показавшийся мне смутно знакомым. Я не особо верю в дурные предчувствия, но тогда мне сразу стало не по себе. Все время, пока я спал, мне снились кошмары — даже более страшные, чем кошмары, мучавшие меня на протяжении последних недель, — и на сей раз они казались теснейшим образом связанными с некой жуткой, злотворной реальностью. Самый воздух был словно напоен ядом. Впоследствии я решил, что отдельные звуки все же просачивались в мое отключенное сознание в течение всех часов наркотического сна. Боль, однако, отпустила, и я поднялся с дивана и сделал первые несколько шагов без труда.
Довольно скоро я почуял неладное. Марш и Марселина, положим, могли кататься верхом, но кто-то ведь должен был готовить ужин на кухне. Однако в доме царила мертвая тишина, которую нарушал лишь упомянутый выше вой или стенания, и никто не явился ко мне, когда я подергал шнур старомодного колокольчика, вызывая Сципиона. Потом, случайно взглянув наверх, я увидел на потолке расползающееся пятно — ярко-красное пятно в месте, где находилась комната Марселины.
Мигом забыв о больной спине, я бросился наверх, готовый к самому худшему. Дикие догадки и предположения мелькали в моем уме, пока я пытался открыть перекошенную от сырости дверь безмолвной комнаты, но ужаснее всего было сознание фатальной неизбежности свершившейся катастрофы. Я ведь с самого начала знал, что вокруг меня сгущаются безымянные ужасы и что под моей крышей поселилось некое бесконечное, космическое зло, которое может вылиться лишь в кровавую трагедию.
Наконец дверь поддалась, и я на ватных ногах вступил в просторную комнату, погруженную в полумрак, поскольку окна там затеняли густые ветви деревьев. В нос мне ударило слабое зловоние, и я вздрогнул и на несколько мгновений застыл на месте. Потом я включил верхний свет и увидел непередаваемо кошмарное существо, распростертое на желто-голубом ковре.
Оно лежало ничком в огромной луже темной загустевшей крови, с кровавым отпечатком обутой человеческой ноги на голой спине. Брызги крови были повсюду — на стенах, на мебели, на полу. Колени у меня подломились от ужаса, и я с трудом доковылял до ближайшего кресла и бессильно рухнул в него. Труп явно принадлежал человеку, хотя я опознал его не сразу, поскольку он был без одежды, а почти все волосы были грубо срезаны с головы под корень и местами просто выдраны с мясом. По коже цвета слоновой кости я понял наконец, что это Марселина. Отпечаток подошвы на спине усугублял чудовищность зрелища. Я не мог даже отдаленно представить, что за дикая, отвратительная трагедия разыгралась здесь, пока я спал внизу. Я поднял руку, чтобы вытереть пот со лба, и почувствовал, что пальцы у меня липкие от крови. Я содрогнулся всем телом, но в следующий миг сообразил, что испачкался о ручку двери, которую неизвестный убийца захлопнул, покидая место преступления. Похоже, орудие убийства он забрал с собой, ибо ни одного предмета, способного послужить таковым, я в комнате не приметил.
Обследовав взглядом пол, я увидел ведущую от трупа к двери цепочку липких человеческих следов, аналогичных отпечатку подошвы на голой спине. Там имелся и другой кровавый след, не вполне понятного происхождения: довольно широкая сплошная полоса, словно оставленная проползшей здесь огромной змеей. Поначалу я предположил, что убийца волок за собой какой-то предмет. Однако потом заметил, что отпечатки человеческих ног местами накладываются на кровавую полосу, и волей-неволей пришел к заключению, что она уже была здесь, когда злодей уходил. Но что за ползучая тварь находилась в комнате вместе с жертвой и убийцей — и покинула место жестокого злодеяния первой? Едва я задался этим вопросом, как мне снова почудился далекий, еле слышный вой.
Наконец, стряхнув с себя оцепенение ужаса, я поднялся на ноги и двинулся по следу. Я не имел ни малейшего понятия, кто убийца, а равно не понимал, куда подевались все слуги. У меня мелькнула смутная мысль, что надо бы подняться в мансарду к Маршу, но уже в следующий миг я увидел, что именно туда и ведут кровавые следы. Неужели Марш и есть убийца? Может, он сошел с ума, не выдержав нервного напряжения, и внезапно впал в буйство?
В мансардном коридоре отпечатки подошв стали почти неразличимыми на темном ковре, но я по- прежнему видел странную полосу, оставленную существом, которое двигалось впереди человека. Она тянулась прямиком к закрытой двери студии Марша и исчезала под ней посередине. Очевидно, неведомая ползучая тварь переползла через порог, когда дверь была распахнута настежь.
Обмирая от страха, я повернул ручку — дверь оказалась незапертой. Несколько мгновений я стоял на пороге в бледном свете меркнущего северного солнца, силясь разглядеть, какой новый кошмар поджидает меня здесь. На полу явно лежало человеческое тело, и я потянулся к выключателю.
Но когда вспыхнул свет, я тотчас отвел взгляд от ужасного зрелища на полу — трупа бедного Марша — и ошеломленно уставился на живое существо, съежившееся в дверном проеме, ведущем в спальню художника. Взлохмаченное, с диким взором, покрытое запекшейся кровью, оно сжимало в руке смертоносный мачете, что прежде висел в студии на стене среди прочих предметов убранства. Но даже в тот кошмарный миг я сразу узнал в нем человека, который, по моим расчетам, должен был находиться за тысячу миль от Риверсайда. То был мой сын Дэнис — вернее, безумное подобие прежнего Дэниса.
Похоже, при виде меня у бедного мальчика немного прояснилось сознание — или по крайней мере память. Он выпрямился и лихорадочно затряс головой, словно стараясь стряхнуть с себя какое-то наваждение. Не в силах произнести ни слова, я беззвучно шевелил губами в отчаянной попытке обрести дар речи. Я бросил короткий взгляд на тело, распростертое на полу перед накрытым черной тканью мольбертом, — охладелый труп, к которому тянулся странный кровавый след и который обвивало тугими кольцами некое подобие черного каната. Очевидно, движение моих глаз вызвало какую-то реакцию в помраченном сознании моего мальчика, ибо внезапно он забормотал хриплым шепотом отрывочные фразы, смысл которых я вскоре уловил.
— Я должен был уничтожить ее… она была дьяволом-воплощением и верховной жрицей вселенского зла… адским отродьем… Марш знал и пытался предостеречь меня. Бедный Фрэнк… я не убивал его, хотя поначалу хотел убить. Но потом до меня дошло. Я спустился вниз и убил ее… а потом проклятые волосы… — Дэнис задохнулся, немного помолчал и продолжил: — Ты ничего не знал… Ее письма стали какими-то странными, и я понял, что она влюбилась в Марша. Потом она вообще перестала писать. Марш в своих письмах ни словом не упоминал о ней… Я почуял неладное и решил вернуться, чтобы все выяснить. Тебе говорить не стал — они бы по твоему виду обо всем догадались. Хотел застигнуть их врасплох. Приехал на такси сегодня около полудня и отослал прочь всех домашних слуг… полевых рабочих не стал трогать, они бы все равно ничего не услышали в своих хижинах. Маккейба отправил в Кейп-Жирардо за покупками и велел не возвращаться до завтра. А неграм дал старую машину, чтобы Мери отвезла всех в Бенд-Виллидж на выходной, — сказал, что мы все уезжаем на целый день и они нам не понадобятся. Посоветовал остаться на ночь у кузена дядюшки Сципа — хозяина пансиона для негров.
Речь Дэниса становилась все бессвязнее, и я отчаянно напрягал слух, силясь разобрать каждое слово. Мне снова почудился истошный вой вдалеке, но в данный момент он мало интересовал меня.
— Увидел, что ты спишь в гостиной, и постарался не разбудить тебя. Потихоньку поднялся наверх, чтобы застать Марша с… этой женщиной!
Дэнис содрогнулся всем телом, когда упомянул о Марселине, не назвав ее по имени. Глаза у него расширились при очередном взрыве далекого плача, который теперь казался мне страшно знакомым.
— В спальне ее не оказалось, и я поднялся в мансарду. За закрытой дверью студии слышались голоса, и я ворвался без стука. Она там позировала — голая, но окутанная мантией своих чертовых волос — и усиленно строила глазки Маршу. Мольберт стоял обратной стороной к двери… я не увидел картины. Оба они оторопели при виде меня, и Марш выронил кисть. Я кипел яростью и велел Маршу показать мне портрет, но он быстро овладел собой и сказал, что работа еще не вполне закончена — мол, я смогу увидеть картину через пару дней…
Тут в глазах мальчика снова полыхнуло безумие, и на мгновение мне показалось, будто он собирается броситься на меня с мачете. Однако спустя несколько секунд он немного успокоился.
— О господи… какой кошмар! Не вздумай смотреть на нее! Сожги холст вместе с тканью,
