жены, дети и батюшка – архимандрит Паисий.
Атаман скомандовал построение и объявил о закладке русского поселения – станицы Московской. Торжественный акт был ознаменован поднятием на флагшток флага России.
Колонисты обосновались на перешейке между Красным морем и Аденским заливом. Это место идеально подходило для устройства военно-морской базы и контроля за акваторией, через которую лежал путь из Европы на Восток, и выбиралось с определенным прицелом – некоторые высокие чины из руководящего состава российских военно-морских сил были в курсе предприятия Ашинова и тайно благословили его затею, надеясь в случае успеха закрепиться в стратегически удобной точке.
Казаки действовали дерзко, быстро и решительно. Никакого ни армейского, ни флотского прикрытия у них не было. Правда, они пользовались покровительством негуса Иоанна.
Поскольку Франция считала занятую русскими территорию зоной своих геополитических интересов, из Парижа в Санкт-Петербург был сделан запрос о полномочиях Н.И. Ашинова. Политика сердечного согласия, которую проводила тогда дипломатия Александра III по отношению к Франции, разумеется, исключала осложнения с только что обретенным добрым союзником. Ответ из России был однозначный: Ашинов – самозванец, в Африку с отрядом единомышленников отправился без высочайшего на то повеления и согласования с официальными инстанциями. Тем самым царские чиновники устранялись от проблемы и умывали руки, фактически бросая соотечественников на произвол судьбы.
Между тем та часть туземного поселка Таджура, где разместились ашиновцы, на глазах приобретала облик типичной русской деревеньки. Народ в отряде подобрался работящий. Из привезенного леса возвели церковку, поставили дома, посадили на приусадебных участках саженцы из
России, разбили палисадники. На огородах наряду с экзотическими овощами и плодами начали выращивать огурцы и помидоры.
В станице Московской поддерживалась образцовая дисциплина. Люди были разделены на шесть взводов, на каждый из которых приходился примерно одинаковый объем работ. По сути, русская колония напоминала военное поселение.
Французская эскадра из крейсера и трех канонерок вошла в залив Таджура как раз в тот момент, когда в станице Московской закончилась церковная служба. Раздались орудийные залпы, сразу на смерть поразившие несколько человек, включая двух женщин (одну беременную) и четверых детей. Двенадцать колонистов были тяжело ранены, остальные, в том числе Ашинов, взяты в плен.
Так трагически закончилась недолгая история русского лагеря в Африке под названием станица Московская.
На пятом континенте
Австралия узнала русских во второй половине XIX века, когда среди моряков, высаживавшихся в Сиднее, Мельбурне и других портах этой большой английской колонии, стали появляться флотские из России.
Конечно, с пятым континентом ассоциируется имя знаменитого ученого и путешественника Николая Миклухо-Маклая. Он прожил в Австралии несколько лет (1878–1882 и 1884–1886), а северо-восточный берег Новой Гвинеи назван в честь него Берегом Маклая. Там он тоже прожил не один год.
Благодаря Миклухо-Маклаю в Новую Гвинею едва не хлынул поток переселенцев из России. Ведь ученый предлагал основать на этом крупнейшем острове Океании «вольную русскую колонию». Со своим проектом он даже побывал в Ливадийском дворце в Крыму – летней резиденции российских императоров. Однако царь Александр III нашел идею Маклая несвоевременной, дорогостоящей, нереальной и заведомо невыполнимой. Между тем, поскольку в печати прошла информация о возможном создании такой колонии, поступило около 2 тысяч прошений от желающих немедленно пуститься в путь.
Эмиграцию в Австралию в конце XIX века трудно сопоставить с эмиграцией в США, Канаду, Аргентину или Бразилию. И тем не менее на пятый континент выходцы из России тоже устремились. В 1890 году там было зарегистрировано около 300 человек, расставшихся с русскими паспортами, а в следующем, 1891-м, общее число прежних и вновь прибывших эмигрантов приблизилось к трем тысячам, причем мужчины многократно (2350 человек) преобладали над женщинами (531 человек).
В Австралию в это время преимущественно въезжали евреи из юго-западных и прибалтийских регионов России, что было вызвано проводившейся тогда царизмом дискриминационной национальной политикой по отношению к инородцам вообще и к евреям в частности.
В 1901 году, когда был образован Австралийский Союз, бывших подданных Российской империи на пятом континенте насчитывалось уже 3 тысячи 358 человек: 2648 мужчин и 710 женщин. География их расселения – Новый Южный Уэльс, Виктория, Квинсленд, Западная и Южная Австралия и Тасмания.
Русско-японская война, революция 1905–1907 годов и аграрная реформа П.А. Столыпина стали толчком для эмиграции из районов Сибири и Дальнего Востока. Ранее привязанные к земле крестьяне теперь получили право на свободное переселение и не замедлили им воспользоваться. Нет ничего удивительного, что их выбор пал на Австралию, где не только по слухам, но и по сообщениям российской прессы можно было легко получить хороший земельный участок, рассчитывать на высокий заработок, и к тому же не омрачали жизнь ни войны, ни революционные потрясения, ни перепады политического курса властей. Для домовитых обстоятельных мужиков, стремившихся наладить крепкое хозяйство, фактор стабильности был далеко не из последних. И они не без оснований видели в Австралии страну, в которой, как говорится, тишь да гладь и Божья благодать. А работы они не боялись, и силы для обустройства на новом месте готовы были затратить, не щадя себя – лишь бы толк вышел.
К 1911 году на пятом континенте, согласно переписи, проживает уже 4 тысячи 456 уроженцев Российской империи. За десять лет русская Австралия пополнилась в основном крестьянским контингентом.
Эвкалипты и березы
На кого-то Австралия производила обманчивое впечатление страны, во многом похожей на Россию. Ведь стоило переселенцу увидеть среди пальм и эвкалиптов березу или дуб, как появлялась иллюзия, что природа здесь не столь уж сильно отличается от русской да и местность, как дома, на родине, куда ни кинь взгляд, равнинная.
Потом это заблуждение рассеивалось.
Не всем новым колонистам посчастливилось, как они рассчитывали, стать фермерами. Даже люди, давно привычные к сельскохозяйственной работе, попав в иные, чем на родине, условия, в другой климат, да еще и не зная английского языка, столкнулись с очень большими трудностями. Какая-то часть эмигрантов определилась в качестве наемных работников в чужие хозяйства и, приобретя необходимые знания, навыки, опыт, потом с успехом начала свое собственное дело. Но бывало и так, что люди решали, раз с крестьянским трудом не заладилось, значит, так тому и быть, и уезжали в город, где рабочие руки всегда были нужны. Без владения профессией они ни на что особенное претендовать не могли и обычно использовались как малоквалифицированная рабочая сила на строительстве железных дорог, на медных рудниках и золотых приисках, на рубке леса, на шахтах и в портовых доках.
Больше всего россиян сгруппировалось в северо-восточном австралийском штате Квинсленде, в столице которого Брисбене была целая улица, заселенная почти исключительно русскими.
В отличие от трудовой политическая эмиграция из России шла Австралии не на пользу. Прибывшие революционеры развернули агитацию и пропаганду, что привело к обострению до этого вполне нормальных и дружелюбных отношений между рабочими и работодателями, к уменьшению показателей производства вследствие забастовок и других актов протеста. Политэмигрантов было всего около 500 человек, но они развили высокую активность, которая пришлась по душе далеко не всем австралийцам. Большая часть трудового населения страны поддерживала существующую общественно-политическую систему с крепкими традициями демократии, была против ее расшатывания и смотрела не тех, кто развивал революционную инициативу и мутил воду, сбивая с толку товарищей, как на чужаков и опасных смутьянов. К тому же, раздувая рабочее движение, некоторые революционеры жили на деньги из партийной кассы, не зная, что такое тяжелый физический труд. В какой-то мере они изменили к худшему мнение о русских, но со временем разобравшись, что группа политэмигрантов – это всего лишь, как говорится, ложка дегтя в бочке меда, австралийцы перестали косо смотреть на тех, кто приезжал из России.
