В один из дней на стене зала вытянулись в линию свежеотпечатанные лунные панорамы, невольно ставшие испытательным тестом.
— А это что? — допытывался любознательный.
Солнце было сзади АЛСа и на лунной поверхности чернели тени отдельных элементов станции.
— Это антенны.
— А это?
— Грунтомер.
— Верно. Ну, а вот это? — любознательный показывал на цилиндрик, лежащий в стороне от АЛСа, — может эту вещицу забыли луниты, спрятавшиеся при посадке станции? — ехидничал он.
— Деталь амортизатора, номер чертежа… — очередная «жертва» успешно выдерживала экзамен.
Можно было и пошутить — слишком уж серьезные сведения поступили с «Луны-9» и «Луны- 13».
Только с их помощью узнали люди, что многометрового слоя пыли, который, как ожидали некоторые, устилает поверхность Луны, по крайней мере в районах посадки станций, не оказалось — станции передали четкие лунные панорамы, телеметрическую информацию.
Значит, на Луну можно сесть и не провалиться, не «утонуть».
Значит, можно приступать к проектированию тяжелых лунных станций, которые, в свою очередь, должны позволить применить не только новые методы исследования, но и значительно расширить районы, в которых эти исследования будут проводиться.
… Сейчас трудно сказать, кто первый предложил привезти на Землю лунный грунт с помощью автоматической космической станции. Я не имею в виду, конечно, писателей-фантастов, людей, непосредственно не связанных с производством, а людей, стоящих, как говорится, на твердой, реальной почве. Однако известно, что идея создания такой станции неоднократно рассматривалась на совещаниях, посвященных определению очередных задач космических исследований. Во всяком случае, слова Георгия Николаевича Бабакина: «Нам предложено рассмотреть возможность…» подтверждают это. Уровень развития отечественной космической техники позволял решить такую важнейшую и сложнейшую научно- техническую задачу, как доставка лунного грунта. В числе факторов, которые при этом учитывались, немаловажное значение отводилось тому, что в нашей стране уже была новая мощная ракета-носитель. Позже, когда лунный грунт будет тщательно изучаться в лабораториях и научных институтах, станцию «Луна-16», первую тяжелую автоматическую станцию, выведенную к Луне с помощью новой ракеты- носителя, назовут еще и «первой лунной станцией нового поколения».
В общем, проектные работы по ракетно-космическому комплексу начались.
Как-то в конце обычного будничного рабочего дня стремительной походкой в зал, в котором размещен проектный отдел, вошел Бабакин.
Стрелки больших электрических часов зафиксировали мгновение, отделяющее труд от отдыха, и конструкторы потянулись к выходу из зала.
— Здравствуйте, здравствуйте… — они остановились у двери, пропуская Главного, который взмахом руки и улыбкой приветствовал встречный поток. От двери Главный повернул налево и остановился у стола, возле которого в полной боевой готовности к уходу стоял Федор Ильич Николаев, начальник отдела.
— Надеюсь, ты не очень торопишься домой к детишкам? — с безобидной иронией спросил Георгий Николаевич. — Задержаться можешь? Есть разговор, — и присел на стоящий перед столом черный полированный вращающийся стул.
— Конечно могу, — слегка помрачнев, ответил Николаев, поняв, что в сегодняшней международной встрече по футболу в качестве телевизионного зрителя он участия уже не примет.
— Я думал, что не застану тебя так поздно, — улыбнулся Главный конструктор, — но никак не мог раньше, извини. Вступление кончилось. — Теперь слушай внимательно и не перебивай. Сегодня я получил официальное указание готовить предложения по доставке лунного грунта, — и предваряя уже неоднократно задававшийся Николаевым в последнее время вопрос, добавил — носитель для этого будет выделен. Это решение уже принято. Договорились еще вот о чем. Комплекс обязательно должен быть многоцелевым. — И луноход?
— Точно! Это обязательное условие. Одна и та же система должна доставлять грунт на Землю и луноход на Луну. Иначе все получится очень дорого, да и производство будет перегружено со страшной силой.
— Можно избежать этого, если посадочную ступень делать многоцелевой. — Николаев подвинул к себе чистый лист бумаги. — Я уже говорил Вам об этом.
— Давай не будем сейчас конструировать. Завтра с утра начнешь на свежую голову…
— А сколько лунной породы нужно привезти? Примерно, хотя бы.
— Немного. Ученые считают, что для проведения необходимых анализов достаточно ста — ста пятидесяти граммов. У них разработана такая методика исследований, при которой изучаемые образцы материалов не расходуются. Кстати, интересно как-нибудь с ней познакомиться. Сегодня я договорился с академиком Виноградовым провести в ближайшие дни совещание — нам ведь нужно знать, на что рассчитывать грунтозаборное устройство, на какой тип лунной породы. Реголит, базальт… Это, как говорят, две большие разницы.
— Хорошо. А с баллистиками Вы уже говорили? Нужна схема полета. Без нее я не могу.
— Я пришел к тебе от них. Уже сидят и спорят, как лететь. — Главный вздохнул — нелегкий, видимо, сегодня выдался денек.
— Что-что, а спорить они будут много и с удовольствием, — успокоил его Федор Ильич, питая в душе слабость к всезнающим баллистикам.
Для Николаева наступили трудные дни. И вечера тоже. Право быть «правофланговым» он заслужил огромной технической эрудицией, поразительной работоспособностью, критическим мышлением, необыкновенно развитым чувством перспективы и большим жизненным опытом. Федор Ильич участвовал в течение многих лет в ответственных проектных разработках и, как далеко не каждый проектант, имел счастье неоднократно наблюдать, как разработанные им чертежи превращались в металлические конструкции, поражавшие своей совершенностью и безукоризненной работой. Его личный вклад был значителен, общепризнан и не раз высоко оценивался.
И поэтому многие проектируемые аппараты начинались с линии, проведенной им, Николаевым.
Имея личное поручение Георгия Николаевича, он на какое-то время замкнулся, стал слишком сосредоточенным, стараясь, видимо, не отвлекаться от выполнения своего особого задания. Даже по утрам в понедельники, когда по установившейся традиции возле его стола собирались несколько старых друзей, чтобы поделиться впечатлениями о последнем хоккейном матче или похвастать результатами субботнего подледного лова, он, обычно радушный и гостеприимный, вдруг становился молчаливым, далеким… Друзья, зная о его поручении, обменивались информацией в «сокращенном» объеме и расходились по своим рабочим местам.
Зато те, кто приходил к нему в течение дня по его приглашению, встречались радушно и заботливо — они были желанны, они были нужны.
Чтобы понять причину этого, нужно представить себе, что такое проектный отдел и чем он занимается.
Проектный отдел является не только «генератором» идей, тем. Это подразделение, которое в содружестве со специалистами различных направлений определяет, какой быть космической станции, устанавливает ее основные характеристики, создает ее компоновку.
Авиационники, наверное, поймут меня сразу — такой отдел у них обычно называется отделом общих видов. Видимо, подобные структурные единицы существуют во многих отраслевых институтах, конструкторских бюро, разрабатывающих сложные многофункциональные устройства. И в автомобилестроении, и в станкостроении, и в сельскохозяйственном машиностроении…
Идея создания какой-либо новой станции, рожденная в недрах отдела или принесенная в него любым другим способом, должна в конечном итоге найти свое выражение в чертеже, именуемом «компоновочная схема станции».
Компоновочная схема — это чертеж станции, выполненный в трех проекциях. Кроме внешнего
