аномалиями в полётах, поскольку без баллистической экспертизы нельзя было сделать ни одного мало- мальски грамотного заключения. Не берусь ответить на вопрос 'почему?', но со стопроцентной достоверностью могу подтвердить, что ни одного случая утаивания гибели космонавтов в нашей практике не было. Обо всех трёх известных случаях сообщалось практически немедленно, а публикуемые затем сообщения о расследовании причин трагедии достаточно точно отражали техническое существо проведённого анализа.
Может быть, для читателя будет небезынтересно вкратце воскресить в памяти эти три события, а затем я расскажу о нескольких драматических ситуациях, в которых оказались космонавты и о которых ничего не сообщалось в печати. Первая трагедия произошла 24 апреля 1967 года. При возвращении на Землю на новом корабле 'Союз-1' после выполнения суточного полёта погиб космонавт В. М. Комаров. Причиной гибели стала недопустимо высокая скорость встречи спускаемого аппарата с Землёй вследствие нераскрытия основного парашюта. Здесь было нарушено одно из основных правил, введённых С. П. Королёвым и жёстко им отслеживаемых: перед пуском человека должна быть подтверждена надёжность нового корабля на трёх беспилотных пусках. Так было перед пуском первого корабля 'Восток' с Гагариным на борту, так было и перед пуском корабля 'Восход' с тремя космонавтами: В. М. Комаровым, К. П. Феоктистовым и Б. Б. Егоровым в сентябре 1964 года. Затем последовал ещё один пилотируемый полёт корабля 'Восход-2' в марте 1965 года, в котором П.И. Беляев и А. А. Леонов решали задачу первого выхода человека в открытый космос. В это время приступили к созданию кораблей нового класса 'Союз' с более универсальными функциями, позволяющими им сближаться и стыковаться в космосе. До лётных испытаний этих кораблей Сергей Павлович не дожил: он умер в январе 1966 года. Испытав в полёте только один корабль 'Союз' в беспилотном варианте, решились на пуск пилотируемого корабля. На то, видимо, были свои причины: после последнего полёта наших космонавтов прошло уже два года, за это время американцы успели совершить целых десять пилотируемых полётов на кораблях 'Джемини', на которых отрабатывали и манёвры на орбите, и стыковку с беспилотным объектом. С отработкой нового корабля 'Союз' мы катастрофически запаздывали, но по заведённой порочной традиции очень надо было 'порадовать родину' новыми успехами в космонавтике, да и для утверждения имиджа преемника Королёва важно было показать, что всё это время наше КБ не стояло на месте, и мы выходим в космос с новой, весьма перспективной разработкой. И дата старта была выбрана не случайной, а в канун первомайских праздников в год пятидесятилетия Великой Октябрьской социалистической революции. Вот и 'порадовали' родину. Трудно описать то шоковое состояние, которое всех нас охватило, когда мы получили первые секретные сообщения с места падения разбитого спускаемого аппарата, внутри которого полыхал пожар. Допущенную чисто конструкторскую ошибку в проектировании негерметичного парашютного отсека легко устранили, и после этого ни одного отказа в последующих полётах по этой причине уже не было.
Вторая трагедия произошла 30 июня 1971 года, когда на корабле 'Союз-11' после двадцатитрёхсуточного полета на орбите в составе пилотируемой орбитальной станции 'Салют' возвращались на землю космонавты Г. Т. Добровольский, В. Н. Волков и В. И. Пацаев. В результате нарушения герметичности кабины из-за нештатного срабатывания клапана, соединяющего внешнюю среду с внутренним отсеком, резко упало давление в кабине практически до нуля, и незащищённые гермокостюмами космонавты оказались как бы в безвоздушном пространстве. По поводу гибели сразу трёх космонавтов по всей стране был объявлен траур. Выводы Комиссии по расследованию причин аварии были подробно освещены в печати.
Третий (второй по счёту, если следовать хронологической последовательности) трагический случай произошёл с первым космонавтом Юрием Гагариным в 1968 году при выполнении им тренировочного полёта на самолёте вместе с инструктором Серёгиным. Гибель Гагарина не имеет прямого отношения к космическим полётам, и мы не можем отнести эту трагедию к разряду ракетно-космических.
Других случаев гибели космонавтов при выполнении ими космических полётов у нас не было (были у американцев, но сейчас речь не о них). Мне остаётся ещё раз подтвердить, что все распространяемые время от времени слухи относятся к разряду досужих вымыслов и не имеют под собой ни малейших оснований.
Вместе с тем в нашей практике было несколько критических ситуаций, в которых оказывались космонавты, однако о них не сообщалось вовсе или сообщалось в очень невразумительной форме. Я часто задаюсь вопросом: в чём причины такой приверженности ко лжи или к сокрытию истины? Путь в неизведанное чреват неожиданностями, почти всегда сопровождается повышенным риском и опасностью. Не зря же после каждого полёта космонавта награждали Золотой звездой Героя Советского Союза! Если подходить к освещению событий в космонавтике с этих общепонятных позиций, то было бы гораздо разумнее (само собой разумеется, и во много крат честнее) рассказывать обо всех происшествиях и неудачах правдиво, не вешая, как теперь принято говорить, лапшу на уши, надеясь на этом заработать дешёвый капитал. Ведь сообщали же американцы загодя на весь мир и о предстоящих пусках, и о своих неудачах и ошибках, и о ведущихся новых разработках. Наконец-то, по прошествии многих лет, постепенно мы тоже начали 'раскрываться' и осваивать правила честной игры. В условиях выхода на международное сотрудничество в космосе иначе поступить было бы просто невозможно. Открытость несёт с собой и значительный психологический эффект: люди понимают, что полёты в космос это отнюдь не путь, усыпанный розами и ведущий только к успехам, и искренне сопереживают по поводу неудач и возникающих нештатных ситуаций.
Вспоминаю возвращение Беляева и Леонова после суточного полета, в котором был осуществлен выход в открытый космос. Мы их тогда чуть не потеряли, так как место приземления спускаемого аппарата сильно отклонилось от расчётной точки и оказалось в труднодоступной заснеженной тайге. Парашют завис на высоченных деревьях, но аппарат, к счастью, уцелел. Поиск и эвакуация заняли достаточно много времени, в течение которого все сидели, как на иголках, боясь плохих вестей. Экипажу пришлось воспользоваться НАЗом (неприкосновенным аварийным запасом), чтобы не замерзнуть и продержаться до прибытия только через сутки специальной группой поиска и спасения, которой удалось с большим трудом добраться до места трагедии на лыжах. Не будь значительной доли элементов везения - трагедии не миновать.
Следующее серьёзное испытание нас ожидало в январе 1969 года. Тогда с разницей в одни сутки стартовали корабли 'Союз-4' с В. А. Шаталовым на борту и 'Союз-5' с тремя космонавтами: Б. В. Волыновым, А. С. Елисеевым и Е. В. Хруновым. На орбите была проведена первая в истории успешная стыковка двух пилотируемых кораблей, после которой Елисеев и Хрунов перешли в 'Союз-4' и спускались вместе с Шаталовым. На следующие сутки спускался Волынов. Спуск проходил в сугубо нештатных условиях. После выдачи тормозного импульса на спуск отделение приборного отсека от спускаемого аппарата в нормальном режиме не произошло и вследствие этого вход в атмосферу проходил в аварийном режиме. Когда, наконец, в экстремальных условиях отделение всё же состоялось, спускаемый аппарат оказался ориентированным, грубо говоря, задом на перёд, подставляя воздушному потоку свою незащищенную сторону. Помимо воздействия нерасчётных нагрузок на конструкцию, некоторые силовые элементы нагрелись докрасна, о чём в страшном смятении кричал по радио космонавт Волынов, не в силах изменить что-либо. Всё увеличивающаяся перегрузка отрывала его от кресла вместо того, чтобы прижимать к нему, и он отлично понимал, что надвигается катастрофа. Ещё несколько секунд движения в таком положении - и не было бы ни аппарата, ни космонавта - всё бы сгорело, как сгорают метеориты, влетающие в атмосферу Земли с космической скоростью. Мне кажется, что шансов на такой исход было гораздо больше, чем на благоприятный. Скажу честно, в тот момент я мысленно простился с Волыновым и не думал, что увижу его живым. Но свершилось чудо: в критический момент аппарат перевернулся, занял более или менее правильное положение и сумел добраться с грехом пополам до земли. Волынов перенёс очень сильный психологический шок и долго не мог прийти в себя. Только спустя семь с лишним лет, в июне 1976 года он совершил второй полёт на корабле 'Союз-21' к станции 'Салют-5', который прошел вполне благополучно.
За всеми публикациями о космических полётах проследить невозможно, поэтому у меня нет уверенности в том, что описываемый случай до сих пор оставался без внимания. Но, само собой разумеется, что сразу после полёта ни в официальных сообщениях, ни в других материалах и намёка не было на возникшую смертельно опасную ситуацию. Слава богу, пронесло.
После этого без серьёзных осложнений прошли все пилотируемые полёты вплоть до 1975 года. В
