Но кому уподоблю род сей?

есть обрезание и в сердце. Прекрасно говорит о сем Павел: «Не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот Иудей, кто внутренно таков, и то обрезание, которое в сердце, по Духу, а не по букве: ему и похвала не от людей, но от Бога.» (Рим 2:28,29). В другом месте Павел также пишет об обрезании нерукотворном (Кол 2:11).

Фома: «Ученики сказали Ему: Обрезание полезно или нет? Он сказал им: Если бы оно было полезно, их отец зачал бы их в матери обрезанными. Но истинное обрезание в духе обнаружило полную пользу.» (Фома 53).

Рассматривая вопрос мира с чуть иной стороны, скажем, что человек, беспрерывно и громко говорящий, не слышит обращенного к нему шепота, да и станет ли кто обращаться к тому, кто не слушает ничего, кроме себя, в худшем смысле этого слова. Здесь заслуживает упоминания Иисус сын Сирахов, хотя пока мы еще и не сможем оценить всю глубину тайны его слов: «Говори, юноша, если нужно тебе, едва слова два, когда будешь спрошен. Говори главное, многое в немногих словах. Будь, как знающий и, вместе, как умеющий молчать... и, когда говорит другой, ты много не говори.» (Сир 32:9- 11). О том, кто этот «другой», не приходится долго ломать голову, памятуя о том, в чьей власти находится человек. И когда этот «другой» замолкает, пусть даже поначалу ненадолго, то тут человеку может посчастливиться стать сотаиником Иова: «Тихое веяние, — и я слышу голос... И вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него.» (Иов 4:16,12). А не надо ли было написать здесь «Слово»?

Подчеркнем вновь, что самый простой и естественный способ услышать Слово — услышать его из тишины: «И сказал [Господь]: выйди и стань на горе пред лицем Господним. И вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом; но не в ветре Господь. После ветра землетрясение; но не в землетрясении Господь. После землетрясения огонь; но не в огне Господь. После огня веяние тихого ветра, и там Господь.» (3 Цар 19:11,12);

«Когда все окружало тихое безмолвие, и ночь в своем течении достигла средины, сошло с небес от царственных престолов на середину погибельной земли всемогущее слово Твое...» (Прем 18:14,15).

К молчанию призывает Господь:

«Умолкни пред лицем Господа Бога!» (Соф 1:7);

«А Господь — во святом храме Своем: да молчит вся земля пред лицем Его!» (Авв 2:20);

«Да молчит всякая плоть пред лицем Господа! Ибо Он подни мается от святого жилища Своего.» (Зах 2:13), — так передавали слово Божие пророки.

Итак, мир, покой, безмолвие на всех уровнях человеческого существа, и, прежде всего, в сердце, является ключом для последующего восприятия в себе воли Божией, сходящей свыше мудрости, ключом к тому, чтобы увидеть и услышать Отца Творящего (Ин 5:19,20,30).

Необходимо подчеркнуть, что речь идет не об устранении лишь тех помышлений, кои считаются плотскими, греховными, а об установлении полного безмолвия разума, полной пустоты, дабы сия пустота могла быть затем заполнена волей Божией или, если хотите, Духом Святым целиком, не оставляя места для постороннего. Ведь нечто малое, будучи неуничтожено, может послужить тем, о чем сказано: «малая закваска квасит все тесто» (1 Кор 5:6; Гал 5:9), и, оставив неуничтоженной малую часть, мы тем самым оставляем и то, что не от Бога, а «никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.» (Лк 16:13; Мф 6:24). Сие означает в числе прочего, К сожалению, и то, что милосердие и другие добродетели могут быть добродетелями кажущимися, они могут быть не от Бога, чему мы столь часто бываем свидетелями, — за ними может скрываться, например, фарисейское самолюбование или гордыня — прямая антитеза того идеального состояния, о котором мы говорим.

В «Пастыре» Ерма тема несовместимости разнородных помыслов, несовместимости света и тьмы, звучит с несколько иными мотивами, хотя и заключает в себе одинаковый с синоптиками смысл: «Когда человек наполнит сосуды хорошим вином, и между ними поставит несколько сосудов неполных, то, приходя испытать и попробовать сосуды, не думает о полных, ибо знает, что они хороши; а отведывает неполные, не скисли ли они, потому что неполные сосуды скоро окисают и теряют вкус вина. Так и диавол приходит к рабам Божиим, чтобы искусить их. И все те, которые полны веры, мужественно противятся ему, тогда он приступает к тем, которые не полны веры, и имея возможность войти, входит в них, делает с ними, что хочет, и они становятся его рабами.» (II.12:5).

Вопросам, связанным с миром, безмолвием, апокрифические Евангелия уделяют места едва ли меньше, нежели Евангелия канонические. Для иллюстрации сего, прочтем первые строки так называемого Апокрифа Иоанна: «Учение Христа и откровение тайн, скрытых в молчании всех вещей, коему Он обучил Иоанна, своего ученика.» (Апокриф Иоанна 1:1-4).

А вот другой пример: «Когда нечто станет пустым, оно наполнится светом, но когда оно становится разделенным, оно наполняется тьмой.» (Фома 61). Очевидно, что на этом этапе мы еще не можем дать полного толкования всего высказывания, но нам важно, что, дабы наполниться светом, необходимо сделать сие «нечто» пустым. Как видим, и здесь разделение влечет, как и у Ерма, худые последствия — наполнение тьмой.

Будет несправедливо, если мы, говоря о безмолвии, не коснемся и послеапостольских писаний. И несправедливость сия проявилась бы прежде всего в отношении Игнатия Богоносца, ибо его перу принадлежат строки, заслуживающие самого серьезного внимания: «Лучше молчать и быть, нежели говорить и не быть. Хорошее дело учить, если тот, кто учит, и творит. Поэтому один только Учитель, Который сказал и исполнилось, и то, что совершил Он в безмолвии, достойно Отца. Кто приобрел слово Иисусово, тот истинно может слышать и Его безмолвие, чтобы быть совершенным, дабы и словом действовать и в молчании открываться.» (Еф 15).

Теперь мы не сможем пропустить и следующего: «Дела человека происходят от его силы. Поэтому их называют силами. Его дела — его дети, которые происходят из покоя. Поэтому его сила обитает в его делах, а покой открывает себя в детях... Он делает свои дела благодаря своей силе, но благодаря покою он порождает своих детей.» (Филипп 86).

Не с целью укрепить читателя в важности понятия внутреннего безмолвия, но больше для интереса к будущему повествованию, приведем еще несколько отрывков, имеющих отношение к исследуемой нами в настоящей главе теме: «Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии.» (1 Тим 2:11,12);

«Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит.» (1 Кор 14:34);

«[Жены,] Да будет украшением вашим... сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом.» (1 Пет 3:3,4).

3

Смысл сказанного выше об установлении полного внутреннего безмолвия и покоя перекликается и с уже приводимой нами известной притчей: «никто не приставляет заплаты к ветхой одежде, отодрав от новой одежды; а иначе и новую раздерет, и к старой не подойдет заплата от новой.» (Лк 5:3 6). Зная теперь уже, символом чего является одежда, можем добавить, что ее надо не латать в надежде сохранить старые воспоминания о ее удобстве и тепле, а менять на другую, для чего старую одежду необходимо предварительно снять.

Правильно поняв отличие истинной мудрости от «мудрости века сего», мы чуть иначе прочтем слова Павла: «И Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, для Еллинов безумие.» (1 Кор 1:22,23). И теперь мы можем без затруднений обратиться к вопросу о том, почему Христос «для Еллинов безумие». При разумении принципа внутреннего безмолвия, внутреннего молчания, мы поймем, почему Павел писал так, а не иначе. Дело тут вовсе не в политеистичности культуры и философии эллинов — политеистическими в те времена были религии всех народов мира, кроме иудеев — но в том, что с цивилизацией Еллинов неразрывно связано зарождение