— Хах, хорошо сказано! — Развеселился армейский сержант, решив, что контакт уже налажен, но приструнил себя, заметив сосредоточенное выражение на лице Ронина.
— Что ты намерен предпринять, Сарвин?
— Последним приказом была отдана команда на отход к Урсту.
— А если город захвачен?
— Основная задача — возврат в состав полка.
— Полка… — задумчиво протянул Ронин. — А полка может и не быть, сержант. Вся опушка была набита ловушками. И это в такой дали от единственной просеки по направлению к Урсту и в такой близи от… — мечник посчитал правильным в данный момент промолчать о безалаберности разведки. — Там, где вероятнее всего и прошли войска, ими должно было все просто усеяно.
— Маги не дадут этому случиться. — Догадался сержант, к чему клонит его собеседник.
— Надеюсь, так и было, сержант.
Когда Сарвин уже хотел нарушить возникшее молчание, Ронин вдруг сказал, словно вынес приговор:
— Я передаю тебе полномочия исполняющего обязанности лейтенанта. Однако настоятельно рекомендую сохранить должность исполняющего обязанности сержанта Норита. Я и он имеем лучшее представление об управлении легкой пехотой, в которую превратился отряд наемников.
— Это парнишка, командовавший твоим отрядом во время обороны? — Толи вопрос, толи утверждение. — Я бы в любом случае его не сместил. Однако остальных сержантов я назначу по своему усмотрению.
Ронин склонил голову в знак согласия, а Сарвин, резко меняя тему, поинтересовался отстраненно:
— Как вы хоть здесь оказались? Я успел заметить, как ваши в южную сторону направлялись — за хвост кавалерии.
— Скорее всего, ты имеешь в виду центральную группу.
— А твой отряд откуда?
— Правый фланг, самый край почти, — и предугадав последующий вопрос, продолжил. — Фаруций не дал магам Фостра обездвижить бойцов, вскоре удалось прорваться к старым вражеским позициям. Непогода сыграла на руку и…
Ронин не договорил. Взгляд его застыл на волке с темной мокрой шерстью в пятидесяти метрах от него.
— Сарвин, ты видишь управляющую нить, ведущую к волку? — Скороговоркой выпалил мечник.
Армеец не сразу сообразил, что подразумевает под сказанным Ронин, а заметив, наконец, животное, прикрыл веки и сконцентрировался. В это время мечнику пришла в голову нелепая мысль: «Как же сержант сейчас уязвим, всего одно движение руки и он вспыхнет как свеча или распадется надвое от лезвия сабли». Уже мгновение спустя его самого испугали такие размышления.
— Ничего нет, это точно не иллюзия.
Хищник еще пару секунд постоял, принюхиваясь, и скрылся за деревьями. Очевидно, его привлекли запахи свежей крови, а приблизить ближе мешает большое скопление людей.
— Все в порядке?
— Да, конечно. — Ответил мечник, как ни в чем не бывало.
Когда два сержанта вышли к остальным, армеец не только формально, но и фактически с согласием мечника стал выше по званию.
— Собрать трофейное оружие. — Был первый приказ Сарвина тем, кто не был занят иными делами, а поскольку в основном это были наемники, то они с места не сдвинулись. Все как один скосили глаза на Ронина, тот коротко кивнул и бойцы тут же пришли в движение.
— Без сучка, без задоринки? — Спросил рыцарь сержанта, теперь лейтенанта, натягивая кожаные ремни в щите на сломанную руку и болезненно морщась при этой процедуре.
— Да. — Лаконично ответил Сарвин.
— Надо было все-таки мне с тобой пойти, полюбоваться на эту выскочку. Ну, ничего, еще налюбуюсь плясками на сковородке… — многообещающе закончил капрал.
— Он хороший офицер, Вин, хотя и сорвался на грубость. С кем не бывает при таких обстоятельствах.
— Сарвин, я твое мнение уважаю, но это не твое дело, а дело ордена.
— На дуэль вызовешь?
— Если бы я хотел его убить, — тут капрал посмотрел на Ронина, который будто почувствовал чужой взгляд, начал оборачиваться, однако не успел — Винтас уже глядел на своего командира, — я бы его вызвал раньше, еще при встрече.
Больше рыцарь ничего не добавил.
ГЛАВА 6
ЗА ЖЕЛЕЗНЫМИ ЗАМКАМИ
Стук затвора на тюремной двери и теперь отозвался еканьем в сердце, ведь после этого могло последовать открытие единственного барьера, отделявшего Лилиану от внешнего мира. Ее это совсем не радовало. На этот раз пронесло.
Она поправила в сто тысячный раз браслеты на запястьях, но те так и не стали удобней. Кожа под ними как назло постоянно чесалась.
Колени уже замерзли, и девушка переложила с них руки на большой соломенный тюфяк. Меблировка ее камеры на этом скромном подобии постели, прислоненной одним краем к неровной стене, и заканчивалась. Если другие стены были выложены отдельными обтесанными валунами, то эта представляла из себя сплошную скалу. Правда в правом ближнем углу находилось еще то, что можно назвать уборной…
В зарешеченном окошке под самым потолком пробивались лучи Асора, ярко озаряющие обитель пленницы всю первую половину дня. Волшебница засветло просыпалась только для единственной цели — увидеть рассвет, точнее отражение рассвета полосой через весь потолок и верхний краешек противоположной от восточного окошка стены. Тогда заплесневелый камень, покрывшийся местами мхом болотно-зеленого цвета, теряет свою мрачность, в черных углах рассеивается мрак и Лилиану охватывает чувство умиротворенности. Все что происходило с ней за предыдущий день остается за границами сна, уставшее вечером тело приобретает новые силы и кажется, будто все хорошо и никакие неприятности не смогут помешать хорошему настроению. Однако светило поднимается выше, краски светлеют до привычной белизны, сказка окончательно развеивается по приходе человека с завтраком.
Лилиана посмотрела на узкую, таящую на глазах линию света справа от себя. Провела ладонью над ней, по тыльной стороне скользнул лучик Асора. Никаких ощущений тепла…
«Скоро полдень» — отстраненно подумала девушка, когда помещение окончательно погрузилось в сумерки, лишившись единственного источника света.
Это время суток она ненавидела больше всего: из-за медленно воцаряющейся темноты, из-за тягучего бега самого времени, а еще, и это самое главное, из-за того, что тюремщики успевают закончить все свои основные дела и у них появляется возможность заняться делами желанными.
Ее отвлек глухой звук — это рука соскользнула и упала на каменный пол. Грязные пальцы с неохотой подчинились и соскребли немного мха, после этого медленно сжались в кулак. Щелкнул сустав, а на железный браслет потекла мутная капля. Ногти впивались в ладони, но Лилиана не чувствовала боли, все что ниже кистей онемело от холода и это сдерживало чародейку покрепче стены из цельной скалы или дубовой двери у единственного выхода, не считая окошка естественно, в котором завывал ветер. Вообще-то и вся мрачность этой камеры рассчитана на устранение всякой возможности использования волшебства.
