаулом по чину Николаем Ашиновым. Основное ядро неожиданного десанта составляли казаки, но это был не совсем военный отряд, поскольку тут же были их
